Павел Евдокимов - Женщина и спасение мира

• Название: Женщина и спасение мира
• Автор: Павел Евдокимов
• Жанр: Религия

Книга жившего во Франции русского христианского писателя и богослова Павла Евдокимова "Женщина и спасение мира" хорошо известна на Западе, где она впервые была опубликована в 1958 году на французском языке. К теме женщины русское богословие, к сожалению, обращалось и в прошлом и в настоящем довольно редко. Автор пытается осмыслить предназначение, роль и место женщины в историческом онтологическом и эсхатологическом контексте. Он пишет уверенными мазками, умело пользуется святоотеческим наследием и трудами современных православных и католических богословов. Несомненная эрудиция и хорошее знание источников, могут создать впечатление, что в его книге раскрывается церковное учение. Конечно же это не так. В замечательной работе "К вопросу о "Filioque" (СПб. 1913г.) наш выдающийся церковной историк Василий Болотов (f5 апреля 1900 г.) дает четкие критерии различения теологумена и частного богословского мнения и проводит их отличие от догмата. "Содержание догмата — истинное, — говорит он, — содержание теологумена — только вероятное, это — богословские мнения святых отцов единой неразделенной Церкви. От теологумена я различаю достаточно резко богословские мнения. Это лишь частные мнения тех... кто не более как только богословы... Каждый русский богослов является в сущности представителем только своего личного мнения... и если я свои частные мнения выбираю... из круга богословских мнений, я отвечаю за них как за свои собственные догадки".

С подобным частным мнением и догадками мы как раз и имеем дело у Евдокимова. А если это так, то с его идеями можно не соглашаться и полемизировать. Такая творческая полемика, думается, и стала бы важным и полезным результатом публикации на русском языке его во многом спорной книги.

Протоиерей Владимир Башкиров, г. Минск

---

Мы исходим из Христа-Альфы, в котором нет ни мужчины, ни женщины (это значит, что каждый находит в Нем свой образ), и мы направляемся в своем качестве мужчин и женщин к Христу-Омеге, в Котором нет ни мужчины, ни женщины, но на этот раз мы перерастаем наши различия в Теле Христовом, человеческой полноте, полностью соединенной со Христом.

В истории мы являемся мужчинами перед лицом женщин и наоборот. Однако это положение существует не для того, чтобы в нем пребывать, но чтобы его перерастать. Цель состоит не в том, чтобы стать бесполым, но, по приведенному аграфу, преобразить отношения между мужским и женским началами так, чтобы открылось "иное": в Царствии Божьем не женятся и не выходят замуж, но "пребывают, как Ангелы" (Мф. 22.30). Та же метаморфоза заложена в Законе Ветхого Завета: именно его исполнение взрывает его изнутри, именно его превосхождение приводит к обоснованному его отрицанию в новой реальности Благодати, но, чтобы достигнуть этого исполнения, нужно было пройти через Закон и исполнить его в его самом крайнем требовании.

Так, в нашем земном существовании каждый проходит через критический момент своего эроса, содержащего одновременно и смертельные яды и небесные откровения, для того, чтобы мельком увидеть преображенный Эрос Царствия. Понятно, до какой степени вопрос о продолжении в будущем веке монашеской жизни и жизни в браке является ложной проблемой. Не теряя ничего из богатства истинно пережитой любви, мы не будем мужчинами перед женщинами, но мужским и женским — двумя аспектами единой полноты Христовой.

Личность утратит свой отрицательный полюс, свою энергию отталкивания и все, что является ограничением, изоляцией, обладанием и, в связи с этим сопротивлением, непроницаемым для света; она сохранит свой положительный полюс, свою энергию притяжения и все, что является принятием, прозрачностью, проникновением — универсальным и взаимным, чтобы стать чистой радостью бесконечного бытийного возрастания. Каждая частица беспрестанно будет преумножать целое и каждого в полном общении, где "...будет Бог все во всем" (lKop.l5.28). Это уничтожает всякое отдельное существование, но один посредством другого, мужское начало через женское, и женское через мужское, все будут единым целым в совершенной Голубице.

* * *

В настоящее время конфликт обостряется. Мужское царство под знаком патриархата выводит женщину из равновесия. Еще в период рыцарства мужчина, с большой хитростью, прикрываясь почитанием Божьей Матери — Notre Dame, воспевает свою "прекрасную даму" и сажает на трон свою рабыню. Женщина отвечает той же хитростью, и рыцарь "по положению", так тонко изображенный на фреске Франческо Косса "Триумф Венеры", стоит на коленях, но в цепях. Известны блестящие шутки Шопенгауэра, для которого любовь есть лишь хитрость биологического вида, продолжение которого она обеспечивает. Ересь катаров идет дальше и объявляет брак дьявольским действием. Поэзия трубадуров воспевает платоническую любовь, но — неустойчивая по причине своего романтизма, хотя и жаждущая, но подверженная влиянию Платона и не духоносная, не способная удержаться на высотах чистоты, — она терпит поражение перед легкими насмешками либертинизма и воспевает смерть. В этом весь смысл образа Цон Кихота: "выдохшееся рыцарство", с легкостью думают классические комментаторы, успокаивая свой ум;"величественное подражание Христу", думает Унамуно, глубоко взволнованный. Его толкование гениально, ведь он раскрывает смысл символов, безмерно углубляет драму жизни, заставляет сознательно выбирать в ней свою роль и единственную судьбу. Но кто его слушает?

Феминизм, доведенный до крайности, требует эгалитаризма и производит "плоские" формы мужеподобных женщин. "Рациональная", "гигиеническая" любовь срывает "покрывало" и низводит людей до уровня самцов и самок, отнимает у них тайну. В другой крайности аскеты совсем не интересуются областью, отсутствие которой составляет правило их жизни. Более того, ожесточенная внутренняя борьба может превратить пренебрежение в ненависть к искушающему элементу, с которым ведется борьба. Некоторые формы аскетизма,предписывающие отворачиваться даже от собственной матери и даже от животных женского пола, явно свидетельствуют о нарушении психического равновесия. Это нарушение объясняет мнения некоторых учителей Церкви о супружеской любви; их мнения как будто взяты из учебников биологии, и супруги рассматриваются под углом производства и воспитания молодняка — чисто социальное понятие. Подобные мнения могут в лучшем случае служить для исследования психики их авторов, но ничего не добавляют к исследованию женщины. Вопрос о первичной цели супружеской любви остается до сего дня открытым и указывает на серьезную проблему: схоластика благоприятствует рождению потомства, но выхолащивает любовь.

* * *

История оставила свои следы в коллективном бессознательном. Всякое человеческое существо имеет свой возраст, но имеет и возраст Адама и носит в себе свое далекое происхождение. Преп. Исаак Сирин говорит, что Бог сотворил ангелов "в молчании", но создание человека не похоже ни на сотворение ангелов, ни на сотворение космоса. Поставленный на грани духовного и чувственного, человек соединяет в себе все уровни вселенной и поэтому представляет собой "единую гармонию, составленную из разных звуков"[17].

Глядя на Христа, на Божественный Первообраз, Бог сотворил человеческое существо в его целостности: "Это целое называется человек", — говорит св. Григорий Нисский. Разделение на начала мужское и женское осуществилось позже, "и это разделение не касается Божественного Первообраза",—подчеркивает св. Григорий Богослов[18]. Изначальный Первообраз — Христос — есть образ Бога Единого в Его целостности (и вот

Следуя ипостасным различиям, мужское начало находится в оптической связи со Словом, а женское начало находится в оптической связи со Святым Духом, Двуединство Сына и Духа выражает Отца.

Бог полагает в мире Свою Святость и по Своему образу созидает Свой народ, общее священство мужского и женского начал. Антропология на уровне образов ведет от всемирного Божественного Первообраза к первообразам мужского и женского начал. Эти последние первообразы являют совершенную взаимодополняемость и в своей взаимности, определяют очень точные харизмы, позволяющие в конце концов прочитать всякую конкретную и единичную судьбу.

***

Наше исследование найдет себе оправдание, если возбудит экуменический диалог, сопоставление антропологии. Параллельные исследования, каждое их которых несет на себе печать своей собственной традиции, позволяет лучше увидеть все возможные аспекты вопроса. "Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные" (1 Кор. 11.19):искусные, чуткие к полному раскрытию истины, имеют глубокие основания надеяться, что они приведут к точке конвергенции и что тогда им, быть может, будет дано пережить с удивлением то, о чем говорит св. Афанасий Великий: "Напоенные Духом Святым, мы пьем Христа".

Часть первая Антропология

ВВЕДЕНИЕ [19]

Здесь не может быть речи о том, чтобы построить исчерпывающую антропологию. Наша цель состоит в том, чтобы представить необходимые для нашей темы элементы. Творческое усвоение мысли святых отцов, переплавление элементов традиции и различных наук в мощный синтез будет, вероятно, важнейшим делом XX века.

Чтобы лучше выявить вклад восточной мысли, нам приходится иногда либо ставить слишком сильный акцент на то, что в действительности является лишь оттенком, либо несколько упрощать перспективы, чтобы подчеркнуть малозначимые элементы.

У отцов Церкви не существует никакой антропологической системы. Однако когда они в своем богословии уточняют истины, относящиеся к Богу, то постоянно говорят о человеке, следуя принципу его соответствия "образу Божию". Только св. Григорий Нисский написал трактат "De opificio hominis "("0 сотворении человека"); у других же можно найти отдельные высказывания или утверждения, имеющие интерес для антропологии или антропологически значимые.

Помимо богословия есть еще "голос пустыни", экспериментальная наука подвижников, особенно чувствительных к безднам извращенности; это — практическая, прикладная антропология, дающая прямые сведения о "невидимой брани" за истину о человеке. Наконец, преп. Максим Исповедник, преп. Симеон Новый Богослов и другие, одаренные харизмами "поэтической" проницательности, оставили нам великие синтезы своего мистического созерцания.

* * *

Святитель Фотий, патриарх Константинопольский (у мер в 891 г.) хорошо передает вдохновение святоотеческого Предания следующими словами: "Бог в Своем предвечном Совете решил вложить в человека логос, чтобы человек в самом своем строении встретился с загадкой богословия"[20]. Уже потому, что он создан по образу Бога Триединого[21], человек является живой богословской загадкой; он становится "богословским местом" по преимуществу.