Наталья Штурм - Все оттенки боли

• Название: Все оттенки боли
• Автор: Наталья Штурм
• Жанр: Эротика, Секс
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-45560-5

Все хорошие девочки попадают в рай, а плохие — куда захотят. Они выросли, закончили свою школу строгого режима, теперь перед ними открыты все пути. Пришло время институтов, первых заработков и поиска настоящей любви. Что выбрать? Стать советским тружеником, долго и мучительно получать высшее образование, завести семью, а потом маяться до старости — с глубокими вздохами и усталыми, но честными глазами, и с тяжелыми сумками в обеих руках? Нет, им хочется не «долго и мучительно», а легко и просто и «без проблем»! Они именно так и начинают взрослую жизнь — меняя увлечения, работу, мужчин, пускаясь во все тяжкие, влипая в передряги и выпутываясь из них…

А на пороге стояли девяностые…

Возрастное ограничение: 18+

---

— Ладно, забудь, хочешь монпансье дам? У меня целая коробка от твоих поклонников.

— Ну что делать, давай! — тихо улыбнулась я. — Честно же заработано.

— Забудь ты свое «честно заработано»! Сейчас время другое — скоро никто честно зарабатывать не будет. Вот увидишь!

— И что, всех расстреливать будут? — удивилась я.

— Нет, все воровать будут.

Мужик с боковой полки так бурно храпел, что последних слов я практически не расслышала. Просто по уверенной интонации поняла, что мы на пороге больших перемен.

Глава 2 Игры на доверие

Утром бабушки вручили нам старую газету с тезисами апрельского пленума ЦК КПСС и посоветовали сложить туда остаток провианта, чтобы не заветрилось.

Нашим багажом был единственный пакет «Дикий пляж», чужой горшок и пачка денег, которые Светка приколола с тыльной стороны лифчика. Ее грудь плавно вздымалась купюрами, и от подруги исходило тепло.

Сердобольные старушки на прощание подарили нам булавку и собственный тезис:

— Главное в жизни, чтобы один день был похож на другой!

Светку вырвало в туалете от тезиса, а может, от обилия водки накануне. Но расстались мы с бабушками хорошо — ночной рассказ про расстрелянного директора сделал нас более чуткими к живым.

На перроне вокзала Феодосии нервничала «горшочница». Тетка резво бегала вдоль вагонов, останавливалась, крутила башкой, вытирала пот косынкой и снова начинала бегать туда-сюда, как будто отлавливала нас.

Все окна были закупорены, и мы не могли крикнуть ей. А она так волновалась, словно мы везли не детский эмалированный горшок с грибком, а сало, инкрустированное бриллиантами.

Едва Светка показалась в тамбуре, брезгливо держа в вытянутой руке детский туалет, хозяйка бросилась к нам с криком: «Слава богу!»

— Это мы должны сказать «слава богу!», — неожиданно ворчливо произнесла Светка, удерживая горшок в метре от себя.

Они так и тянули его: тетка на себя, Светка — не отдавала. В результате дама отвоевала крышку и в недоумении уставилась на Светку.

— Нам в Москве сказали, что вы берете постояльцев. Недорого. Услуга за услугу, — продолжала удивлять Светка, и я в который раз подивилась ее изобретательности.

— Ну, я беру, конечно… но… даже не знаю, — сильно растерялась хозяйка. — Сама я с Коктебеля… тьфу, с Планерского, но работаю на «железке» в Феодосии. Можете сами поихати ко мене до хаты, я адрес напишу и записку доче отправлю, щоб приняла вас.

— Это для нее горшок? — отреагировала я на слово «дочь». Раз дочь — значит, ребенок. Раз ребенок — значит, горшок. Ничего сложного.

— Да не-е! Це для внучки! Доча родила, а дитя горшки не признает. Вот и заказываем з Москви, может, цей сподобится. А то срется, а у нас жильцы…

— Что?! — переспросила Светка в ужасе.

— Та гавном несет, як из параши. Така маленька и така засранка.

Я сначала обрадовалась, что мы так быстро решили проблему с жильем. Но Светка туалетную тему восприняла брезгливо и снова отправилась тошнить в кусты.

Наконец зеленая от конвульсий Светка оклемалась, и мы пошлепали к стоянке такси.

— Может, лучше на автобусе? — предложила я из соображений экономии.

На автобусной остановке стояла липкая очередь из психованных людей с рвущимися сумками и рыдающими детьми. Возле касс была отдельная очередь, где люди, как колорадские жуки, лезли друг другу на головы, пытаясь урвать билеты первыми.

Когда подошел дряхлый автобусик, обе очереди мгновенно смешались, и началась истеричная давка. Где, кто или что, нельзя было разобрать в свалке отдыхающих.

— Я не вижу нас в этой толпе, — пафосно произнесла Светка и стала искать стоянку такси.

Но там тоже была очередь. Правда, менее нервная. Но более конкретная.

— Куда лезешь?! — громко, чтобы все слышали, сказал мужчина с беременной женой и четырьмя дочками. — Не видишь, очередь?! Думаешь, одна такая умная? Мы здесь уже три часа стоим! Ишь, нарядилась…

— Профурсетка! — определила следующая за ними тетка с болонкой.

— Да, мы только спросить хотели, — начала я мирно.

Но тут Светка, которая сперва растерялась от напора недружелюбной массы, вдруг вспомнила, что она — особенная.

— Вам не нравится мое платье? Отлично!

С этими словами она надорвала обеими руками подол платья-марлевки канареечного цвета, дернула в разные стороны, и потрясенной толпе предстало наглое мини до трусов.

— Проститутка! — завопил первый мужик и стал закрывать детям глаза.

— Да, я такая! — радостно сообщила Светка и кинула толпе кусок желтого «хвоста».

Вариантов доехать до Планерского вообще не оставалось.

— А если частника?

Это была последняя возможность уехать с автовокзала. Но частник ободрал бы нас как липку.

— Есть идея, — вдруг обрадовала Светка. — Мы сейчас садимся к частнику без очереди и без нервов. Ты — иностранка, ни слова не знаешь на русском. А я твоя сопровождающая из посольства. Когда приедем на место, скажем, что есть только три рубля. Конфликт с иностранной державой никому не нужен, и нас отпустят. Идет?

— Идет, — сразу согласилась я. — А на каком языке говорить?

— На непопулярном. Который здесь точно не знают.

— Но я могу говорить только на английском. И то с ошибками.

— Нет, на английском нельзя — частник может знать английский. Здесь же туристы! Говори на испанском, например.

— Молодец! — огорчилась я. — Как можно говорить на языке, который совсем не знаешь?!

Светка недолго думала:

— Очень просто. Главное уверенно.

Мужичок в кепке давно уже зазывно махал нам руками и головным убором, не подозревая, что подписывает себе смертный приговор.

Мы уселись в «Москвич», и Светка назвала адрес:

— Планерское. Центральная почта.

Мне очень хотелось спросить, почему она не дала ему бумажку с адресом хозяйки. Ведь от почты неизвестно сколько идти. Может, этот дом высоко в горах! А я в туфлях — ведь на работу же собиралась, а не на море.

Но портить замысел нельзя. Испанка так испанка. Но как говорить, когда не знаешь слов?

И тут я вспомнила одну фразу на испанском: «Эль ке да примейро да дос весес». Соседка по парте с тугой ширинкой перевела мне это как поговорку: «Кто даст один раз, тот даст дважды».

Замечательно — мы спасены! Нужно просто подставлять к каждому русскому слову одно испанское, и все!

— Эль почемудас почтас, блядас? — с невинным взором спросила я Светку.

Та соображала несколько секунд, потом вместо ответа начала икать. Я думала ее опять вырвет — нет, ржет, гадина. У нее каблуков нет — как знала, что после булочек с изюмом улетит в Крым…

— Подружка не русская? — поинтересовался водитель и зыркнул на меня в зеркало заднего вида.

— Испанка. Во время гражданской войны в Испании детей вывозили в нашу страну. Здесь она и появилась на свет. Дитя войны. Все время есть хочет, повсюду за ней еду вожу, что поделать — генетическая память…

С этими словами Светка вытащила из пакета «Дикий пляж» замурзанный последний пирожок и запихнула его мне в рот. Запить дала водкой, которую храпливый сосед с вонючими носками сунул нам в благодарность за фольклорные «сисечки».

Пока я с круглыми глазами жевала эту отраву, Светка шептала мне на ухо:

— Дура, ты хочешь, чтобы он знал наш адрес? Зачем тогда вся эта комедия? Давай сразу скажем, что мы две аферистки и не хотим платить за такси. Вот в этом случае ты точно ноги по колени сотрешь, пока до хаты допиндохаешь.

— А она понимает русский язык? — прислушался к нашему шепоту водила.

— Нет, ни слова. Тупая совсем, — легко ответила Светка.

Я чуть не треснула ее кулаком по башке — это ж надо так обнаглеть! Можно же как-то мягче играть, без оскорблений. Ведь и ответить не могу — ну, если только на «испанском».

Но я не успела отомстить. Мужик явно скучал за баранкой и попросил нас поболтать. Просто, чтобы не ехать в тишине.

Мой реванш настал. С ехидством я кинула ей на колени обмасленную пирожками газету с тезисами апрельского пленума ЦК КПСС.

— Эль задача-с ускорения-с роста-с вполне-с выполнима-с, если-с в центр-с всей-с нашей-с работы-с поставить интенсификацию-с и ускорение-с научно-технического прогресса-сас, тьфу…

Взмокшая от напряжения Светка совсем запуталась, и чтобы выручить замысел, я громко сказала:

— Горбачев! Перестройка! Ускорение!

Мужик радостно хлопнул по рулю:

— Видали, как наблатыкалась! Тупая, а соображает!

До конца пути подруга с водилой болтали о политике, а я лишь рефреном периодически поддакивала:

— Перестройка! Горбачев! Оле! Оле-оле-оле!

Мы доехали до центра Планерского, и мужик взял с нас всего три рубля. Сказал, что давно не бомбил в такой веселой компании.

Я на радостях запела «Бэсамэ мучо», но Светка утащила меня, потому что у нее было хорошо развито чувство меры.