Жюльетта Бенцони - Сын Авроры

• Название: Сын Авроры
• Автор: Жюльетта Бенцони
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-62703-5

Сын юной Авроры фон Кенигсмарк и Фридриха Августа Сильного, граф Мориц Саксонский, прошел непростой путь от «милого маленького бастарда» до главного маршала Франции. Он мечтал стать королем, но прославился на поле битвы и стал великим военачальником. Он любил красивейших женщин, и они отвечали ему взаимностью. Великолепный Мориц, имя которого с одинаковым трепетом произносили враги и друзья, на страницах романа раскрывается с неожиданной стороны: как ловкий придворный дипломат и непревзойденный любовник.

---

— Спасибо!.. Если вы и впрямь согласны, завтра же поезжайте в Гамбург и заберите моего сына. Встретимся с вами в Берлине... И помните: я доверяю вам!

Глава III По горам, по долам...

Прибыв в Потсдам, который для Берлина был тем же, чем Версаль для Парижа, — то есть, выражаясь без прикрас, любимой резиденцией Великого курфюрста, Аврора с легкостью получила аудиенцию при дворе. Стоило признать, что этому немало поспособствовало рекомендательное письмо многострадальной Кристины Эберхардины. Прощаясь с Авророй, бедняжка совсем пала духом и плакала еще больше прежнего:

— А я так надеялась, что вы поможете мне избавиться от этой нахалки! Вы даже представить себе не можете, как она меня ненавидит! Заклинаю вас, возвращайтесь поскорее!

— Не волнуйтесь, очень скоро вы станете королевой, и я обязательно вас навещу. Только тогда я буду обращаться к вам не иначе как «Ваше Величество»!

— Королевой... Знаете, я ведь даже не уверена, хочу ли я всего этого...

— Будет вам! Ведь говорят, что поляки — очень милые люди...

— Неужели? А что, в таком случае, говорят о полячках? Когда мой супруг получит корону, у него будет поистине королевский выбор любовниц! Как я смогу это пережить!

— Попробуйте посмотреть на это с другой стороны: ведь тогда он позабудет графиню Эстерле. Не думаю, что монсеньор способен долго любить[20] кого-то. Скажем так... вы должны привыкнуть к его увлечениям. Но, взойдя на трон, Ее светлость увидит ситуацию в совершенно ином свете, вот увидите!

— Я буду молить Господа Бога о том, чтобы ваши слова оказались правдой! В любом случае, будьте осторожны в Берлине. Не доверяйте никому — особенно моей невестке! А еще лучше вообще с нею не встречаться!

Аврора ей охотно поверила: прусская княгиня София-Шарлотта Ганноверская приходилась родственницей альденской заключенной и была наслышана о графине фон Кенигсмарк. Будучи дочерью грозной курфюрстины Софии, она принадлежала к числу тех, кто исправно отравлял жизнь Софии Доротеи Целльской, сведя ее сначала с Филиппом фон Кенигсмарком, а затем, после трагической смерти молодого человека, презирая несчастную и издеваясь над ней. Размышляя подобным образом, Аврора пришла к выводу, что со стороны ее бывшего любовника было по меньшей мере странным поручить защиту интересов Кведлинбурга простой канониссе. У аббатисы, пожалуй, было бы больше шансов. И действительно, почему бы не доверить это задание той же княгине фон Гольштейн-Бек?

Когда она задала этот вопрос вслух, Кристина Эберхардина была явно обескуражена:

— А разве это не очевидно? Все эти пожилые княгини, графини и прочие уже на ладан дышат. В отличие от вас, слава богу. Дело в том, что мой брат, имея в женах сущую мегеру, по достоинству оценит вашу приятную внешность...

Аврора не осмелилась спросить, сколь пристальной и интимной может быть эта «оценка». Узнав о том, что аудиенция состоится, она надела один из самых строгих своих нарядов — церковное платье из плотного черного шелка, с широкими рукавами и горностаевой отделкой. В конце концов, рассуждала Аврора, она приехала в Берлин просить о сохранности церковной общины, а потому следовало одеться как подобает, без излишеств.

И вот прекрасным летним утром ее карета остановилась возле потсдамского дворца, охраняемого внушительного вида гренадерами. Аврора, вне себя от волнения, чувствовала, как сердце буквально готово было выпрыгнуть у нее из груди. Сам дворец, правда, не производил особого впечатления. Он походил скорее на очень большой сельский замок, чем на княжескую резиденцию, однако цветущий сад и внутреннее убранство помещений — ковры, зеркала, дорогая мебель, картины — действительно поражали воображение...

Один из офицеров, прямой и статный, как и прочие стражники, провел ее длинной чередой гостиных, залов и зальчиков — прямиком в рабочий кабинет князя. Большую часть помещения занимали всевозможные книги. Сам князь стоял за длинным письменным столом, заваленным бумагами и документами. В руках он держал древний свиток и в тот момент, когда Аврора вошла, внимательно изучал размещенные на нем иллюстрации... Он был высок, плечист, однако вид у него был весьма болезненный. На бледном лице отчетливо выделялся орлиный нос, а под изогнутыми бровями посверкивали живым блеском темные глаза. Свои густые, всклокоченные волосы он скрывал под париком в стиле Людовика XIV, который также несколько скрашивал его искривленную шею — результат падения с рук кормилицы в раннем детстве. Из-за этого несчастного случая князь на протяжении долгих лет вынужден был носить жесткий корсет, и теперь, словно повинуясь некоему чувству противоречия, слегка сутулился, отчего казался несколько хилым и слабым, что, разумеется, было не так...

На глубокий, полный почтения реверанс посетительницы он ответил легкой улыбкой и чуть дрогнувшим голосом попросил ее присесть. В действительности скромность и застенчивость этого необычного представителя гогенцоллерновской ветви нахалов и смутьянов объяснялись довольно просто: детство князя сложилось так, что из-за злой мачехи несчастный ребенок практически не бывал дома и не видел своих родных. Наконец, скрыв свое смущение глухим покашливанием, он сел за стол и произнес:

— Графиня, видеть здесь одну из благородных представительниц Кведлинбургского аббатства — удовольствие столь же редкое, сколь... неожиданное, а потому ценное. Могу ли я как-то помочь вашей святой общине?

Князь говорил мягким елейным голосом, а последние его слова были произнесены так, что Аврора едва не рассмеялась. Эпитет «святой» мало подходил к определению надменных и, по большей части, сварливых дам, чьим парламентером выступала Аврора. Но для смеха момент был совершенно не подходящий. Молодая особа опустила взгляд и восторженно заговорила, втайне надеясь, что ее благоговение не покажется князю слишком уж наигранным:

— Я бесконечно счастлива, что Его курфюрстская светлость такого высокого мнения о нашей скромной обители. Это значительно облегчит мне задачу.

— Задачу?

— О, я так горжусь, что честь представлять аббатство выпала именно мне, хотя аббатиса отпустила меня с явным сожалением, потому как лично хотела явиться к вам. К сожалению, ей нездоровится — в противном случае, она бы не захотела доверить столь важную миссию кому-либо другому, ведь она сулит вам значительное утешение.

Глаза Фридриха III[21] заметно округлились:

— Вы сказали «утешение»? Значит ли это, что мой кузен, Фридрих Август Саксонский, готов вернуть мне Кведлинбург?

— Так он мне сказал, и, говоря откровенно, Ваша светлость, я представляю здесь интересы не только Анны-Доротеи. Будучи лютеранином, князь Фридрих Август очень дорожит аббатством, которое, вне всяких сомнений, является наиболее почтенным религиозным институтом, однако став королем Польши, ему, очевидно, придется превратить это сокровище в... очередную вотчину реформаторских идей. Что, разумеется, ставит его в неудобное положение.

— Вот как!

На протяжении нескольких секунд, показавшихся Авроре вечностью, князь и графиня смотрели друг на друга в полной тишине. Наконец князь сказал:

— Вы правы, я действительно очень хотел бы заполучить Кведлинбург. Но, если я правильно понял, он будет моим лишь в том случае, если курфюрст Саксонский взойдет на древний ягеллонский[22] трон? В этом я ничем не могу ему помочь!

— Вы, как и царь Петр или император Леопольд, — глава морской державы. Ваше слово может изменить очень многое.

— Если я помогу Фридриху Августу, Кведлинбург станет моим?

— Не совсем... Есть одно условие, на котором настаивает мой князь.

— Какое же?

— Чтобы наше аббатство не подверглось секуляризации.

— А это важно?

— Очень важно, уверяю вас!

— Что ж, вот вам мое слово. С нетерпением жду того дня, когда мне выпадет честь преклонить колено возле могилы императора Генриха и поприветствовать ваших высокородных сестер, графиня. Что же до моей поддержки, курфюрст Саксонский может целиком и полностью на нее рассчитывать... Однако не думаю, что она будет ему так уж необходима.

— Его светлость думают иначе.

— Возможно, возможно, однако ходят слухи, что Сейм уже сделал свой выбор в пользу французского принца де Конти и что тот уже сел на корабль, дабы получить свою корону...

Князь произнес эти слова медленно и даже с некоторой небрежностью. Его веки вдруг дрогнули, и они с Авророй встретились взглядами. В глазах князя сквозила усмешка. Молодая женщина непонимающе воззрилась на него, но князь поспешил объяснить причину своей внезапной насмешливости:

— Быть может... стоит поторопиться? По морю путь неблизкий, а польская граница находится совсем рядом с Дрезденом...

Аврора резко встала:

— Вы правы! Мне впрямь надо спешить! Ваша курфюрстская светлость, соблаговолите принять мою искреннюю благодарность за ваш мудрый совет!