Петр Северов - Сочинения в двух томах. Том второй

• Название: Сочинения в двух томах. Том второй
• Автор: Петр Северов
• Издательство: Днiпро
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1980

Во второй том вошли рассказы и повести о скромных и мужественных людях, неразрывно связавших свою жизнь с морем.

---

Когда на дальнем рейде Туапсе показалось диковинное судно: без мачт, с наклоненной вперед и как бы падающей трубой, с надстройками необычайной формы, — из порта полетели запросы: «Кто? Куда следует?.. Название судна?..» Странный корабль не откликался. Он медленно приближался к портовым воротам, останавливался, заметно меняя курс, двигался зигзагами, полукругами, углами… С бронекатера, который вышел навстречу неизвестному судну, вскоре была получена радиограмма. Дежурный радист выбежал на балкон. Бледный, всклокоченный, с трясущимися руками, он размахивал клочком бумаги, прыгал у перил и, показывая на море, выкрикивал одно слово:

— Волков!.. Волков!..

Тогда гудки и сирены стоящих в порту кораблей дружно затрубили победный привет, и на мачте над Управлением порта взвились цветные флаги, а на мол, на причалы, даже на дальний, разбитый волнорез выбежали все, кто был в этот час в порту: грузчики, штурманы, машинисты, матросы, крановщики, зенитчики, рабочие ремонтных бригад, каменщики, плотники, водолазы, — и все они сняли фуражки или взяли под козырек, когда исполосованный, исхлестанный осколками корабль, со знаменем, реющим над кормой, медленно приблизился к причалу.

Шаповалов спал на коммингсе трюма. Его разбудил этот несмолкающий салют. Он открыл глаза: наконец-то они пришли!.. Лишь один раз взглянул он на причал и отвернулся.

Люди кричали что-то наперебой, десятки рук тянулись, чтобы принять швартовый конец. Шаповалов тоже поднял руку и засмеялся, но что-то стиснуло горло, и берег потемнел, — он вспомнил о капитане и о Василькове. Он стал смотреть на город, на дальний зеленый склон, куда все эти долгие, несчитанные часы как будто непрерывно шел он, во сне стремился, но так и не мог дойти.

Сходни были спущены, и судно огласилось топотом ног, веселыми голосами. Игнат поспешно встал… Он оглядел свою одежду и почти испугался: как же пойдет он через весь город в этом тряпье? А руки, а лицо! Нужно помыться, хотя бы немного привести себя в порядок… В кочегарской душевой, куда он пробрался в обход многочисленных, шумных гостей, было сухо и жарко. Донки давно не работали. Напрасно откручивал он краны. В душевой не было воды.

Капитана уже перенесли на берег, в портовой лазарет; часть команды получила от Вежелева разрешение отлучиться в город, а Шаповалов не знал, что ему делать, куда идти?

Вежелев и усатый механик сами разыскали его на баке, силой потащили в каюту, налили чарку, сунули под руку Игнату мыло и полотенце. Механик раскрыл свой рундук и предлагал все, что имел: плащ, рубаху-косоворотку, войлочные, комнатные башмаки, даже купленную где-то □ тропиках шляпу, плетенную из рисовой соломы, но Шаповалов, конечно, отказался. Обычно оживленный, штурман мрачнел и вздыхал;

— Сгорел мой багаж… Главное — брезентовая роба сгорела. Я бы приодел тебя, франтом сделал бы!..

Добродушный штурман забывал, что в его сгоревшей брезентовой робе могли бы поместиться трое таких, как Игнат.

Сколько пробыл Шаповалов на корабле после швартовки — час или два? Вообще, он не успел еще разобраться, сколько минуло времени с той минуты, когда катер покинул порт. В трюме не было ни ночи, ни дня — только факелы то горели, то гасли.

С берега прибыл посыльный, молодой, веселый паренек в лихо сдвинутой набекрень капитанке. Он взглянул на Вежелева, на механика, на Игната, прыснул от смеха и покраснел.

— Что? Некрасивые? — обиженно спросил штурман. — С нами, понимаешь, не было маникюрши.

— Мне Шаповалова, — сказал посыльный. — Капитан порта просит к нему…

— Дайте хоть помыться человеку, — вмешался механик.

— Нет, — твердо сказал посыльный. — Там неотложное дело. Капитан просил сейчас же.

Игнат не прощался с новыми своими друзьями, он был уверен, что еще вернется на корабль.

В портовом лазарете, расположенном здесь же, неподалеку от причалов, в приемной комнате, светлой и чистой, особенно неловко почувствовал себя Игнат. Дежурная сестра, строгая старушка, удивленно развела руками, вздохнула и подала ему халат.

Шаповалов вошел в палату и остановился у двери. Капитан лежал на высокой постели, перед распахнутым на теневую сторону окном. Подоконник сплошь был уставлен цветами; за их пушистыми белыми головками, похожими на комья снега, за темной и влажной листвой, как будто у самого окошка сверкающей синей стеной вставало море.

Неуловимо изменилось лицо капитана. Не было оно бледным или измученным, утомленным; просто спокойнее стало оно и светлей. Он смотрел на Игната словно в ожидании. На одеяле, под смуглой рукой его, лежал знакомый пакет.

— Я ждал вас, Шаповалов, — проговорил капитан, не отводя от лица Игната прямого, спокойного, задумчивого взгляда. — Проходите… У нас такие строгие врачи. Но они разрешили эту встречу.

Игнат подошел ближе и положил руки на белую спинку кровати, но тотчас поспешно отдернул их, ища карманы; вспомнил, что на нем чистый халат, смутился, покраснел. Впрочем, капитан не заметил ни его смущения, ни растерянности.

— Скажите, вам известно содержание письма? — спросил капитан.

Вопрос был неожиданным для Игната и показался ему очень странным.

— Нет… Конечно, нет.

Волков помолчал.

— Я понимаю. Вы искали меня. Первым долгом вы хотели выполнить поручение. — Он улыбнулся. Улыбка показалась Игнату грустной. — Далеко оно завело вас, это письмо.

Снова они помолчали. В белой палате стояла прозрачная, в слабых, блуждающих запахах цветов тишина. Капитан заговорил несколько тише. Он был заметно утомлен:

— Вы не жалеете об отпуске… который потерян?

Игнат задумался. Он волновался. Он не ждал от Волкова столько внимания и доброты.

— Нет… Не жалею. Мне все время казалось: это мой корабль. Я как будто бы когда-то плавал на нем.

— Когда вы будете в порту в следующий раз, — сказал Волков, — вспомните мой адрес… Я вам советовал его забыть. Но теперь я прошу вас помнить этот адрес. Как друг…

Он посмотрел в окно.

— Ну, вот… А сейчас мы должны проститься. На время. Может на месяц… Может — на год. Служба — прежде всего. Сегодня двенадцатое число.

— Да, двенадцатое, — тихо повторил Игнат. Он не сразу понял смысл этого слова. — Двенадцатое?.. Разве двенадцатое?..

Он заметил: взгляд капитана стал внимательнее, холодней. Шаповалов стоял, облокотясь о спинку кровати, широко открыв рот, вытянув шею, — очень потешный в эту минуту. Голос капитана прозвучал откуда-то издалека:

— Вы разве не знали? Двенадцатое… И есть радиограмма. Крейсер уже на подходе.

Игнат смотрел на отпечатки своих пальцев, оставшиеся на спинке кровати.

— Прощайте, — сказал он. — Я ухожу на крейсер.

И впервые Волков назвал его по имени:

— До свидания, Игнат…

Он пожал черную, покрытую ссадинами руку Игната и улыбнулся.

А через три-четыре минуты девушка вбежала в палату. Как они не встретились на лестнице? Возможно, она и видела его издали, но не узнала, так как думала об отце. Минута времени, оказывается, многое решает… Девушка вбежала в комнату и бросилась к отцу.

Он бережно погладил ее голову и подал письмо. Она ни о чем не спрашивала, не плакала, не ломала пальцы. В этом она была похожа на отца; проявлений душевной слабости Волков не выносил.

Удивленная, она развернула смятую четвертушку бумаги. Руки ее дрожали. Быть может, ей только почудилась спокойная улыбка в глазах отца. Письмо было дружески кратким и сопровождалось сердечным боевым приветом. Командир крейсера Чаусов писал:

«Между прочим, вы спрашивали, Сергей Петрович, о матросе Шаповалове. Охотно вам отвечаю: настоящий это воин и моряк. Вчера он представлен к третьей боевой награде. Я разрешил ему четырехдневный отпуск; слышал, что в Туапсе он очень хотел бы побывать».

Нина не дочитала письма.

— Что ты хочешь сказать этим, папа?

Волков спокойно смотрел на дочь.

— Я выполнил твою просьбу. Я написал Чаусову… Помнишь, ты все повторяла: «Вот убедишься… убедишься…» А это и есть ответ.

Нина хорошо знала характер отца. Глаза ее засмеялись. Она сказала радостно:

— Крейсер только что появился на рейде!..

— Мне сообщили, — ответил Волков. — Он пришел десять минут назад. Эти четыре дня, о которых пишет Чаусов, — уже прошли. Шаповалов был со мной… Там. Он добрался туда, чтобы вручить мне этот пакет. Он не знал содержания письма и выполнил поручение командира. Чаусов думал, что отнимет у Шаповалова лишь несколько минут… Теперь ты понимаешь? Ну, и еще одна подробность: он вынес меня… когда это случилось… как ребенка, держал на руках. А теперь он отбыл на крейсер… Но вот о чем я думаю: кто у него есть из родных здесь, в Туапсе? Я знаком со всеми местными моряками. Фамилии Шаповаловых я не слышал.

Нина смотрела в окно. Шлюпка стремительно шла от причала к близкому, серому кораблю.