Юрий Шапошников - Уникальная система изометрических упражнений Железного Самсона

• Название: Уникальная система изометрических упражнений Железного Самсона
• Автор: Юрий Шапошников
• Жанр: Спорт

Александр Засс по прозвищу Железный Самсон – один из величайших силачей за всю мировую историю. Именно он изобрел упражнения, которые в 60-х американцы стали именовать изометрическими или статическими и которые на сегодняшний день являются самыми популярными и действенными в мире! В книге приведена удивительнейшая история Железного Самсона, философия и практика изометрических упражнений, иллюстрированная почти 400 рисунками.

---

Трудно сказать, велика ли была польза от такого рода «спортивных» мероприятий. Однако сам факт существования женских «чемпионатов» убедительно свидетельствует, сколь распространен был силовой спорт в России в начале XX века.

В те годы были тесно связаны цирк и спорт, популярные зрелища и серьезная тренировочная работа. Можно с уверенностью сказать, что именно цирк был первым пропагандистом спорта сильных. Конечно же сотни не слишком разборчивых антрепренеров наживались на организации чемпионатов борцов и гиревиков. Конечно же зрелища эти были очень далеки от подлинной физической культуры. Но одно важное дело они делали с успехом – пропагандировали силу и красоту человеческого тела.

Пропаганда эта была столь успешной, что некоторые просвещенные умы России даже начинали сомневаться в ее целесообразности. А один из сотрудников знаменитого «Сатирикона» Валентин Горянский вопрошал.

Куда идем? Куда? – скажите!

Направо – спорт, налево – спорт.

Мне кажется, какой-то черт

Вмешался в логику событий…

Иван Иваныч до сих пор

На службе первым был по рвенью.

Имел жену, детей, запор,

Лечился исподволь ревенью…

Ну, словом, был как человек.

И вдруг – о, знамение века! —

Недели две назад изрек:

«Хочу похожим быть на грека,

На сына Спарты и Афин —

(Статуи их я видел часто)

Пускай мой дедушка был финн,

Я буду Эллином и… баста!!!..

Зашел к Скворцову ввечеру,

И как же он меня встречает?

Затылком ездит по ковру, —

Мосты, бедняга, изучает…

Иду к Григорьеву… Вот он

Далек от спорта – франт бонтонный,

Но – ужас мой! – двойной нельсон

В трико Григорьев облаченный

На шее брата изучал.

Семья кругом давила «грифы» [1] …

Обезумевши, я удрал

И проклял «Трои» все и мифы…

И, умирая от тоски,

Следя, как месяц плыл двурогий,

Я путь направил на Пески,

Где жил наш экзекутор строгий. —

Ну, вот – он радостно вскричал,

Со мной готовый целоваться, —

А я почти весь день скучал,

Что не с кем мне тренироваться…

«В партер!» – он дико завопил,

Хвала и слава тур де тету [2] ,

И тем же мигом прилепил

Меня к холодному паркету…

Потом, задавши «макарон» [3]

И прохрипев: «Все для идеи»,

Меня встряхнул солидно он

И занялся массажем шеи…

Он был своим искусством горд

Но я до дому – дай бог ноги!

Я проклял греков, проклял спорт,

Гантели, штанги и бульдоги…

Однако смех фельетониста не мог остановить победоносного шествия культа силы. Культ силы победоносно шествовал по стране. И на то были свои причины. Россия, страна крестьянская, выходила на путь капиталистического развития с огромным бюрократическим аппаратом, с чудовищно расплодившимися конторами, банками и другими непроизводящими учреждениями. Множество людей были оторваны от привычного сельского быта, от повседневной работы, требующей физических усилий. Между тем по складу своему, по настроениям и склонностям они по-прежнему тяготели к труду, в котором сила имела первостепенное, если не решающее значение. И как реакция на новые, противоестественные для больших масс населения условия жизни вспыхнуло увлечение силовыми упражнениями.

Увлечение это подогревалось и иными причинами. Если интеллигенция видела в нем возврат к «золотому веку» античности, к культу красивого тела, то беднейшие слои населения рассматривали спорт с точки зрения практической. По деревням ходили легенды о крестьянских парнях, ставших мировыми чемпионами, вернувшихся в родные села с большими деньгами, на которые можно и корову купить, и хозяйство поправить. Наивные эти истории гнали деревенских юношей на цирковые подмостки, где они становились легкой добычей дельцов. Мало кто из богатырей вернулся в родной дом – опутанные контрактами, они до последних дней, до «выхода в тираж» добывали деньги для своих хозяев. И все-таки новые и новые русские Геркулесы шли на цирковые арены – надежда выгодно продать единственное свое достояние, единственное, что выделяло их среди других, – физическую силу, была слишком привлекательна.

Всего этого, конечно, не знал Шура, листающий книжки в комнате Клима Ивановича. Со страниц книг к нему сходили фигуры легендарные… Илья Муромец побеждал Соловья-разбойника и пришедшего из Золотой Орды «злого Калина царя»; былинный Святогор-богатырь состязался с Микулой Селяниновичем-землепашцем. Никита Кожемяка преодолевал силу лучшего бойца печенегов – в честь его победы киевский князь Владимир основал город Переяславль. Александр Невский одолевал барона Биргера, слывшего великим рыцарем – «возложи ему печать на лицо его острием копья своего».

Все эти предания «старины глубокой» Шура проглатывал с жадностью. Особенно восхищал его царь Петр I: он совершенно свободно ломал подковы, свертывал в трубочку серебряные тарелки, связывал в узел кочергу. Однажды Петр и король польский Август, отличавшийся также громадной силой, поспорили – кто из них сильнее. Петр приказал принести штуку солдатского сукна и, подбросив ее в воздух, перерубил надвое одним ударом своего кортика. Август повторить это не смог.

Дальше – больше! Петр ехал верхом. По дороге его конь потерял подкову, и Петр остановился у первой попавшейся ему на пути деревенской кузницы. Кузнец не узнал царя. Петра сопровождали несколько солдат Преображенского полка в скромных темно-зеленых мундирах, сам царь был одет в такой же мундир. Кузнец принял царя за солдата. Когда кузнец развел огонь, достал подкову и, подняв ногу коня, хотел уже приступить к работе, Петр остановил его:

– Подожди, кузнец. А ну-ка, покажи…

Кузнец протянул ему подкову. Петр взял ее в руки, переломил пополам и швырнул половинки в открытые двери кузницы.

– Нет, кузнец, эта подкова не годится!

Удивленный силой «солдата», кузнец достал другую подкову потолще. Петр сломал и ее.

– И эта не годится, кузнец!

Молча отковал кузнец новую подкову и уже такую крепкую, что, сколько ни старался Петр, сломать ее не мог.

– Вот это настоящая подкова! – одобрительно сказал Петр.

Закончив работу, кузнец получил от Петра медный пятак. Но теперь удивляться пришла очередь царю. Кузнец одним движением пальцев переломил пятак пополам.

– Нет, солдат, эта монета не годится! – сказал он. Петр подал ему серебряный рубль, но кузнец также легко сломал и рубль.

– И эта не годится, солдат!

Восхищенный силой кузнеца Петр вынул золотой.

– Вот это – настоящая монета! – засмеялся кузнец.

Прощаясь с кузнецом, Петр сказал ему:

– А ты мне в силе ничуть не уступаешь.

– Я думаю, это потому, – ответил кузнец, – что мы с тобой оба люди русские. У меня, к примеру, весь род такой: и отец, и дед, и сыны…

Отзвуки легенд слышал Шура в подвигах сегодняшних силачей. В августе 1885 года доктор В.Ф. Краевский организовал в Петербурге кружок любителей атлетики – о нем много писали и в России, и за границей. Среди участников кружка были Георгий Гаккеншмидт, Иван Поддубный, Иван Заикин, Петр Крылов и многие другие силачи. Краевский писал: «Я уверен, что за тяжелой атлетикой в России – большое будущее. Такой массы исключительно сильных людей, мне кажется, нет ни в одной другой стране». Прочитав это, Шура почувствовал себя так, будто слова Краевского были адресованы прямо ему, Александру Зассу, будущему Железному Самсону.

Перед глазами Шуры кружились медали и жетоны, победные призы и кубки силачей. Иногда, правда, мелькала и оборотная сторона медали. Вот как писал о себе знаменитый Петр Федотович Крылов, известный «король гирь» (он в 1895 году получил место в балагане Лихачева на Девичьем Поле в Москве, удивив хозяина своими 41-сантиметровыми бицепсами).

– Пощупал меня Лихачев со всех сторон, – вспоминал Крылов, – и произнес: 65 целковых в месяц, мусью, и чтоб ежедневно несколько раз работать…

Соглашение состоялось. Начались поездки по ярмаркам провинциальных городов. Чуть ли не каждый час приходилось ворочать гири, а то и бороться на поясах с любителями. Затем «король гирь» перешел в цирк Камчатского – «чином выше». Вспоминая работу в этом цирке, Крылов рассказывал, что 12–15 раз в день приходилось ему выступать, а в промежутках стоять на «раусе» (балкон цирка) и вместе с клоунами публику зазывать…

«Король гирь» в роли балаганного зазывалы… Это озадачило мальчика. Но не надолго. Любимым его героем стал Евгений Сандов. Этот атлет в те годы, как, впрочем, и много лет спустя, волновал воображение тысяч людей. Изустные и опубликованные рассказы о его удивительно красивой силе составили целую литературу об основах атлетизма. И до сих пор, так же как больше полувека назад, о Сандове спорят, на него нападают, им восхищаются так, будто речь идет о нашем современнике, будто и не было в октябре 1925 года роковой автомобильной катастрофы, погубившей замечательного спортсмена.

Мальчик в далекой заволжской деревеньке боготворил Сандова. Его книга «Строительство тела» стала для Шуры тем, чем для верующего Библия. Затаив дыхание, он следил за спортивной биографией своего любимого героя.