В Писарев - Волшебные сказки

• Название: Волшебные сказки
• Автор: В Писарев
• Жанр: Прочая детская литература

---

Посмеялся Саверий, на лесное семейство глядючи, и спрашивает:

- А известен ли тебе розовый валун, что за речкой среди вековых лиственниц лежит? И знаешь ли ты, что зарыто под ним?

- Что зарыто, не знаю, - отвечает леший. - А вот валун этот ни с каким другим не спутаешь.

Сколько раз мимо него ходил да все примечал, что прямо над ним в ветвях старой лиственницы филин сидит. Сидит, помалкивает, вокруг поглядывает. То ли стережет что-то, то ли караулит кого - этого я не ведаю, но по всему видно, что сидит неспроста.

Попрощался Саверий с лешим и снова в путь.

На третий день до сопок добрался. Через сопки перевалил - на берегу лесной речушки оказался. Соорудил шалаш, костер развел, заночевал, а рано утром в сумерках пошел было к реке умыться, да на спящих уток набрел, двух добыл. Одну утку на костре пожарил, а вторую жарить не стал, сырой в листья папоротника завернул и в котомку положил. Днем перебрался через речку, розовый валун отыскал. Глянул вверх, а там, в ветвях старой лиственницы, филин сидит, вниз смотрит, не шелохнется.

Тут Саверий возле валуна пристроился, котомку развязал, достал жареную утку да за еду принялся. А филину, видать, тоже поесть хочется. Сидел он, сидел, да не вытерпел, к непрошеному гостю обратился.

- Ты зачем пришел? - спрашивает, да этак сердито, недовольно. - Что тебе в глухомани лесной надобно?

- А ничего мне особенного не надобно. Разве что дичи добыть - и все дела. Вот видишь, утку поймал. Могу угостить...

- Жареного не ем, - отвечает филин. - От утки твоей дымом пахнет.

- А я сырую дам.

Достал Саверий сырую утку, по кусочку отрезает да вверх на дерево закидывает. Филин утятину ловит, еле глотать успевает. Наелся, подобрел.

- До чего вкусно! - говорит. - Никогда ранее утятины не пробовал. Все мыши да мыши - который год на мышах живу! Но ты скажи все-таки, что тебе в краях наших надобно. Может быть, чем помочь смогу.

- Да сущая безделица - сорок сундуков, что под валуном зарыты, а более ничего и не надобно.

Тут филин с перепугу чуть было с дерева не свалился.

- Откуда тебе о сундуках-то известно? - спрашивает. - Кто тебе тайну эту открыл?

- Прошка-секач князю рассказывал, а тот - мне.

- Ну Прошка! Ну Прошка! - сокрушается филин. - Достанется ему от хозяина!

Тут филин вздрогнул, прислушался и говорит:

- Пора уходить тебе, добрый молодец! Хозяин идет, молодой колдун, сын того самого колдуна, чьи сокровища под валуном спрятаны. Слышу его шаги... Через неделю-другую здесь будет, так что не мешкай, поспешай подобру-поздорову.

Поразмыслил Саверий да решил судьбу не испытывать. Попрощался с филином, оставил ему недоеденную утку, котомку на плечо повесил и поспешил в путь-дорогу, князю обо всем доложить.

Перебрался через речку, сопки миновал, лесами да болотами идет, поторапливается. А филин все над валуном сидит, хозяина дожидается. На восьмой день пришел хозяин, молодой колдун. Высок, статен, сажень косая в плечах, волосы густые, длинные, черные. Лицом бледен, глаза глубокие да строгие, а в глазах-то искринки словно огонечки во мраке поблескивают, во взоре раздумье сквозит, да раздумье недоброе, тяжкое.

Подошел к валуну, воздух ноздрями втянул и говорит:

- Человек здесь был... Утятину ел. Верно?

- Точно, был! - отвечает филин. - И утятину ел.

- И тебя потчевал?

- Верно, потчевал. Только как же ты об этом догадался-то, хозяин?

- Голос у тебя помягчел. Горлышко утиным жирком смазано.

- Тебя не проведешь, - согласился филин. - Ничего не утаишь - больно уж догадлив ты, весь в отца...

- Что есть, то есть, - усмехнулся колдун. - Но об одном лишь догадаться не могу - кто этому человеку о сокровищах рассказал. Он ведь за ними приходил? Верно?!

- Прошка князю выболтал, - отвечает филин, - а тот - молодцу, что здесь побывал.

То-то колдун разгневался! "Вот оно что! - говорит. - Хоть и утомили меня дорожки дальние, но с отдыхом, видно, придется повременить. Молодца догнать надобно. А Прошку и князя потом достану - никуда не денутся". Тут он в погоню пустился. Ногами что ходулями шаги отмеряет, голову вперед наклонил, словно пес по следу идет.

К вечеру до хутора добрался. Решил на всякий случай к хозяйке заглянуть, о молодце расспросить. А хозяйка тут как тут.

- Заходи, - говорит, - мил человек, гостем будешь. Вот накормлю тебя да напою, да на ночь пристрою.

- Есть да спать мне некогда, - отвечает гость, - а вот попить бы не помешало.

Обрадовалась хозяйка, тут же в погреб - кувшин с остатками хрюковки достает.

Колдун чарку налил, хотел было выпить, да, видно, недоброе почуял. Поставил чарку на стол, на хозяйку глядит пристально, с сомнением, так глазами ее и буравит. А она ему улыбается, смотрит до того приветливо, до того ласково, так добром вся и светится. Тут колдун невольно взор потупил, вздохнул, взгрустнул - на хозяйку глядючи, матушку свою вспомнил. Вот поднял чарку, только пригубил, а оторваться уже не смог - больно вкусна была хрюковка, больно душиста. Выпил все, что в кувшине осталось, захмелел да на пол и рухнул, здоровенным секачом тотчас оборотился.

А старуха давай его будить да в хлев загонять.

- Ишь, - говорит, - боров-то вымахал. В избе, безобразник, разлегся. Ну-ка в хлев убирайся да пошевеливайся - там твое место!

Кабан все похрюкивает, повизгивает, а вставать не хочет. Хозяйка давай кочергой его охаживать, наконец-то разбудила, а он только глазенки свинячьи на нее таращит, никак понять не может, что же это с ним случилось, отчего и почему он на полу оказался. А тут как раз солнышко за горизонт закатилось, стемнело, и в один миг хозяюшка облик волчий приняла, зубы скалит, рычит, колдуна клыками хватает. Но с вепрем шутки плохи! Как увидел он вместо старушки хищную зверюгу, как зубы ее на себе ощутил, так тут же и протрезвел, вскочил, стал ее по избе гонять. Из дома во двор выгнал, настиг, клыками под брюхо поддел да так располосовал, что она тут же на месте и издохла. Разделался с волчицей и снова в путь, вслед за молодцем, новую расправу учинить замышляет.

А Саверий из лесов да болот выбрался, по тракту идет. Уже недолго шагать осталось; вот и маковки церквей из-за холмов показались, вот и терема видны. Все бы хорошо, а на сердце тревога. "Както, - размышляет молодец, - князь меня встретит? Нешто не простит?"

Идет в раздумье, да вдруг старичка какого-то увидел. Старичок седенький, сгорбленный, у дороги на камушке сидит, да одет-то странно... в одно исподнее. Подошел Саверий поближе, пригляделся и глазам своим не поверил - это, оказывается, сам князь! Сидит себе, пригорюнился. Ну и ну! Вот так встреча!

- Князюшка, Господь с тобой, ты ли это? Как же это тебя угораздило? Где стража, где слуги твои? Нешто опять басурманы нагрянули да всех перебили? Вот беда-то!

Тут князь на егеря своего взглянул и со слезой в голосе отвечает:

- Кабы басурманы, и то бы ничего, а то ведь хуже...

- Хуже? - удивляется молодец.

- Куда хуже! Прошка, собачий сын, меня обманул!

- Обманул? Так на то он и лиходей, князюшка.

- То-то и оно!!! Посулил мне, видишь ли, все сорок сундуков из лесу доставить. "Дозволь, - говорит, - по рынку, по торговым рядам пройтись, а я, мол, нужным людям знать дам, чтобы сокровища в условленное место принесли".

- А кабы сбежал Прошка?

- Да как ему сбежать-то, Саверий? Я по рынку возле каждого лотка соглядатаев понаставил да велел Прошку к здоровенному охраннику цепью приковать. Но вот провели его, в острог вернули, а он, супостат окаянный, и говорит: "Дело сделано, князюшка. Два денька потерпи, а на третий сундуки в условленном месте будут, возле старого дуба, что на горке среди буреломов высится". Но и это не все! Он, злыдень, поучать меня принялся.

"В сундуках-то, - говорит, - богатства неимоверные.

Коли люди богатства эти узреют, то разум потеряют, убивать друг друга начнут да все порастащат. А потому надо, мол, сундуки вначале в казну привезти, а уж там самому и открыть".

- И ты опять поверил?

- И не говори, Саверий! В том-то и беда! Послал людей в буреломы, а там и впрямь сундуки рядами стоят, да старые, ржавчиной, плесенью тронутые. Вот привезли их в посад, в казну втащили, а я-то, дуралей старый, всем выйти велел, сам в казне затворился, на сундуки гляжу и думаю, который из них первым открыть. А они-то возьми да все разом и отворись! А из них разбойнички во главе с братцем Прошкиным! Схватили меня, кинжал к горлу приставили да говорят, чтобы я Прошку велел из темницы выпустить, а не то, мол, на месте меня и порешат...

Егерь князя слушает и ушам своим не верит, а тот продолжает:

- Пришлось согласиться - больно уж помирать не хотелось. Прошку из темницы вывели, а разбойники тем временем потрудились изрядно - всюто казну разграбили. Меня на телегу посадили, привязали крепко да сабельку над головой занесли. Вот так и поехали на глазах у всего честного народа...

- И где же отпустили тебя?