Эллис Питерс - Ученик еретика (Хроники брата Кадфаэля - 16)

• Название: Ученик еретика (Хроники брата Кадфаэля - 16)
• Автор: Эллис Питерс
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Я бы не сказал "еретические", - поспешно пробубнил Зерло, - не вполне правильные, возможно... На него никогда не поступало жалоб епископу. Видите, не прошло и двух лет, как он, вняв совету, отправился в паломничество.

- Многие отправляются в паломничество ради собственного удовольствия, проворчал Герберт. - В погоне за барышом, например. Искупает не деяние, а искренность намерения.

- У нас нет оснований считать, - сухо возразил Радульфус, - что намерения Уильяма были неискренни. Мы со смирением вынуждены признать, что образ мыслей не всегда поддается проверке.

- Однако мы не можем отринуть свой долг пред Господом. Какая польза в том, что купец Уильям Литвуд некогда отказался от ложных взглядов? Мы не можем ни оценить тяжесть его вины, ни узнать, заслужил ли он искупление. Церковь у нас в Англии здорова и полна жизненных соков, но опасность распространения ложных верований не миновала. Разве вы не слышали о заблудших проповедниках Франции, которые соблазняли легковерных, выставляя духовенство жадным и распущенным, а церковные обряды - не имеющими смысла? На юге аббат Клэрво весьма встревожен появлением этих лжепророков.

- Аббат Клэрво также предупреждал, - оживленно вмешался Радульфус, что недостаток набожности и простоты в самом священстве способствует притоку людей в разные секты. Церковь обязана исправлять прежде всего собственные недостатки.

Кадфаэль, как и другие братья, слушал, жадно впитывая каждое слово и надеясь, что внезапно поднявшийся грозовой вал уйдет так же скоро, как и возник. Радульфус не позволит заезжему прелату распоряжаться в аббатстве. И однако, Радульфус не вправе запретить посланнику епископа рассуждать о чистоте учения.

Называя имя Бернарда Клэрво, поборника трезвости и воздержания, нельзя было не вспомнить о растущем влиянии цистерцианцев - монашеского ордена, которому благоволил архиепископ Теобальд. И хотя Бернард сочувствовал порицанию народом сановитых священников и ратовал за возвращение к апостольской простоте, навряд ли бы он потерпел, если бы кто-то стал неверно истолковывать догматы. Радульфус мог сослаться на Бернарда Клэрво, предпочесть одну цитату другой, и однако, он поспешил отвлечься, чтобы не потерять перевес в споре.

- Однако Зерло помнит, в чем посланник епископа был несогласен с Уильямом, - деловито заметил он.

На лице Зерло изобразилось замешательство: он не знал, радоваться или огорчаться такому обороту. Он уже открыл было рот, но Радульфус жестом остановил его.

- Погоди! Нам необходим еще один свидетель. Тот юноша - единственный, кто может поведать нам о предсмертном умонастроении своего хозяина. Прежде чем отказывать в просьбе, послушаем, что он скажет. Дэнис, сходи за Илэйвом и снова пригласи его к нам.

- Охотно, - сказал Дэнис и порывистым шагом покинул капитул. Видно было, насколько он возмущен.

Илэйв, ни о чем не подозревая, вернулся в зал. Юноша надеялся, что сейчас он услышит окончательное слово. В благоприятном исходе он ничуть не сомневался, о чем красноречиво свидетельствовали его легкая поступь и беззаботное выражение лица. Ничто не насторожило Илэйва, даже когда, тщательно подбирая слова, аббат заговорил, подозрение не закралось в сердце юноши.

- Молодой человек, здесь возникли некоторые разногласия относительно твоего хозяина. Говорят, что незадолго до того, как он отправился в паломничество, меж ним и посланником архиепископа, читавшим проповеди в Шрусбери, возник спор: Уильяму Литвуду случилось высказать мнения, не соответствующие учению Церкви, за что архиепископский священник вынес ему порицание. Полагают также, что паломничество было предпринято им как искупление. Что ты знаешь об этом? Или тебе, возможно, ничего не известно?

Илэйв, удивляясь и недоумевая, свел густые, ровные, чуть рыжеватые брови, однако держался он спокойно.

- Мне известно только то, что хозяин мой много размышлял над некоторыми догматами Символа Веры. В паломничество он отправился по велению сердца. Все дела свои он возложил на молодых, так как сам был уже стар годами. Уильям Литвуд попросил меня идти с ним, и я согласился. У моего хозяина никогда не было разноречий с отцом Элией. Отец Элия всегда считал его порядочным человеком.

- Порядочный человек, отступающий от Священного Писания, еще опасней, чем отъявленный злодей. Человек, чьи пороки всем видны, - это открытый враг, а не тайный, готовый отворить ворота крепости.

"Вот как на это смотрит Церковь, - подумал Кадфаэль. - Турки-сельджуки и сарацины убивают сотни христиан в сражениях, нападают на паломников и заключают их в темницу; при этом к разбойникам относятся терпимо, со снисхождением, хотя они подлежат наказанию за гробом. Но стоит христианину хоть ненамного отступить от догматов, его тут же предадут анафеме". Кадфаэль наблюдал подобные нравы на Востоке в осажденных христианских городах; несмотря на угрозу вторжения врагов, к заблудшим собратьям отношение было самое суровое. Здесь, в Англии, нравы были другие, но они могли перемениться в подражание Антиохии или Александрии. Однако, пока аббатом оставался Радульфус, в монастыре опасаться было нечего.

- Очевидно, духовник Уильяма не считал его врагом - ни внешним, ни внутренним, - с мягкой настойчивостью сказал аббат. - Но пусть дьякон Зерло объяснит нам, в чем состояла суть расхождений, а юноша расскажет о мыслях хозяина перед смертью, чтобы мы с уверенностью знали, заслуживает ли Уильям Литвуд быть похороненным на монастырском кладбище или нет.

- Говори! - повелел Герберт, так как Зерло, чувствуя себя виноватым, медлил. - И будь точен! Какие именно догматы искажал Уильям Литвуд?

- Насколько помню, - покорно начал Зерло, - расхождений было не так уж много. В частности, два из них касались крещения младенцев. Помимо того, он испытывал трудности в понимании Троицы...

"А кто их не испытывал! - подумал Кадфаэль. - Если бы с легкостью можно было постичь догмат троичности, все толкователи-богословы остались бы не у дел. А ведь ни один из них не согласен с мнением другого!"

- Уильям говорил, что если первый - Отец, а второй - Сын, то как они могут быть совечны и единосущны? И еще он не мог понять, почему Дух равен Отцу и Сыну, если Он исходит от Обоих? Литвуд не видел даже необходимости в существовании третьего, ибо творение, искупление и существование достаточно полны в Отце и Сыне. Третий только подкрепляет представления тех, кто мыслит числом три: каковы сказители, заклинатели, гадалки...

- Так он расценивал Христову Церковь? - Все мускулы на лице Герберта напряглись, он сумрачно свел брови.

- Нет, это он говорил не о Церкви, я уверен. Но Троица - величайшая тайна, многие затрудняются в ее постижении.

- Слабый человеческий ум не способен постичь эту тайну. Нам дана истина, и мы должны принять ее с твердой верой. Но развращенные становятся на гибельную тропу, дерзая бренным разумом постичь вечное. Продолжай! Два расхождения, сказал ты. В чем состояло второе?

Зерло виновато взглянул на Радульфуса и мельком, с тревогой - на Илэйва. Юноша, нахмурившись и чуть выпятив нижнюю губу, пристально смотрел на дьякона. Ни страха, ни гнева он не выказывал - просто смотрел и ждал, чем все закончится.

- Второе расхождение тоже касается Отца и Сына. Уильям Литвуд говорил, что если они - одна и та же сущность (поскольку Символ Веры называет их единосущными), то вочеловечение Сына означает также и вочеловечивание Отца, распространяющего божественность на то, с чем Он связан по сути. Из этого вытекает, что Отец и Сын равно познали страдания, смерть и воскресение и оба нераздельно участвуют в нашем искуплении.

- Да ведь это же патрипассианская ересь! - взъярившись, воскликнул Герберт, - Савелий за это был отлучен, как и за другие свои убеждения. Ноэт Смирнийский высказывал в проповедях на свою погибель подобные же мысли. Опаснейшее из заблуждений. Неудивительно, что священник предупредил купца, на какую гибельную тропу тот ступил!

- Но Уильям внял совету пастыря, - твердо напомнил собранию Радульфус, - и отправился в паломничество. Вся жизнь его свидетельствует о том, что он был честным человеком. Каковы бы ни были его рассуждения семь лет назад, нас должно интересовать только, был ли Литвуд духовно здоров в час своей кончины. Юноша, стоящий перед нами, - единственный свидетель, который может об этом рассказать. Давайте же выслушаем слугу и спутника Уильяма Литвуда.

Аббат внимательно взглянул на Илэйва: юноша, судя по виду, не испытывал страха, но только старался сдержать возмущение.

- Расскажи о своем хозяине, - спокойно предложил Радульфус. - Ты был с ним до последних дней. Как он исполнял свой христианский долг на протяжении путешествия?

- Он не забывал о посте и молитве и исповедовался по возможности часто. И нигде за ним не замечали ничего дурного. В Священном Граде мы посетили все наиболее выдающиеся святыни и останавливались в монастырях. Хозяин не скупясь платил за приют, и все к нему относились с уважением, как к человеку доброму и набожному.