Николай Дежнев - Год бродячей собаки

• Название: Год бродячей собаки
• Автор: Николай Дежнев
• Издательство: Махаон
• Жанр: Современная проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-18-000371-7

Главный герой — самый обыкновенный человек, но так уж вышло, что именно на него указал Маятник Всемирного Времени, а когда происходит ТАКОЕ, то себе ты уже не принадлежишь — слишком многое начинает зависеть от каждого твоего шага и лишь опыт предшествующих жизней может помочь не оступиться.

---

— Помилуйте, господин полковник! — картинно развел руками Андрей Сергеевич. — Чего же тут странного, а тем более необычного? Мы с вами в России, здесь все талантливые люди рано или поздно спиваются…

Оба дружно рассмеялись и проступившая было холодность в отношениях сразу растаяла. Заместитель директора департамента не поленился лично проводить Дорохова до кабинета в дальнем конце коридора, растянувшегося во всю длину здания. Предварительно постучав, он толкнул дверь и в сопровождении гостя вошел в скромных размеров комнату, середину которой занимал непропорционально большой стол, сплошь заваленный какими-то папками. Стены комнатки украшали карта России и подробные карты Петербурга и Москвы. При появлении начальства сидевший за столом худой пожилой мужчина поднялся, посмотрел исподлобья на вошедших. Ни во взгляде хозяина кабинета, ни в его манерах не было и тени какого-либо подобострастия — он просто ждал, когда эти двое уйдут и оставят его в покое.

— Вот, познакомьтесь, — полковник аккуратно, за локоток, выдвинул Дорохова вперед. — Начальник отдела сыска…

Хозяин кабинета едва ли не через силу сделал шаг навстречу, протянул оказавшуюся на удивление сильной руку:

— Мырлов. Иван Петрович.

— Дорохов. Андрей Сергеевич, — так же ровно, как бы нарочито сохраняя ту же, несколько усталую интонацию ответил Дорохов.

В больших, печальных глазах Мырлова на мгновение зажегся и тут же погас какой-то огонек.

— Очень приятно, весьма наслышан, — сказал начальник отдела сыска, не торопясь пригласить гостя Присесть на единственный не занятый картонными папками стул. При этом он смотрел на Медникова, как если бы спрашивал: это все, я могу, наконец, продолжать работать?

— Вот и прекрасно! — не замечая взгляда подчиненного, заключил полковник. — Я вас, господа, оставляю — надо еще поработать над докладом министру, а Иван Петрович все, что требуется, расскажет и пояснит…

С этими словами полковник Медников, весьма довольный собой, быстро выскользнул за дверь кабинета. Оставшись один на один с незваным гостем, Мырлов тяжело вздохнул и показал рукой на свободный стул.

— Что ж, присаживайтесь. — Он провел ладонью по лысому черепу, посмотрел прямо на Дорохова. — Вы вот что, Андрей Сергеевич, скажите сразу, что вам от меня угодно, чтобы и вам, и мне времени не терять и в политесах не упражняться. Мы оба офицеры, и в кошки-мышки нам играть не пристало, да и, право же, недосуг…

— А вы, оказывается, интересовались моей биографией! — удивился Дорохов. Увидев среди стопок с папками жестяную пепельницу, он достал из кармана сюртука папиросы.

— А вы как думали! У нас, Андрей Сергеевич, дело тонкое, первого встречного к нему не подпустишь. Да и знать все о людях — это моя работа. Ну, не все, хотя многое… — поправился Мырлов с легкой усмешкой. При этом его изрезанное тяжелыми вертикальными морщинами лицо удивительным образом просветлело и преобразилось. — Вы ведь имеете честь служить по линии Генерального штаба в чине подполковника?..

Дорохов кивнул, отрицать известный начальнику отдела сыска факт было глупо и бессмысленно. Усевшись на предложенный ему стул, Андрей Сергеевич поджег папиросу. Закурил и Мырлов и потом долго еще молчал.

— Честно говоря, — сказал он наконец, — именно этого я и боялся. Терпеть не могу, когда вмешиваются в мои дела, а тем более присылают проверяющих…

Дорохов хотел было протестовать и даже сделал движение подняться со стула, но Мырлов его остановил.

— А как еще прикажете называть? Им, там наверху, нечем себя занять, вот они нас и дергают. Вы думаете, чем сейчас занят полковник Медников?.. Пишет очередной доклад министру о состоянии дел в подведомственном ему департаменте полиции. Работать некогда, только представляй по каждому поводу своевременную отписку и будешь на хорошем счету. Мне кажется, это сугубо наше, российское.

Проделав в залежах папок нечто вроде окна или прохода, чтобы видеть собеседника, Мырлов опустился в свое кресло и неожиданно спросил.

— Выпить хотите? По маленькой?

Тут же достав откуда-то пару рюмок, он вынул из ящика стола початую бутылку и разлил водку Чокнулись. Выпили. Дорохов разжег потухшую папиросу. Теперь, как он и предполагал, сыщик ощущал себя значительно проще и свободнее: в его манере держаться и говорить уже не чувствовалась такой настороженности. Впрочем, Андрей Сергеевич на этот счет не обольщался.

— Вас не шокирует, что я так вот, запросто, без соблюдения субординации? — поинтересовался Мырлов и пояснил: — Это у меня метода такая. На трезвую голову никогда не понять, что движет человеком. Можно сколько угодно мудрствовать и демонстрировать изыски ума и при этом упустить какую-нибудь малюсенькую деталь, этакую финтифлюшечку, — он показал Дорохову отчеркнутый ногтем кончик мизинца, — а в ней-то и зарыта вся суть! Хорошему сыщику человека надо чувствовать душой, только тогда его, грешного, и можно изловить, он сам пойдет тебе навстречу. У нас ведь, если хотите знать, все преступления от бедности и униженности, и, в особенности, политические. Этих бомбистов и прочих нигилистов, ведь их тоже можно понять. Все свои глупости они совершают от возвышенности порывов, от того, что искренне хотят, как бы лучше сделать народу. Их, скажу я вам, где-то даже жалко — начитаются всякого вздора и от обилия чувств, от нервов, лезут на рожон. — Мырлов бросил короткий, хитрый взгляд на Андрея Сергеевича. — Добрые чувства, они в душе вызывают отклик…

— Иван Петрович! — Дорохов укоризненно покачал головой. — Вы уж меня увольте, отрабатывайте ваши дознавательские приемы на ком-нибудь другом.

— Нет, действительно, — несколько сконфузился Мырлов, — я это все к тому, что люди делятся на несколько пород, и сыщики, и преступники, зачастую относятся к одной из них, причем к одной и той же. Возьмите меня, к примеру. Я, Андрей Сергеевич, службист, служу-с стоящему у власти режиму. А придут, скажем, нигилисты, их врагов тоже кому-то надо будет ловить, так что я без куска хлеба не останусь. В нашей работе самое главное — это инстинкт охотника…

Видя, что Дорохов все так же скептически на него поглядывает, Иван Петрович улыбнулся:

— Ладно, чего уж там, в России надо жить со смешком и как можно больше служить — здесь это любят! — и кланяться. У нас ведь все происходит из милости начальства-с… и самое жизнь-с. — Он вдруг нахмурился, вздохнул, вспыхнувший было огонек потух на дне погрустневших глаз. — Ну да вернемся к нашим баранам… Что же вас, Андрей Сергеевич, ко мне привело и чего бы вы от меня получить желали?

Дорохов не спешил отвечать, сделал еще пару затяжек и только потом раздавил папиросу в пепельнице.

— Видите ли, Иван Петрович, — посмотрел он в глаза Мырлову, — правительство озабочено непрекращающимися покушениями на жизнь государя-императора и — насколько я понимаю свою миссию — хотело бы получить независимую, объективную картину состояния дел с их предотвращением и поимкой террористов. Вот, пожалуй, и все.

— А еще не хотели признаваться, что проверяющий! — усмехнулся сыщик. — Самый, что ни на есть, да еще с широкими полномочиями. Правительство интересуется! — он поднял к потолку указательный палец. — Тут хорошего не жди… — Мырлов задумался. — Сегодня я занят, завтра?.. Завтра, да и послезавтра не получится, а вот на следующей неделе представлю вам верноподданнейший доклад о достижениях российского политического сыска…

— А мне доклад как раз и не нужен, — мягко, почти дружески улыбнулся Дорохов. — Вы мне, Иван Петрович, так, без казенщины расскажите, что происходит, — я пойму.

Мырлов откинулся на спинку кресла, в задумчивости погладил голову, как будто приглаживая остатки непокорно торчавших волос. Временами, как теперь, его глаза становились удивительно печальными, будто он был в ответе за все то невразумительное и бессмысленное, что творится в мире. Из своего далека, через проем между папками сыщик смотрел на Дорохова, и его губы сами собой складывались в улыбку.

— Знаете, что я вам скажу, Андрей Сергеевич, — Мырлов придвинулся к столу, вытряс из валявшейся тут же пачки папиросу, — мы с вами очень разные люди, но вы мне чем-то нравитесь. Я, вообще, физиономист и с первого взгляда знаю, какие отношения у меня с человеком сложатся. Поэтому… — он чиркнул спичкой, закурил, — поэтому я вам расскажу все как на духу, а выводы уж делайте сами…

— Спасибо, Иван Петрович, я, честно говоря, на это и рассчитывал.

— Ну и слава Богу! — Сыщик открыл ящик стола и достал несколько сколотых листков бумаги. — Это, — он потряс бумажками в воздухе, — отчет за последние два года. Здесь только факты. Послушайте. Второго апреля позапрошлого, семьдесят девятого года, — начал он, не заглядывая в шпаргалку, — некто Соловьев стрелял в государя из револьвера на Дворцовой площади. Террорист схвачен, повешен. В ноябре того же года была сделана попытка взорвать поезд, в котором ехал император. Кое-кого отловили, но основные исполнители из «Народной воли» ушли. Четвертого февраля уже прошлого года краснодеревщик Степан Халтурин произвел взрыв в Зимнем дворце. Государь и семья — Бог миловал — не пострадали, террорист до сих пор находится в розыске. Не слишком отрадная картина, не правда ли?.. Вот тут-то начальство и вспомнило о существовании некоего Мырлова, дознавателя, которого оно само не так давно отправило в отставку. Это я, Андрей Сергеевич, не хвастовства ради, — засмеялся сыщик, — а исключительно для справедливости!