Александр Жолковский - Осторожно, треножник!

• Название: Осторожно, треножник!
• Автор: Александр Жолковский
• Жанр: Культурология

Книга статей, эссе, виньеток и других опытов в прозе известного филолога и писателя, профессора Университета Южной Калифорнии Александра Жолковского, родившегося в 1937 году в Москве, живущего в Санта-Монике и регулярно бывающего в России, посвящена не строго литературоведческим, а, так сказать, окололитературным темам: о редакторах, критиках, коллегах; о писателях как личностях и культурных феноменах; о русском языке и русской словесности (иногда – на фоне иностранных) как о носителях характерных мифов; о связанных с этим проблемах филологии, в частности: о трудностях перевода, а иногда и о собственно текстах – прозе, стихах, анекдотах, фильмах, – но все в том же свободном ключе и под общим лозунгом «наводки на резкость».

---

В двух первых примерах (из «Сестры моей жизни» и «Когда разгуляется») нарциссизм практически не прикрыт (если не считать плохой видимости в «Заморозках»), а в третьем (из «На ранних поездах») налицо изощренная метонимика: в мировое зеркало небосвода вместо автора смотрится береза, которая, однако, догадывается о своем родстве с обитателем крайней дачи , что с зеркальной симметрией возвращает нас к дому поэта в начале стихотворения.

Многоступенчатые перекодировки нарциссического сообщения диктуются здесь заведомой неприемлемостью самолюбования и желанием хотя бы внешне замаскировать его – если не под альтруизм, то хотя бы под скромность. Играет роль, конечно, и христианский слой пастернаковского мироощущения. А в масштабе русской словесности и культуры в целом к подобным околичностям предрасполагает простой факт нехватки соответствующей нейтральной, но недвусмысленной лексики. [90] Иными словами, предлагаемой Кохутом психологической реформе – реабилитации нарциссизма – препятствует один из самых консервативных социальных институтов: язык, институт русского языка.

Давно замечена красноречивая словарная лакуна в точке российского языкового пространства, соответствующей английскому privacy . [91] Лишь в самое последнее время появился некий эквивалент для identity – высокопарно абстрактная «идентичность». [92] Так же плохо с осмыслением по-русски английского self . [93]

В литературе по психологии, в частности в переводах Кохута, [94] для этого уже применяется заново изобретенная самость , к сожалению, страдающая все той же (что и идентичность, но, пожалуй в еще более острой форме) болезнью многозначительного гипостазирования. Самость – слово, подходящее скорее для обозначения некой абстракции (ценности, соотношения и т. п.), а не конкретного явления, объекта, субъекта. [95] В английском самости соответствует не self , а selfhood , снабженное суффиксом абстрактности. Self же – вполне деловое простецкое слово из, как говорится, четырех букв – подобно таким уважающим себя базовым лексемам, как life, love, fuck, cock, cunt, shit.

Словарная статья SELF в англо-русских словарях, в том числе в лучших из них, [96] поражает сложностью и обилием значений, отражая очевидный факт отсутствия в русском языке единого смыслового соответствия. Тут и «свое “я”»; и «склад, совокупность свойств (человека)»; и «сам человек»; и «собственная персона», «собственное “я”»; и «то, что есть в человеке»; и «бытие самим собой»; и «душа»; и «сущность»; и «личность, субъект», «я»; и «индивид как объект своего сознания»; и «эгоизм, собственные, личные, эгоистические интересы». За пестротой окказиональных эквивалентов теряется понимание того, что self – это, говоря попросту, местоимение, подобное русским сам и себя , но оформленное – а главное, осмысленное – английским языком как существительное, то есть как объективированный предмет рассмотрения.

Что делать? Заимствовать? Но тогда, конечно, только в суровой форме селф , а не сельф – без уподобления экзотическим гвельфу, шельфу и эльфу . Правда, будь то с мягким знаком или без, все равно получится слово мужского рода (мой селф, твой селф) . Предпочтительнее, наверно, был бы женский род – по аналогии с личностью, идентичностью, самостью, душой, совестью , [97] а еще лучше средний – по аналогии с мое я, твое сверх-я, лирическое мы, наше все, твое эго, альтер эго, супер-эго . [98]

Но мутации в средний род мешает русская морфология, требующая в таком случае окончания на – о/-е; либидо с этим повезло, а селфу нет, – не писать же селфо . С женской ипостасью морфологически дело обстоит немного лучше: достаточно добавить мягкий знак на конце – по образцу таких почтенных сущностей, как молвь, песнь, казнь, жизнь, смерть , среди которых есть фонетически близкая и притом заимствованная верфь! Моя (твоя) селфь? Психология селфи? А может, попросту селфа (ж. р.)? Анализ селфы? У него проблемы с целостностью селфы? Пока что режет слух, но все, как известно, решает узус.

Можно бы пойти по пути калькирования с помощью чисто русского корнеслова. Самость мы отвергли за чрезмерные претензии, но почему бы не попробовать самь (или себь )? Моя (твоя) самь (себь) . [99] Психология сами (себи)? Проблемы постсоветской сами (себи)? Или, на худой конец, личнь?

Тут мы невольно вступаем на хлебниковско-солженицынскую, а ныне эпштейновскую территорию [100] с ее смелыми неоархаизмами типа ярь и любь , нуждающимися в предупреждениях о рискованности ознакомления с ними лиц в возрасте до 18 лет. [101] Обращает на себя внимание, однако, почти полное игнорирование (как автором проекта, так и его читателями-соавторами) занимающей нас здесь словарной лакуны. Единственное приближение к ней – это выпуск, посвященный теме «речевого эгоизма» – словам осебейщик, осебейник, осебейщица, осебейница, осебейщина , увы, трактующим проблему в традиционно пренебрежительном ключе. [102]

Блистает своим бесселфьем и могучая сфера русского мата, средствами которой, может быть высказано все, о чем болит душа россиянина. Здесь проявления нарциссической энергии если и замечаются, то тоже заранее осуждаются самим языком – негативными коннотациями слов типа выебываться и пиздеть .

Плохо дело. Консервативный язык. Консервативное сознание. Консервативное подсознание (мат). Консервативное новаторство. Срочно требуется селф-промоушн . [103]

Литература

Бейлис Виктор 1992. Реабилитация Фрейда. Бахтин и другие. Завтрак на пленэре. Актеон: Повести. Пьеса. М.: Русслит.

Жолковский А. К. 1970 [ «Отсутствующая структура» Умберто Эко; рецензия]// Вопросы философии, 2: 171–177.

Жолковский Александр 2003. Эросипед и другие виньетки. М.: Водолей.

Кохут Хайнц 2003. Анализ самости: Систематический подход к лечению нарциссических нарушений личности / Пер. и ред. Л. М. Боковиков. М.: Когито-Центр.

Левонтина И. Б. (в печати). Формирование семантического поля персональности в русской лексике.

Новый большой англо-русский словарь 1999 – Новый большой англо-русский словарь / Под общ. рук. акад. Ю. Д. Апресяна. В 3 т. М.: Русский язык, 1999.

Пастернак Б. 1991. Шопен // Он же. Собр. соч. в 5 т. Т. 4. М.: Худож. лит. С. 403–406.

Плотников Н. С. 2008. От «индивидуальности» к «идентичности» (история понятий персональности в русской культуре). Новое литературное обозрение, 91: 64–83.

Кохут 2000 – Kohut Heinz. Analysis of the Self: Systematic Approach to Treatment of Narcissistic Personality Disorders. New York: International Universities Press.

Сейфрид 2005 – Seifrid Thomas. The Word Made Self. Russian Writings on Language, 1860–1930. Ithaca and London: Cornell UP.

Фрейд 1964 [1914] – Sigmund Freud. On Narcissism: An Introduction // Он же. The Standard Edition of the Complete Psychological Works of Sigmund Freud. Vol. 14. London: Hogarth. P. 69—102.

Фрумкина Р. 2005 // [рец. на кн. Seifrid, Thomas. THE WORD MADE SELF: RUSSIAN WRITINGS ON LANGUAGE, 1830–1930. Ithaca; London: Cornell University Press, 2005]| // Новое литературное обозрение, 76: 400–403.

Меташтрихи в прозе к портрету А. М. Пятигорского

Так запросто же! Дни рожденья есть…

[104]

Фамилия Пятигорский происходит от Пятигорска. Это пишет не Пильняк, это пишу я. Пильняк писал про Волгу и Каспийское море.

Pilny – по-польски «срочный». Я тоже спешу, но дело не в этом.

Название Пятигорска происходит от Бештау. Бештау значит «пять гор». Лермонтов писал Бешту , но это ничего не меняет. Его «пятиглавый Бешту» – двуязычное масло масляное.

Это само по себе не обязательно плохо. Тавтология может быть приемом. Это знали Зощенко, Хемингуэй, Сталин, а лучше всех Пильняк, но это его не спасло. Двуязычие тоже прием, я еще к нему вернусь.

Тавтология – род повтора. Повтор может быть пятикратным. Пятикратный повтор это не только нанизывание, но и замыкание. Возьмите Пятикнижие, Панчатантру, пентаграмму, пять актов трагедии, бешбармак.

Бешбармак значит «пять пальцев». Пастухи едят руками из общей тарелки, вокруг которой они сидят, создавая замыкание.

Можно было бы взять пентатонику, пятитонку, пятистрочную танку. Пятеричные структуры должны быть в тамильском фольклоре, но о них после.

Оструктуренное приемом, пять может быть больше ста. Когда великий виолончелист Пятигорский эмигрировал, его менее знаменитому брату пришлось сменить фамилию. Он стал Стогорским.

Я не знаю, есть ли у Пятигорского брат. Но если есть, ставлю двадцать против одного, что неслучайно эмигрировал не он, а Пятигорский. Отношение «быть братом» симметрично. Поэтому Пятигорский определяется как тот из братьев, который эмигрировал (даже если множество оставшихся пусто).

Обратное не верно. Чтобы стать Пятигорским, недостаточно эмигрировать. Об этом хорошо писать в статье под заглавием «Эмиграция как прием». Такая статья есть – г. Зиника сочинение, но будет другая «Эмиграция как прием», так та уж моя.