Уильям Котцвинкл - Ип

• Название: Ип
• Автор: Уильям Котцвинкл
• Издательство: Правда
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1985

Первый, сокращенный перевод на русский язык новеллизации к/ф «Инопланетянин» сделан Ростиславом Рыбкиным и опубликован в 1985 году в журнале «Смена» с предисловием космонавта Юрия Глазкова и иллюстрациями Виталия Федорова.

---

— У тебя температура.

— Похоже, да.

— Ты, наверно, ждал ЭТО ночью во дворе?

Мальчик кивнул.

Мать повернулась к чулану. Инопланетянин в углу съежился, но в чулане показалась только рука, протянувшаяся за стеганым одеялом, которое лежало на полке. Мать накрыла этим одеялом мальчика.

— Ты останешься жив, как, по-твоему, если я пойду на работу?

Наверняка он опять ее обманывает, прикидывается больным, но последние дни для него нелегкие; он явно не в себе.

— Ладно, — сказала она, — можешь остаться дома. Но никакого телевизора, понятно? Совсем разболеешься, если будешь целый день торчать перед ящиком.

Она повернулась и шагнула в коридор, но взгляд ее упал на нижнюю часть косяка.

— Эта проклятая собака опять все грызет! Придется надеть ей на зубы резиновые коронки.

Она зашагала по коридору, но вдруг ее качнуло; восстановив равновесие, она пощупала свой лоб. Что-то едва ощутимо его коснулось, будто легко дотронулась кончиками пальцев фея. Но длилось это только миг.

Она открыла дверь в комнату Герти.

— Поднимись и засияй!

Моргая, девочка села в постели и, уже веселая, спустила ножки.

— Мамочка, а мне приснился маньяк!

— Неужели?

— У него была чудная длинная шея и большущие выпученные глаза.

— Он был в плаще?

— Он был ни в чем.

— Пора завтракать. Иди скорей, помоги Майклу.

Мэри проследовала дальше, в ванную, там ей предстояло недолгое утреннее мытье невероятно дорогим мылом, которое тает быстрее льда: за два дня большой кусок превратился в крохотную прозрачную пластинку. Но подруга говорит, что это мыло предотвращает появление морщин, пятен, прыщей и бородавок.

Она намылилась, и жалкий обмылок перестал существовать; ну, вот и все, ушли в сток еще шесть долларов.

Она вытерлась досуха — и из тумана, который бродит утром в голове, всплыл сон: ей приснился мужчина, очень невысокий, у него был большой живот, и двигался этот мужчина как-то странно, переваливаясь с боку на бок.

Завтракала она, как всегда, стоя, потом бросилась к воротам, где задним ходом уже выводил машину на улицу Майкл.

— Садись, мам, — сказал он, вылезая.

— Спасибо, милый.

Сев за руль, она ухватилась за него с обычной для нее мрачной решимостью; резко отпустила сцепление, прибавила газ, и под одобрительные возгласы Майкла машина с визгом сорвалась с места.

Эллиот, услышав, что мать уехала, встал и открыл дверь чулана. Инопланетянин отпрянул назад.

— Ну, выходи, — сказал, протягивая ему руку, Эллиот.

Переваливаясь, страшилище вышло из чулана и огляделось вокруг. Инопланетянин увидел множество непохожих один на другой предметов, все очень странной формы. Единственным предметом, назначение которого он знал, оказался письменный стол, слишком высокий, однако, для существа с такими короткими ногами, как у него. Ну, а вообще-то не все ли ему равно, какой высоты этот стол? Что ему, письма за ним писать и отправлять на Луну?

— Как же мне тебя называть? — Эллиот посмотрел в огромные блестящие глаза безобразного существа, в глубине которых непрерывно расцветали, увядали и расцветали опять крохотные цветки энергии. Существо двигалось, пыталось освоиться с незнакомой обстановкой, и мальчик, чтобы не мешать ему, отступил назад. — Ты инопланетянин, да?

Инопланетянин мигнул, и Эллиот ощутил, что огромные выпуклые глаза что-то сказали в ответ, но сказанное прозвучало всего лишь жужжанием у него в голове, будто в нее залетела муха.

Эллиот открыл дверь из комнаты в коридор. Инопланетянин неуклюже отпрыгнул назад: по другую сторону двери пускала слюну маленькая противная земная тварь; глаза глупые, полные любопытства, язык — болтливый и злой.

— Харви! Веди себя прилично! Не кусайся, и вообще… Хоро-о-ошая собака. Хоро-оший Харви…

— …ррррргггггг… ррррррррггггггг…

Речь маленького злобного существа оказалась коммуникационным средством более низкого, нежели речь мальчика, уровня, а звук был такой, будто заклинило двигатель космического крейсера.

— Ну, видишь, Харви? Он добрый. Он тебе ничего не сделает. Видишь?

Из пальца ноги нелепого существа появился клочок редкого тумана. Харви сунул в туман свой нос, и псу открылись измерения мира, к восприятию которых его собачье сознание готово не было: огромная сотканная из света суповая кость неслась сквозь ночь, сверкала, вспыхивала, и завывание ее эхом отдавалось во всех закоулках древнего космоса.

Пес съежился, в голове у него все помутилось. Из собачьей пасти вырвался полный ужаса стон. Опустив голову, Харви попятился.

— Ты говорить умеешь? — И Эллиот подвигал двумя пальцами, изображая ими говорящий рот.

Престарелый ученый мигнул снова, а потом сам задвигал пальцами, рисуя в воздухе формулы галактических наук, сверхъемкие космические коды выживания, усвоенные им за десять миллионов лет.

Эллиот моргал растерянно, а пальцы инопланетянина молниеносно чертили в воздухе миниатюрные орбиты, спирали, углы, формулируя и иллюстрируя физические законы.

Видя, что землянин ничего не понял, старый ученый опустил руки, но досада его прошла, когда он вспомнил, что перед ним всего лишь ребенок.

Как ему быть? Древний ботаник обдумывал ситуацию. Разница между его интеллектом и мыслительными возможностями мальчика так велика, что непонятно, как приступить к делу.

Вся беда в разнице между уровнями их знаний. Постой… постой…

Он попытался было дезорганизовать свое мышление до бестолковости земного, но вскоре отказался от бесполезных попыток. Как он мог надеяться, что земляне поймут переданные жестами великие формулы, эти высшие постижения, рожденные сверхдлинными отрезками времени? Хорошо хоты он М&М умеет попросить.

Эллиот подошел к приемнику, включил его.

— Эта музыка тебе нравится? Нравится рок-н-ролл?

Из радиоприемника неслись звуки, подобных которым космический скиталец никогда не слышал; похоже было на грохот скатывающихся вниз камней. Он закрыл чувствительные уши руками и, съежившись, опустился на пол.

Эллиот огляделся вокруг: что еще следует показать существу из космоса? Он выудил из копилки двадцатипятицентовую монету.

— А вот какие у нас деньги.

Старый ученый не сводил глаз с мальчика, пытаясь понять его речь, но язык землян казался невнятицей.

— Это двадцатипятицентовик.

Мальчик протянул ему маленький, плоский блестящий кружок; цвет не такой, как у М&М, но, может, это еще лучшая пища, может, с ней еще верней выживешь?

Он попытался откусить.

Мусор какой-то.

— Ага, точно, — сказал Эллиот, — это есть нельзя. А ты, видно, опять проголодался? Я тоже, пойдем поедим. Харви, — и Эллиот погрозил собаке пальцем, — уходи с дореги.

Харви заскулил и, поджав хвост, неслышно отошел в сторону, потом потрусил вслед за Эллиотом и страшилищем вниз, на кухню. Там он лег возле своей миски и постарался довести до сведения Эллиота, что ему, Харви, чтобы успокоиться, необходимы собачьи консервы «Алпо», и хорошо бы целую жестянку, хотя и жестянка для него сущие пустяки. Но Эллиот не обратил на него внимания, и Харви осталось только грызть края миски, чем он и занялся.

А Эллиот доставал что нужно для приготовления своего любимого утреннего блюда.

— Вафли сделаю, — сказал он и начал взбивать и перемешивать тесто. — Мое коронное блюдо. Ты когда-нибудь пробовал?

Старый ботаник смотрел, как один за другим появляются незнакомые ему предметы, но к полетам в космосе ни один из этих предметов отношения не имел. Он смотрел, и его огромные выпуклые глаза вращались, фиксируя подробности происходящего, которые все были ему непонятны.

А Эллиот тем временем уже перелил тесто в вафельницу.

— Видишь? Печется.

Ноздри у древнего путешественника задвигались, и, переваливаясь, он подошел к вафельнице. Пахло восхитительно, как от М&М, только сильнее.

Эллиот вынул готовую вафлю и стал выдвигать ящики в буфете.

— …сироп, масло, фруктовые консервы, а сверху на вафлю, может, взбитых сливок?

Безобразное существо подпрыгнуло: в воздухе вдруг прибавилось озона, а из руки мальчика ударила белая струя.

— Не бойся, это вкусно. — Эллиот увенчал все лепешечкой М&М и протянул тарелку с вафлей древнему путешественнику. — И вот вилка. Умеешь ей пользоваться?

Ученый преклонных лет посмотрел на длинные сверкающие зубцы. Лучший в смысле механики предмет, какой он до сих пор видел в этом доме. Будто огоньки замерцали у него в голове. Вот именно, предмет с четырьмя параллельными зубьями… прикрепленными… к чему? На какой-то миг он почти увидел устройство, которое его спасет, — словно яркая вспышка осветила глубины его сознания, где возникал сейчас образ этого устройства.

— Ею едят. Видишь? Смотри, как я делаю…