Алексей Подъяпольский - Пропавшая история

• Название: Пропавшая история
• Автор: Алексей Подъяпольский
• Издательство: Крафт+
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-93675-136-3

В предлагаемой читателю книге автор пытается приподнять завесу тайны над рядом таких спорных сюжетов отечественной и зарубежной истории, как убийство царевича Дмитрия в Угличе, дело княжны Таракановой и Пугачёва и др., а также ответить на вопрос о причине русских побед на льду Чудского озера и в Куликовской битве, даёт неординарную трактовку роли и места Сергия Радонежского в русской истории. Суждения автора, хотя подчас и спорны, отличаются свежестью взгляда на затрагиваемые им проблемы, а вопросы, которые он задаёт себе и читателю, — новизной постановки.

Книга адресована широкому кругу читателей.

---

Дворянская родословная никогда не была тайной, ею гордились и даже часто «выпячивали». Тютчев узнал про деда Салтыковой и его исчезнувшее богатство и, возможно, довольно быстро догадался, куда оно девалось. Потом он понял, что внучка думного дьяка вряд ли сумела растратить много, т.к., похоже, Салтычиха редко появлялась «в свете» из-за своей необразованности, а потому её расходы вполне могли соответствовать её доходам от 600 крепостных.

Самое же невероятное то, что всё дальнейшее могло быть рассчитано при активном участии Панютиной. Говоря современным языком, имел место «сговор лиц для преступного завладения чужим имуществом с целью обогащения», причём эти «лица» явно любили друг друга.

Капитан становится любовником Салтыковой. Сколько времени ему на это понадобилось — неизвестно, но вряд ли много, ведь даже товарищ О. Бендер знал, что с вдовушками дело иметь легче всего!

Тютчев, скорее всего, «развязал язык» Салтыковой с помощью алкоголя во время очередного свидания. Драгоценности наверняка хранились где-то в тайнике, пьяная Дарья Салтыкова могла подробно рассказать о нём и даже показать любовнику сокровища. Она не боялась, что офицер и дворянин пойдёт на преступление в отношении вдовы-дворянки.

Ограбление произошло, судя по логике событий, в конце января или начале февраля 1762 года. Салтыкова, не ожидавшая от офицера и дворянина такой подлости, сначала могла попытаться вернуть украденное «по-хорошему». Но капитан, судя по его характеру, мог запросто «послать» бывшую любовницу, добавив при этом, что, мол, пусть только попробует куда-либо пожаловаться — он такое про неё расскажет, после чего Дарье даже Сибирь раем покажется!

Салтыкова догадалась, что Тютчев знает о ней многое, и поняла, что драгоценности он не отдаст. Ей оставалось только отомстить, что она и пыталась сделать минимум два раза.

Двумя попытками… взорвать дом Панютиной Салтычиха на столетия опередила современных террористов, но и Тютчев с Панютиной на столько же предвосхитили современных мошенников — абсолютно правы многие исследователи, что Россия и русские во многих областях часто оказываются впереди остального мира!

Попытка Салтыковой устроить засаду на «идеальную пару» провалилась из-за неких «добрых людей», которыми могли быть… крепостные Салтычихи, ненавидевшие свою барыню-садистку и обрадовавшиеся тому, что кто-то сумел хоть как-то причинить зло ей самой.

Две попытки взорвать дом Панютиной не удались именно по этой причине — конюхи Иванов и Леонтьев должны были так ненавидеть свою хозяйку, что не побоялись наказания за неисполнение приказа.

Потом Дарья Салтыкова была арестована, началось следствие. Дело было очень «громким», если вошло в российскую историю.

Но неужели Салтыкова, даже будучи неграмотной, не могла сообразить, что и в этой ситуации у неё есть шанс отомстить Тютчеву, обвинив его, офицера и дворянина, в ограблении «бедной вдовы»?

Следствие по делу Салтыковой длилось шесть лет, но, как записано в протоколах, «блудное её, Салтыковой, житие с капитаном Тютчевым» доказано не было.

Доказательств могло не быть по следующим причинам.

Все свидетели, кто так или иначе привлекался к делу, должны были отрицать факт знакомства Тютчева и Салтыковой, и в первую очередь это должны были отрицать крепостные Салтычихи. Они понимали (очень возможно, при «подсказке» из соседнего поместья), что подтверждение факта знакомства их барыни с капитаном может привести к тому, что Салтычиха вернётся домой и им будет ещё хуже. Этого никто из её крепостных желать не мог никак, а посему в деле Салтыковой мог иметь место «сговор свидетелей» с целью всем миром «утопить» обвиняемую, которую все свидетели боялись и ненавидели.

Но если имя Тютчева всё же упоминается в протоколах дела, то это является косвенным подтверждением того, что Салтыкова всё же попыталась обвинить капитана в краже. И вот здесь придётся снова вспомнить её деда, думного дьяка Автонома Иванова.

Его «имение» насчитывало 19 тысяч крепостных крестьян, и наверняка у столь богатого человека ещё имелись и драгоценности. Продав поместья, дьяк ещё больше увеличил количество сокровищ и их общую стоимость, за которую и 1760-х годах можно было купить не меньшее число крестьян.

Но Николай и Пелагея Тютчевы приобрели всего 2717 душ, причём на мужа приходилась 1641 душа, а на жену 1074 (странно, но в сумме почему-то получается 2715!). Тютчев владел 60% капитала, его жена имела 40%. «Контрольный пакет» имел глава семьи, и даже в этом Тютчевы если не опередили, то уж точно шли наравне с Западом, разделив таким образом «неправедно приобретённые» сокровища, от которых на их долю досталось немногое!

Шесть лет шло следствие по делу Салтычихи, а если она смогла додуматься до идеи взрыва дома чуть ли не в центре Москвы, то женщина она была достаточно сообразительная, хоть и неграмотная. На первом же допросе Салтыкова могла рассказать о Тютчеве всё, и того могли вызвать для дачи показаний.

Но если «идеальная пара» смогла осуществить такую неслыханную для XVIII века криминальную «операцию», то должна была и предусмотреть возможность различных «неприятностей» со стороны властей и способы их преодоления.

Но способ избегнуть наказания был всего один, широко известный и широко используемый — взятки! Минимум 80% «добычи», если судить по количеству крепостных у дьяка Иванова и у Тютчевых, ушло на взятки следователям, в результате чего «блудное житие» и всё с ним связанное доказано не было.

Поэтому не случайно Тютчевы поселились в провинции и, похоже, старались не бывать в Москве и Петербурге — чиновники, которым давались взятки, могли по прошествии времени при встрече с Тютчевым вспомнить всё и… начать его шантажировать. Подобного вполне можно было ожидать, шантаж как способ наживы известен с древнейших времён, применяется и поныне…

Даже об этом подумала… Пелагея Денисовна Тютчева, урождённая Панютина, которая вполне могла быть «мозговым центром» «идеальной пары» мошенников XVIII века!

Косвенным доказательством этого может служить быстрая «замена» Тютчевым Салтыковой на Панютину, попытка взрыва именно её дома и засада на обоих «подельников» — Салтыкова явно догадалась, что только соседка по имению должна была поведать капитану о ней лично и обо всём происходящем у неё в усадьбе.

Судя по крестьянским легендам и приложениям к статье «Роман душегубицы», Николай Тютчев не очень изменился и позже, продолжая «резвиться» на свой лад. Характер у него явно был криминальный, но его внук стал выдающимся русским поэтом, а это значит, что даже в одной отдельно взятой семье в течение минимум трёх поколений была тенденция к подъёму духовности, что означает подъём культуры по стране в целом. Сейчас, к сожалению, всё происходит с точностью до наоборот — от культуры к криминалу…

Всё-таки удивительные слова некоего Гавриила Добрынина из Белоруссии привёл в приложениях к своей статье «Роман душегубицы» доктор филологических наук Семён Экштут: «Сию тайну скрывала по днесь непроницаемая завеса времён. Из сего можно заключить, что есть на свете великое множество таких неизвестностей, которые оставили потомство в вечном о себе неведении и которые могли бы быть украшением исторического пера».

ОТКРОВЕНИЕ О ПРОШЛОМ?

Апокалипсис (Откровение) — одна из книг Нового Завета, древнейшее из сохранившихся христианских литературных произведений. Датируется «Откровение» 68–69 годами н.э., автором считается один из апостолов, Иоанн Богослов.

Апокалипсис содержит пророчества о «конце света», о борьбе Христа с антихристом, о грядущем «страшном суде», тысячелетнем «царстве Божьем» и т.д.

За две тысячи лет Апокалипсис изучался и изучается кем угодно, но только не историками-профессионалами и лингвистами-этнографами. Все исследователи были скованы церковными догмами, которые буквально въелись в их «плоть и кровь», а также в мышление, не позволив увидеть удивительные противоречия в труде Иоанна Богослова.

Начнём с самого слова «откровение». Откровенно старались говорить на исповеди о своих грехах, на допросах с пытками или без оных, если обещали помилование в случае признания, — короче, когда надо было говорить «правду, правду и одну только правду» о чём-то, что происходило в давнем или недавнем прошлом.

«Дорога наша трудна и путь наш во мраке» — говорили древние, подразумевая под «мраком» будущее. Они сумели понять, что «только у прошлого дорога одна — у будущего их тьма».

Объяснить это просто: прошлые события уже произошли и их не изменить, а будущие зависят от того, что происходит в каждый момент настоящего времени. Один пример: экспедиция Колумба гибнет при возвращении во время урагана. В Европе бы решили, что курс на запад ведёт к гибели, открытие Америки отодвинулось бы на неопределённый срок. Не появились бы в истории Америго Веспуччи, чьё имя получил новый материк, не было бы имён Кортеса, Писарро, Дрейка и Моргана — изменения в истории нарастали бы лавинообразно, т.е. чем дальше, тем больше.