Иннокентий Соколов - Бог из глины

• Название: Бог из глины
• Автор: Иннокентий Соколов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Аннотация:

Ты слышишь это каждую ночь, когда ложишься спать. Ты слышишь это каждую ночь, когда спишь. Ты слышишь это каждую ночь, когда вскакиваешь в своей постели, прижимая одеяло к груди, пытаясь хоть как-нибудь защитить себя от этого кошмара. Это ночной ветер поет призрачную колыбельную, и луна подпевает ему серебряным голосом. Это существа, замурованные в толстых стенах дома, пытаются разговаривать с тобой. Это неведомый бог, живущий в подвале, зовет каждую ночь к себе. Вскакиваешь с постели, и некоторое время смотришь в темноту, пытаясь судорожно глотнуть, пытаясь пустить воздух в легкие, ослабевшие от крика. Молча стоишь в темноте, вслушиваясь в голоса, которые шепчут тебе о том, что они хотели бы сделать с твоим телом, твоей кровью и плотью. Ты стоишь в темноте и пытаешься услышать знакомые, привычные звуки — тиканье будильника, потрескивание обоев, печальную песню сверчка за окном. Ты почти убеждаешь себя, что слышишь эти звуки, и больше ничего. Это происходит каждую ночь, и это беспокоит тебя. Ты не знаешь, что происходит сейчас с тобой и твоей семьей. Ты ничего не делаешь — просто плывешь по течению, не предпринимая никаких попыток вырваться из этого дома. Ты пока не знаешь, что ожидает тебя — но если бы ты знал, если бы только знал…

---

Несмотря на это, Сергей чувствовал себя просто великолепно. Почему-то ему казалось, что назойливая теща больше не сунет свой любопытный нос в его дела.

(Толстая стерва подавилась пряником, который оказался слишком велик, для ее рта…)

Что же — они вполне сами способны разобраться между собой, как любящие супруги.

Надя достала индейку, и Сергей почувствовал, как рот наполняется слюной. Запах был просто отменный!

На столе уже ожидала бутылочка вина для Надежды, безалкогольное пиво для него самого, салаты и нарезанный ломтиками балык. Все, что нужно двоим, для встречи праздника в узком семейном кругу.

Надежда отрезала аппетитную ножку, и Сергей впился зубами в сочное мясо. Жена с задумчивой улыбкой следила за ним. Она подняла бокал:

— С Рождеством…

Сергей отложил ножку, и потянулся за стаканом:

— Умгу… — он отпил пиво и продолжил заниматься индейкой.

Надежда поставила бокал на стол. Ее мысли роились, как осы, она прочистила горло, не зная как начать разговор. Рождество самое подходящее время, чтобы расставить все точки.

— Сереж… — Надежда мялась, собираясь с мыслями. — Я хочу серьезно с тобой поговорить.

Сергей отпил вина из ее бокала, и недоуменно посмотрел на супругу, затем вытер руки салфеткой, лежащей рядом, и состроил официальную гримасу.

Надежда проводила глазами бокал с вином, (первые годы их семейной жизни чередовались битьем посуды и пьяными скандалами мужа, сейчас же она не препятствовала тому, чтобы Сергей позволял себе немного спиртного, но каждый раз настороженно вспоминала, как Сергей входил, пошатываясь в дом, и его мутные глаза излучали бесшабашное веселье), и замялась.

(Черт, как же тяжело, начинать этот разговор…)

— Сереженька, я тут подумала, и решила, что нам нужно серьезно обсудить один вопрос…

Тень накрыла лицо мужа, и он стал словно чужим, отгородившись ширмой напускного непонимания. Надежде на мгновение показалось, что в его глазах вспыхнули и погасли тусклые огоньки. Ей не понравилось выражение лица мужа, но отступать она не собиралась.

— Как ты относишься к тому, чтобы у нас был маленький?

Сергей скривил губы:

— Маленький кто? Хомячок?

Надежда уставилась в пустую тарелку.

— Малыш, наш малыш… — она почувствовала, как набухают слезами глаза.

Сергей отпил вина, и с силой поставил бокал, так что хрустальная ножка отозвалась тонкой нотой, и звякнули вилки на столе.

— Надя — как можно мягче, постарался ответить он — этот вопрос мы обсуждать не будем. Пока…

— Но почему? — Надежда шмыгала носом как провинившаяся девочка.

Супруг откинулся на спинку стула, его кулаки сжимались и разжимались.

(Сказать тебе толстая сучка? Ты, правда, хочешь услышать, что я тебе отвечу?)

Сергей выдохнул, стараясь не сорваться.

— Надежда, ты же прекрасно понимаешь, что мы не можем позволить себе ребенка. Тем более что мы с тобой пока не работаем.

(И черт подери, это славная причина, ты не находишь?)

— Но у нас есть деньги — первая слезинка упала на тарелку. — У нас… у тебя же остались деньги от продажи дома?

Сергей ударил кулаком по столу.

— А дальше что? Что дальше, я тебя спрашиваю, ты подумала?

(Глупая жирная сука, что упорно не желает видеть дальше своего носа…)

— Или ты хочешь, чтобы ребенок был лишен самого необходимого? Тех денег, что остались у нас, хватит на полгода, максимум на год, а потом что?!!

Надежда тихонько заплакала. Слезы падали на тарелку, разбивались на белом фарфоре, оставляя большие прозрачные кляксы неисполненных желаний.

Сергей отвернулся, слезливая женина физиономия вдруг стала ему противна. Он тоскливо посмотрел на Рождественский стол и понял, что вся атмосфера праздника испорчена.

(Загублена этой дрянью, которая вообразила себе, что, может решать, кто в семье хозяин…)

Он встал из-за стола и направился к выходу.

— Сереж… ты куда?

Идиотские вопросы супруги иногда просто загоняли его в тупик.

— Телик посмотрю — буркнул он, не поворачиваясь.

Поднимаясь по ступенькам, Сергей размышлял над тем, что судьба порой бывает чертовски несправедлива. Кто-то пьет счастье большими глотками, отвлекаясь только на разные сумасбродные желания, а кто-то вынужден терпеть рядом присутствие толстой дуры, которая почему-то решила, что просто осчастливит его, если разродится орущим, беспомощным существом, способным лишь пачкать пеленки, требуя особого внимания.

Сергею как-то не улыбалось проводить бессонные ночи, качая колыбель. Он не был пока готов почувствовать себя отцом. К тому же рождение ребенка накладывало некую ответственность на родителей, и кое-кто не собирался это понимать, в отличие от него.

Была еще одна причина, по которой Сергей не испытывал ни малейшего желания потакать глупым капризам супруги. В последнее время тело жены стало еще более полным. Когда он смотрел на отекающие бедра супруги, украшенные шрамами целлюлита, сразу пропадало всякое влечение. Их отношения в постели стали напоминать тягостную семейную обязанность, к которой нужно относиться как можно серьезно, и терпеливо дожидаться конца этой не особо приятной процедуры.

Такой себе пятиминутный вжик-вжик. Закончив, Сергей отворачивался и мгновенно засыпал. Надежда некоторое время лежала неподвижно, рассматривая потолок, слушая умиротворенное сопение мужа.

Вот и все счастье.

Как только Сергей представлял себе, как и без того, полная супруга обзаведется еще и огромным животом в придачу, ему становилось не по себе.

— Нет, детка — прошептал он сам себе под нос — обойдемся пока тем, что есть.

(И это верное решение…)

Сергей поднялся наверх, прошел мимо двери ведущей на веранду (зимой там было довольно холодно — из-за огромных окон), прошел по коридору и остановился у входа в библиотеку. Разведя шторы руками, вошел в темную комнату. Щелкнул выключателем.

Два книжных шкафа, старая пружинная кровать (ей здесь явно не место, нужно будет убрать ее отсюда, — подумал Сергей), большой стол.

Сергей остановился у одного из шкафов. Высокие коричневые переплеты без названия. Он открыл шкаф, и наугад вытащил один из томов. Это оказалась довоенная подшивка "Огонька", переплетенная, очевидно дедушкой. Он сел за стол, и принялся листать пожелтевшие от времени страницы.

Вот большая, на всю страницу фотография. Участники какого-то там дремучего Партсъезда. У одного из позирующих не было лица. Кто-то старательно замазал его зелеными чернилами.

Гм, кто же это может быть?

Сергей принялся водить пальцем по фамилиям, напечатанным снизу, под фото, и наткнулся на маленький, чернильный прямоугольник. Кто-то видимо не хотел, чтобы оставалось хоть малейшее напоминание об этом человеке. Сергей хмыкнул, и полез в стол. В одном из ящиков обнаружился окаменевший ластик.

Он начал тереть зеленый прямоугольник, и остановился только тогда, когда протер страницу до дыр.

Стоп, так не пойдет.

Сергей осторожно, круговыми движениями, стараясь не нажимать на ластик, принялся оттирать пятно, пытаясь увидеть черты лица неизвестного.

Кто же был в опале, в те годы? Тяжело сказать наверняка. Дата на журнале была знаменательна тем, что в тот период, практически каждый второй, из тех, чье лицо печатали на обложках газет и журналов (в том числе и в "Огоньке"), оказывался то врагом народа, то агентом империалистической разведки.

(Может быть Берия? — да нет, это было вроде бы потом, после войны, тогда кто?)

Чернильное пятно сдавало позиции с неохотой. Сергей увидел, как сквозь зеленые чернила проступают очертания лица. Что-то знакомое чудилось в этих скулах, да и нос, напоминал….

А ну-ка еще подотрем немного. Так, уже лучше, и вот тут тоже…

Когда Сергей закончил, из глянцевого фото, на странице старого журнала, на него смотрело собственное лицо.

14. Зимняя сказка

Надежда осталась на кухне одна, и некоторое время сидела, тоскливо рассматривая, пустую тарелку. Есть не хотелось совершенно. Зато безумно хотелось плакать. Залить слезами кленку, чтобы прозрачное озерцо посередине стола, хоть не надолго осталось свидетелем ее горя.

Праздник удался! Надежда почувствовала, как в горле защипало, еще немного и слезы действительно хлынут потоком.

К черту!

Она встала из-за стола, не обращая внимания на оставшуюся посуду (ее можно помыть и вечером), и направилась к лестнице. Осторожно ступая, чтобы не дай бог не оступиться и не скатиться с лестницы пышущим радостью колобком, она поднялась наверх. Задержалась, проходя мимо зеркала. Что-то привлекло ее внимание, заставив на секунду отвлечься от дурных мыслей.

Надежда подошла к зеркалу, и остановилась, всматриваясь. Зеркало неохотно, насколько позволяли остатки потускневшей амальгамы, отражало коридор, кусок лестницы и часть двери, ведущей на веранду. Надя заворожено уставилась в зеркало — отражение слегка плыло, словно облака на поверхности лужи, переливалось, размываясь по краям.