Жюльетта Бенцони - Сын Авроры

• Название: Сын Авроры
• Автор: Жюльетта Бенцони
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-62703-5

Сын юной Авроры фон Кенигсмарк и Фридриха Августа Сильного, граф Мориц Саксонский, прошел непростой путь от «милого маленького бастарда» до главного маршала Франции. Он мечтал стать королем, но прославился на поле битвы и стал великим военачальником. Он любил красивейших женщин, и они отвечали ему взаимностью. Великолепный Мориц, имя которого с одинаковым трепетом произносили враги и друзья, на страницах романа раскрывается с неожиданной стороны: как ловкий придворный дипломат и непревзойденный любовник.

---

— Довольно, Ульрика! — воскликнула молодая женщина. — Меня еще не канонизировали! Возвращайся к себе, а еще лучше проводи меня к сыну!

Пожилая кормилица чуть не задохнулась от счастья. С блаженной улыбкой она круто повернулась к лестнице и продекламировала:

— Господь Милосердный услышал мои молитвы! Да святится имя Его во веки веков! Милостью Его мы покончили с грязным развратом и дьявольскими соблазнами!..

— Она что, повредилась умом? — пробормотала Аврора, а затем прокричала ей вслед: — Еще раз услышу от тебя нечто подобное, мигом отправлю в Агатенбург! Ну, или в монастырь, это уж как пожелаешь!

Но Ульрика будто бы ничего не слышала. Она самозабвенно продолжала возносить хвалу Всевышнему, хотя и допускала больше тонких аллюзий на прошлую жизнь новоиспеченной канониссы... Впрочем, Аврора ее уже и не слушала. Она торопливо подошла к открытой двери в спальню, из которой доносился возмущенный детский плач. Картина, открывшаяся ее взору, мгновенно наполнила сердце молодой женщины щемящей радостью: сидя на стуле, Йоханна, кормилица ребенка, как раз кормила грудью малютку Морица. Плакал малыш потому, что женщина кормила его правой грудью, тогда как он сам находился слева. Заметив Аврору, кормилица хотела было подняться для приветствия, но та, рассмеявшись, прошептала:

— Нет-нет, не вставайте! Не стоит беспокоить маленького господина!

Пока младенец увлеченно сосал грудь, Аврора присела на стул возле кормилицы, чтобы лучше рассмотреть свое дитя:

— Какой он очаровательный! — сказала она с придыханием. — А ведь ему всего полгода!

— Нам придется позвать новую кормилицу, — сообщила Ульрика, наконец спустившись с небесных высот. — Эта уже не справляется...

Ребенок и впрямь был прекрасен: пухленький, крепкий, смугловатый — этим он явно пошел в отца! — с короткими темными прядями волос на макушке. Пронзительно-синие глаза он унаследовал от матери и уже смотрел на окружающих уверенно и даже властно.

Когда он, наконец, насытился, Аврора взяла его на руки, легонько похлопывая по спинке, чтобы убедиться, что малыш не поперхнется. Младенец, слегка отстранившись, критически разглядывал даму, державшую его на руках.

— Грррр!... — многозначительно проурчал он и попытался засунуть палец в нос своей матери, но та ловко перехватила его ручку и поцеловала. А потом еще и еще. Она покрывала тело малыша поцелуями, и вскоре он начал хихикать, а потом громко рассмеялся.

Безграничному счастью матери и сына положила конец Ульрика. Нянька вошла в комнату и безапелляционно заявила:

— Ему нужно поспать!

С этими словами она взяла маленького Морица и положила его в колыбель... где он тотчас же начал ворочаться и кричать.

Мать успокоила его, усадив на своих коленях:

— Ты же прекрасно видишь, что он не хочет спать! Дай мне посидеть с ним еще немного! Я так давно мечтала подержать его в своих руках!

Следующие несколько минут снова были наполнены поцелуями, радостными возгласами, ласками и смехом. Амалия с порога терпеливо наблюдала за ними, а затем с грустью промолвила:

— Ты ведь знаешь, что эта лента и золотая медаль не позволяют тебе быть вместе с ребенком? Ни один мужчина, будь то старик или младенец, не имеет права спать в одном доме с канониссой.

— Там, в аббатстве, — разумеется! Но здесь — совсем другое дело! Уж не думаешь ли ты, что я пойду ночевать на постоялый двор? Ну же, подумай сама! Я приехала сюда вовсе не для того, чтобы забрать его. Просто побуду здесь несколько дней. Мне это необходимо, понимаешь? Ты даже представить себе не можешь, каким потрясением для меня стало то, что я оказалась в Кведлинбурге! Все эти благородные дамы, канониссы... Думаешь, они были рады меня видеть? Как бы не так! Одна только аббатиса была по-настоящему добра ко мне. С другой стороны, в стенах аббатства есть, по меньшей мере, два человека, для которых прокаженный — и тот более желанный гость, чем я. Как видишь, мне была просто необходима эта поездка!

Вместо ответа Амалия подошла и крепко обняла сестру. Спустя некоторое время она прошептала:

— Прости меня! Просто я очень волнуюсь за Морица. Я боюсь, что...

— Что мой приезд привлечет сюда недоброжелателей? По дороге в Гамбург я заехала в Целле и оставила свой экипаж у Шарлотты Беркхоф, взяв у нее другую карету. Но...

Аврора замерла: она только сейчас заметила, что сестра стала заметно полнее, чем в момент их последней встречи:

— Ты располнела... Или же ты...

— Да, я беременна! И надеюсь, в этот раз будет девочка!

Аврора подавила в себе гневную тираду. Предыдущие роды Амалии были слишком тяжелыми. Настолько тяжелыми, что ее врач прямо заявил, что очередная беременность может быть крайне рискованной и ее лучше избегать. Но попробуйте втолковать это мужчине, да к тому же еще и военному, для которого известные предосторожности всегда были сродни богохульству. К сожалению, уже ничего нельзя было поделать, а лишний раз касаться больной темы и тем самым волновать Амалию Аврора не хотела.

— Когда родится ребенок? — все же решилась спросить она.

— Думаю, месяцев через пять. Через три-четыре недели я уеду в Дрезден. Фридрих не хочет, чтобы я возвращалась в Агатенбург. Он говорит, что там я буду чувствовать себя одинокой!

— А как же я? — воскликнула Аврора. — У тебя же есть я! Я могла бы поехать с тобой...

— Да, конечно... Но он хочет, чтобы я была рядом с ним...

«Он скорее хочет избежать гнева доктора Корнелиуса, который отнюдь не разделяет его эгоистичной точки зрения!» — подумала Аврора, а вслух произнесла:

— Почему бы нам не выехать вместе? Медлить не стоит. К тому же в Целле я оставила настоящую«берлину», быструю и удобную, не чета нашим повозкам!

Лицо госпожи фон Левенгаупт прояснилось. Видимо, идея ей пришлась по душе:

— Мне бы, конечно, очень хотелось, но... Но какая тебе надобность ехать в Дрезден?

— Мне нужно уладить кое-какие дела! И потом, настало время позаботиться о будущем моего сына. Не буду же я его прятать всю жизнь! Он — сын великого князя, а потому судьба его должна сложиться соответствующим образом! Отныне это — цель моей жизни!

— Мне нечего тебе возразить: все кажется тебе понятным и ясным, но заклинаю: не позволяй эмоциям захлестнуть тебя с головой! Может так случиться, что за время твоего отсутствия все изменилось куда больше, чем ты можешь себе вообразить...

— Знаю, знаю, но я должна понимать, на что... или на кого я еще могу рассчитывать и насколько в действительности опасен и силен этот Флеминг...

— Об этом и я могу тебе рассказать: он канцлер, и если Фридрих Август займет польский трон, Флеминг станет первым министром, то есть, по сути, наместником короля в Дрездене, пока курфюрст будет находиться в Варшаве!

— Это меня не пугает, — улыбнулась Аврора. — Пожалуй, это будет даже забавно. Интересно знать, могу ли я еще волновать сердце мужчины, который не видел меня уже больше года? Вдруг он посчитает меня уродиной?

Вопрос относился не к Амалии, а скорее к зеркалу, висящему над изящным столиком с выгнутыми ножками, но ответила на него именно сестра:

— О, да перестань! Ты прекрасна, как и всегда. Он не заметит ни малейших признаков того ужаса, что ты испытала в Госларе. Твой князь увидит тебя точно такой, как и в минуту вашей разлуки. Твоя кожа, волосы, глаза — все просто бесподобно...

— Но мое тело, — прошептала молодая женщина, опершись о столик, — увы, оно прекрасно лишь снаружи!

— У тебя все еще случаются эти острые боли?

— Уже меньше, я привыкла, но все же... Я бы и рада заняться любовью, но я боюсь... И этот страх сильнее желания! Ты даже представить себе не можешь, какие ужасные у меня были приступы...

Аврора взяла со столика красивую вазу из дорогого китайского фарфора и, помедлив немного, продолжила:

— Видишь? Я в точности как эта ваза, в которую никогда не наливают воды. Ее форма сохраняет чистоту и изящество линий, цвета ярки, но приглядись, и ты заметишь небольшую, едва различимую трещину вот здесь. Да, ее почти не видно, но все же она есть! И она уже никогда не исчезнет...

На следующий день, после долгого трогательного прощания с сыном, объятий, поцелуев и слез, Аврора покинула поместье. Амалия все же решила добираться до Дрездена самостоятельно, а потому молодая женщина садилась в карету одна. Сестры увидятся вновь спустя две или три недели. Но когда же снова встретятся мать и сын? А это известно одному Богу...

* * *

Две недели спустя Аврора вернулась в Дрезден, однако, поразмыслив немного, решила остановиться не в своем особняке, который подарил ей Фридрих Август (по словам Амалии, там-то ее как раз не ждали), а в фамильном гнезде Левенгауптов. Прежде всего она решила явиться к княжескому двору. И ей было любопытно, каков будет прием. К тому же из-за того, что ее зять неожиданно отбыл под Лейпциг, Аврора стала полноправной хозяйкой дома.