Итоги Итоги - Итоги № 16 (2013)

• Название: Итоги № 16 (2013)
• Автор: Итоги Итоги
• Жанр: Публицистика

---

— Даже не спрашиваю, было ли вам страшно...

— Если честно, говорить о «Норд-Осте» мне всегда нелегко. Эти воспоминания не из приятных. Сейчас, в ретроспективе, конечно, понимаешь, что риск для жизни существовал. Но в тот момент думать о себе и своем страхе было просто некогда. Я ведь до этого занимался неотложной помощью. В каком-то смысле у меня был привычный настрой: надо работать, сделать все, что зависит от врача, остальное потом. И я был спокоен. Вышел из здания со своим списком, за час-полтора мне собрали все необходимое. Руководитель комитета здравоохранения Андрей Сельцовский сработал оперативно. Была ночь, пришлось открывать аптеки, но все нашли очень быстро. В полвторого я снова отправился в Театральный центр. С собой у меня были две коробки с лекарствами для заложников и мешок со средствами гигиены. Я понял, что один все это не унесу, и попросил сотрудников Международного Красного Креста помочь. Те отказались — сказали, что не знают, что в коробках, и боятся провокаций. Меня выручили корреспонденты НТВ, которые тоже направлялись в здание. Потом я приходил туда несколько раз. Мне помогали Фатима Шахова и Александр Панов, военврач. В последний вечер перед штурмом я вновь вернулся туда с Анной Политковской из «Новой газеты». Помню, увидел ее — она стояла, прислонившись к стене в коридоре штаба. Я спросил: «Что ты здесь делаешь?» — мы были хорошо знакомы до этого. Она ответила, что хочет попасть в зал Театрального центра. Я решил ее проводить и помог ей донести три больших пакета с водой для заложников. Когда увидел, что ей ничто не угрожает, вернулся назад.

— Через год у вас снова вышел конфликт с Международным Красным Крестом, когда эта организация не дала согласия на гуманитарный коридор, чтобы вывезти больных детей из осажденного Багдада...

— Когда американцы окружили Багдад, мы получили сообщение, что в больницах находятся тяжелобольные дети. Для их лечения не было медикаментов, и мы предложили организовать зеленый коридор. Договорились с соседними странами о том, куда перевезем детей. Я летал в Нью-Йорк — договорился с ООН. Нужно было получить согласие только от американского командования и от Красного Креста. В Красном Кресте были напуганы тем, что накануне в Багдаде убили их сотрудника. Но мы бы все сделали сами, от них нам нужно было подтверждение полномочий, чтобы нас не убили по дороге. Однако они отказали. Американцы — тоже. До сих пор не могу принять это решение. Ведь детей можно было спасти.

— Вернемся к «Норд-Осту». Вы пришли туда как врач, но стали переговорщиком...

— Никаких политических требований никто через меня не передавал. Моя главная цель была — постараться, чтобы выпустили детей. Еще я хотел договориться о передаче заложникам пищи. Кое-что удалось сделать. Выйдя от террористов в первый раз, я сказал по телевидению, что в зале есть больные дети. Бараеву, руководившему боевиками, это не понравилось. Когда я в следующий раз пришел в Театральный центр, он сказал, помахивая револьвером у меня под носом: «Зачем ты сказал, что тут лежат больные дети? Зачем говоришь, что мы их не кормим?» Я ответил, что не вру и что так оно и есть. Вскоре восьмерых детей отпустили. Капля по капле Иосиф Кобзон, я и другие переговорщики воздействовали на бандитов. Вообще могу сказать, что я не врал террористам. Всегда говорил прямо, не заигрывал, не пытался их обмануть. А они врали. Вот спрашиваю у Бараева, есть ли у него дети. Он ответил, что есть — двое, одному годик, другому три. Я продолжаю: «А если бы твои дети попали в заложники, разве ты не постарался бы их вызволить? Почему дети должны отвечать за дела взрослых?» Он говорит: «Ладно, завтра я всех детей отпущу». Но так этого и не сделал. Еще я уговаривал боевиков принять пайки с едой для заложников, которые специально наготовили для них по распоряжению Лужкова. Они увиливали: «Ну ты же видишь, мы сами ничего здесь не едим, только пьем воду!» Потом я узнал, что они принесли с собой мешок фиников. Дали мне их попробовать. Финики — полноценная еда, один из лучших продуктов, сохраняющих силы. На них можно было протянуть долго.

— До сих пор идут споры: можно ли было избежать жертв среди заложников? Что вы сами об этом думаете?

— Кое-что можно было сделать иначе. Но для этого понадобились бы 800 носилок и 1600 человек, чтобы эти носилки нести. Каждого заложника нужно было уложить на носилки, поставить капельницу, спуститься с носилками по ступеням. Все это за короткое время. Реально такое? Нет. Были накладки — в этом нет сомнений. А вы знаете, что в ночь перед штурмом у штаба по освобождению заложников поймали лазутчика? Операция была строго секретной. Ведь если бы о ней стало известно террористам, все 800 человек вместе с фугасом взлетели бы на воздух. К тому же у входа в здание Театрального центра было припарковано множество машин — на них люди приехали на спектакль. И в том числе машина, на которой привезли боевиков. Никто не знал, сколько из них может быть заминировано. Отгонять машины было опасно. Поэтому убрать их и подогнать кареты «скорой помощи» ближе к подъезду оказалось фактически невозможно. В этой неразберихе погибли люди — 130 из 800. Я не хочу сказать, что это мало. Но ведь большая часть осталась в живых. Каждый год в день памяти жертв «Норд-Оста» я с раннего утра, задолго до митинга, прихожу на Дубровку. Приношу цветы и, как идиот, вновь и вновь перечитываю весь этот список из 130 фамилий. Думаю о том, что я мог бы быть в нем 131-м. В последний раз мы были там вместе с Фатимой Шаховой.

— В 2004 году в Беслане вас позвали в захваченную школу уже сами боевики...

— Вы знаете, об этом до сих пор идут споры. 1 сентября я был в школе у внука моей сестры — поздравлял детей с началом учебного года. После этого пришел на работу. Около полудня у меня в кабинете раздался телефонный звонок. Звонили из «Интерфакса»: «Террористы захватили школу в Беслане и зовут вас. Вы едете туда?» Я сначала не мог понять, где находится этот Беслан. Но через два часа уже сидел в самолете. Теперь некоторые утверждают, что боевики требовали не меня, а бывшего министра внутренних дел Рушайло — вместе с Муратом Зязиковым и Александром Дзасоховым. Записку под их диктовку писала врач Лариса Мамитова. Наши фамилии и вправду звучат похоже. Позже Мамитова рассказывала мне, что террорист долго не мог вспомнить фамилию: «Ру... Ру... Ру...» Как бы то ни было, я рад, что поехал. Потому что в результате сделал больше, чем мог бы сделать Рушайло. Получилось так, что я вел все переговоры с террористами в первую ночь. Потом каждый день разговаривал с ними раз по 10, может быть, больше. Я только удивлялся: зачем они меня позвали? Во время переговоров они постоянно требовали привести Мурата Зязикова, Асламбека Аслаханова, Александра Дзасохова. А я, в свою очередь, просил о возможности прийти в одиночку и осмотреть заложников, принести им медикаменты, что-то для них сделать. Однако боевики сказали, что если я подойду на 30—40 метров один, без тех людей, которых они хотели видеть, меня убьют. Их реакция на мои слова вообще была просто странной с точки зрения нормального человека. Создавалось впечатление, что эти люди зомбированы. Я им говорю: «Там маленькие дети. Давайте принесем для них немножко воды, сухого молока». Они в ответ: «Все дети объявили сухую голодовку». Однажды предупредили: «Если в здании школы выключится свет, через минуту начнем расстреливать». А в Северной Осетии тогда и без всяких терактов случались постоянные перебои с электричеством. В другой раз позвонили мне и сказали, что видят какое-то движение около гаражей. Мол, если это не прекратится, будут расстреливать детей. К концу вторых суток, когда я неизвестно в какой раз просил дать детям воду, медикаменты, они ответили: «Вашу воду и лекарства они не хотят». Я был в отчаянии: пытался сделать все возможное, чтобы облегчить положение заложников, но результатов не было. Разве что только наши разговоры про питание, воду, лекарства создавали тот предохранитель, который удерживал боевиков от импульсивных решений...

— Вы помните момент штурма?

— В это время я находился в Детской республиканской больнице Северной Осетии — мы готовились к приему большого количества пациентов. Услышав о штурме, я поехал прямо в больницу Беслана — туда к тому времени уже начали привозить детей. Увидел, как над городом закружили вертолеты. Пришлось добираться окольными путями — на улице стояли танки. Когда я подъезжал к больнице, в соседнем лесочке услышал перестрелку. Видимо, кто-то из террористов все же сумел уйти из здания школы, я так думаю. Количество жертв поразило меня, хотя я на своем веку повидал многое. Когда тебе приносят ребенка, изрешеченного пулями, с разорванными и залитыми кровью легкими, с грудной клеткой и брюшной полостью, развороченными осколками, что можно сказать о тех, кто это сделал? Звери!