Иосиф Герасимов - Вне закона

• Название: Вне закона
• Автор: Иосиф Герасимов
• Издательство: ПИК
• Жанр: Современная проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-7358-0187-2

---

Он считал, у него в министерстве порядок, и когда получал докладные от директоров о вымогательстве, то не очень в них верил. Писали, как правило, директора слабеньких предприятий, да и доносов Николай Евгеньевич терпеть не мог. Но когда прозвенел звонок из прокуратуры, сообразил: его обводят вокруг пальца, как мальчишку, надо оставить все сверхважные дела и навести порядок в доме, а то, когда его начнут наводить другие, будет поздно… Вот почему он указывал на дверь родственникам или объяснял им, что не его дело — защита взяточников, пусть разбираются правоохранительные органы. Ведь случалось, заваливались к нему в кабинет с маленькими детьми, чтобы бить на жалость. А он и в самом деле жалел и женщин, и детей, но отступать не мог.

Конечно, среди тех, кого он так обидел, убрав из министерских кабинетов, вернее, среди их родственников могли быть и такие, что искали повода подставить ему ножку, чтобы он всерьез загромыхал со своего места. А может, об этом мечтали и затаившиеся. Ведь он не мог поручиться, что перекрыл все каналы. От бюрократических закорючек за один присест не отделаешься, они вырабатывались десятилетиями и довольно опытными людьми. Это было целое искусство, построенное на круговой поруке, но существовали и мастера-одиночки, выявить их попросту невозможно, попадались те, кто попроще, а затаившиеся… Да, они могли искать случай расправиться с ним, многие могли искать такой случай. Но его не очень-то укусишь, на него где сядешь, там и слезешь, и все же…

Москва — огромный чиновничий город. Ведомства зачастую тесно связаны между собой, клубок сплетающихся нитей так огромен, что невозможно на самой сильной вычислительной машине просчитать все взаимосвязи. Недаром же столько мучаются с торговлей. Кто только не роется в ней, сколько людей ушло на скамью подсудимых. Ставили новых, суперпроверенных, но все возвращалось на круги своя. Сеть, сплетенная однажды, оказалась из металлических нитей высочайшей твердости, обычными кусачками ее не перекусить.

Николай Евгеньевич не раз слушал на всевозможных совещаниях, что наконец-то открылась до конца тайна дефицита, ведь на складах все есть, а в магазинах… Но тайна так и оставалась тайной за семью печатями, видимо, к ней не подходил ни один стандартный ключ. Так неужто его министерство может составлять исключение! Впрочем, торговля, с которой так много шума, дело наиболее простое, оно на виду. Но есть отрасли, скрытые от всеобщего обозрения, и даже всякие контролирующие организации с трудом проникают туда, да порой кажется, не до них, а ведь там все та же лихорадка, все те же сбои и так же бродят просители от одного столоначальника к другому или скитаются по зонам.

Они говорили об этом с братом, и не раз, говорили о том, что даже министр зависим, над ним тоже солидная лестница тех, кто может диктовать условия. Брат размышлял трезво и просто: а нужны ли вы все? Он брал в руки карандаш, бумагу, выводил схему, делал стремительные расчеты и показывал: вот, смотри, что может произойти, если все до одного ведомства снести с лица земли, оставив лишь координирующий центр. И получалось, что, кроме всеобщего взлета промышленности и научных центров, ничего иного не произойдет. Николай Евгеньевич соглашался с этим. Да и многие соглашались, но далее этих согласий дела не двигались. Он прекрасно ощущал в нынешнем накаленном времени нехватку решительности. Конечно, поспешность ни к чему, но Россия такая страна, что действовать в ней можно только стремительно, сметая все преграды, мешающие главной идее… Так он думал, хотя и понимал: подобные преобразования принесут для него лично немало огорчений, но он уже не в том возрасте, чтобы всеми ручками-ножками цепляться за привилегии, какими бы они ни были, можно обойтись и без них. Когда он говорил это брату, то видел: Игорю такое нравится, даже очень. Может, поэтому он и говорил?

Однако же в нынешнем году всякая шуровня по министерствам затихла. Неопределенностью и даже неуверенностью потянуло в воздухе. Особенно Николай Евгеньевич приуныл после серьезного совещания в Кремле. Шли какие-то дежурные речи, вялые и полусонные, но все ждали, когда скажет свое слово седоголовый старец, в руках которого должна была быть сосредоточена вся власть, и вот его объявили, он поднялся, и сразу же за ним возник крепкий, полный человек, и пока старец спускался по лесенке к трибуне, этот крепыш поддерживал его под руки и не отошел, когда тот ухватился пухлыми руками за борта трибуны. Принесли белое питье в стакане, старец надел очки, облизал губы и начал читать, веснушчатое лицо его чуть зарозовело, но что он читал — понять было невозможно, до Николая Евгеньевича доносились хрип и обрывки скомканных фраз.

Николай Евгеньевич мучительно напрягался на своем месте, пытаясь уловить суть высказываемого, настроение его падало, и он невольно думал: да зачем это… к чему?.. Ведь и так все скверно в государстве, плохо со снабжением, идет война в Афганистане… Странная, непонятная война… Люди ждут, даже жаждут перемен, а тут какие-то слова о школе… Ну, плохо учат детишек. Конечно, плохо, и, наверное, это важно… Но есть вещи-то поважнее…

Он вглядывался в это лицо, похожее на маску, и вспоминал: о старце с усмешкой говорили, что он, занимая пост руководителя идеологии в республике, заочно закончил учительский институт. Конечно, это все туфта. Ну, какое у него могло быть образование? Тайны, кругом тайны. И то, что взошел этот белоголовый старец на самый верх, да еще в такое время, когда надо быть решительным, заниматься не болтовней, а творить, — тоже тайна… А может быть, тут был и свой резон. Кто-то мог спасать себя от неминуемого разоблачения, нависшего над многими в прошлом году… Все могло быть.

Вот здесь и стоит искать причины вчерашнего прихода Крылова к нему. В прошлом году он бы не посмел, а ныне, ощущая откат, решился, а может, другие решили за него и, зная, как доверяет Крылову Николай Евгеньевич, направили его к нему. Сомнений более не оставалось — Николая Евгеньевича опутывали, и самым банальным способом, чтобы в любое время его можно было схватить за руку, даже если он для себя не возьмет ни единого доллара. Значит, нужен не столько контракт, а он сам. Кому?.. Да мало ли кому! Подпись-то Николая Евгеньевича дорогого стоит. Его ловили, всерьез и не для сегодняшнего дня, сегодня пригасли разоблачения, но люди понимали — долго волочить по трибунам белоголового старца не будут, а какие времена наступят после него — предсказать трудно.

Что же делать? У него не было своей разведки, хотя говорят, умные деловые люди давно завели ее… Он может подписать один из контрактов, пожалуй, он так сегодня и сделает, но лучше еще помедлить, подождать, ведь ситуация должна проясниться… И тут же он твердо поверил: она прояснится, обязательно прояснится, только надо быть терпеливым. Да, началась охота за ним, и надо узнать, где же расположились стрелки. Все, что Николай Евгеньевич сможет, он вытряхнет из Крылова. Сегодня же прикажет помощнику поднять все крыловские дела. А там не все чисто! Этот бородач еще покрутится в его руках. Решение придало бодрости.

2

Климова, соседка по общежитию, привела в свою комнатенку мужиков. Сколько их там было — трое или двое? Но они ржали, как табун перепуганных лошадей. Это аспирантское общежитие было скверно тем, что хоть ты и имела отдельную комнату, но прихожей и ванной надо было пользоваться с напарницей, обе комнаты составляли как бы квартиру, стены были тонкие, слышно все на свете. Конечно, стало ясно, что Климова завелась на всю ночь, она заглянула к Нине — грудастая, со смоляными вьющимися волосами, цыганка, да и только; пригласила: посидим, но Нина ее шуганула. У нее до защиты — две недели. В это время любой аспирант ходит как по ножу, надо было работать. Ей накидал руководитель приблизительный списочек вопросов, которые могут возникнуть. Каждый из ответов надо обдумать, но при таком оре за стеной ничего не сделаешь и не заснешь.

«К Вите», — решила она. Обещала быть у него завтра, там вообще ей хорошо работалось. Он уходил в свою мастерскую, и никто ей не мешал, даже не было телефонных звонков. Надо ехать сейчас… Иначе — бессонная ночь. Если приедет к нему завтра, то полдня проспит. Вот какая потеря времени.

Собралась она быстро, все было под рукой, позвонила Виктору, чтобы предупредить, но никто не отвечал. Может быть, задержался в мастерской или у приятелей. Это не беда, у нее есть ключ.

Шел одиннадцатый час, вся надежда на электричку. Если успеет на одиннадцати часовую, то застанет автобус у станции. Она выскочила из своей комнаты и в прихожей наткнулась на Слюсаренко, он только что вышел из ванной и полез толстыми губами к ней:

— Нинок! Защищаешься?

— Пропусти, — попросила она. — Я спешу.

— А ты не спеши, — усмехнулся он и внимательно посмотрел на нее васильковыми глазами.