Бернард Корнуэлл - Горящая земля

• Название: Горящая земля
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-62710-3

Вот уже многие годы пылает в огне земля Ангелкинна — Англия, раздираемая междоусобицами местных вождей и стонущая от кровавых норманнских нашествий. Но раздорам, как и всему в этом мире, должен прийти конец. А для этого нужно, чтобы страной правил один король. И таким королем должен стать Альфред Уэссекский — кто, как не он? Но, чтобы победить, ему нужен авторитетный и опытный военачальник. Такой в Англии тоже только один — Утред Беббанбургский. Альфред всеми правдами и неправдами пытается заставить Утреда служить ему. Но непокорный воин мыслит лишь об одном — отвоевать свое родовое владение и править в нем независимо ни от кого. Однако война следует за ним по пятам. Ведь королевства рождаются в битвах героев — и герои не в силах избежать своей участи…

---

Этот бой начался так быстро. Я вел клин вниз по некрутому спуску, а Харальд понукал своих людей, чтобы те двигались вверх, но датчане были сбиты с толку, они вдруг перетрусили, и «стена» Харальда стала распадаться еще до того, как мы до нее добрались. Некоторые послушались Харальда, другие попятились, поэтому строй их прогнулся. Но в центре, где развевалось знамя Харальда с черепом волка и топором, остатки «стены щитов» твердо держались. Там собралась корабельная команда Харальда, и именно туда был нацелен мой клин.

Мы оглушительно орали боевой клич. Окованный железом щит тяжело давил на мою левую руку, Осиное Жало было отведено назад. Этот меч с коротким клинком предназначался для колющих ударов. Вздох Змея был изумительным мечом, но длинным, как топор с длинным топорищем, и мог стать помехой в битве в «стене щитов». Я знал, что, когда мы врежемся во вражеский строй, я буду прижат к врагам так же тесно, как прижимался бы к любовнице, и в подобной давке именно короткий меч будет смертоносным.

Я нацелился на самого Харальда. Он не надел шлема, полагаясь на то, что блестящая на солнце кровь приведет в ужас его врагов. Он и впрямь приводил в ужас: огромный здоровяк, рычащий, с дикими глазами. С его слипшихся волос капала кровь, на его щите было изображено лезвие топора, оружием ему служил боевой топор с короткой рукоятью и тяжелым лезвием. Он вопил, как демон, не сводя с меня глаз; ощеренный рот на кровавой маске.

Помню, когда мы рвались вниз по склону холма, я подумал, что он пустит в ход топор, чтобы меня рубануть. Тогда мне придется вскинуть щит, а сосед Харальда, смуглый человек с коротким мечом, сунет клинок под нижний край моего щита и выпотрошит меня. Но Финан был по правую руку от меня, и это означало, что смуглый датчанин обречен.

— Убейте их всех! — прокричал я воинский клич Этельфлэд. — Убейте их всех!

Я даже не повернулся, чтобы посмотреть, ведет ли Алдхельм своих людей вперед, но он их вел.

Все, что я чувствовал, — это страх перед боем в «стене щитов» и вдохновение перед боем в «стене щитов».

— Убейте их всех! — завопил я.

И щиты врезались друг в друга.

Поэты говорят, что в Феарнхэмм явились шесть тысяч датчан, а иногда исчисляют их десятками тысяч. Без сомнения, чем старше будет становиться эта история, тем больше будет в ней наших врагов.

По правде говоря, я думаю, что Харальд привел около шести сотен человек, потому что некоторые его воины остались у Эскенгама. Вообще он привел в Эскенгам и Феарнхэмм не всех своих людей. Он приплыл из Франкии примерно на двухстах судах, и на них могли находиться пять или шесть тысяч человек, но меньше половины из них нашли лошадей, и не все конные воины добрались до Феарнхэмма. Некоторые остались в Кенте, где заявили свои права на захваченную землю, другие грабили Годелмингам.

Итак, сколько же нам противостояло людей? Едва ли и половина войска Харальда пересекла реку, поэтому мои войска и воины Алдхельма атаковали не больше восьмисот человек, и некоторые из датчан даже не стояли в «стене щитов», а все еще искали добычу в домах Феарнхэмма.

Поэты говорят мне, что враги превосходили нас числом, но, по-моему, у нас было больше людей.

И мы были лучше вышколены. И еще у нас имелось то преимущество, что мы находились выше людей Харальда. И вот мы ударили в его «стену».

Я нанес удар щитом. Чтобы «свиная голова» сработала, атака должна быть быстрой и жесткой.

Помню, я прокричал воинский клич Этельфлэд:

— Убейте их всех! — а потом прыжком одолел последнее разделяющее нас пространство, вложив весь свой вес в левую руку с тяжелым щитом.

Мой щит врезался в щит Харальда, так что того отбросило назад. Я ткнул Осиным Жалом под нижним краем своего круглого щита. Клинок ударил и пронзил. Момент неясности, замешательства. Я знаю, что Харальд обрушил свой топор, потому что его лезвие искалечило кольчугу у меня на спине, хотя и не коснулось кожи. Мой внезапный прыжок, должно быть, вынес меня за пределы досягаемости топора. Позже я выяснил, что мое плечо превратилось в сплошной темный кровоподтек, и понял, что сюда попало топорище, но во время боя я не почувствовал боли.

Я называю это боем, но вскоре все было кончено.

Что я помню — так это как пронзало Осиное Жало, помню ощущение клинка, вошедшего в плоть. Я понял, что ранил Харальда, но потом тот вывернулся, уйдя влево, отброшенный в сторону весом и скоростью нашей атаки, и Осиное Жало высвободилось.

Финан справа прикрывал меня щитом, когда я врезался во второй ряд и опять сделал выпад Осиным Жалом, продолжая двигаться вперед.

Я ударил датчанина железном умбоном щита и увидел, как копье Райпера вышибло ему глаз.

В воздухе висел запах крови, звучали вопли, чей-то меч мелькнул справа от меня, пройдя между щитом и моим туловищем. Я просто продолжал идти вперед, а Финан полоснул коротким мечом по руке напавшего на меня человека. Вражеский меч бессильно упал.

Теперь я двигался медленно, толкая людей впереди, в то время как меня толкали те, кто стояли сзади. Я делал Осиным Жалом короткие сильные выпады, и в моих воспоминаниях эта часть битвы вершилась в полной тишине.

Конечно же, тишины быть не могло, но так мне кажется, когда я вспоминаю Феарнхэмм.

Я вижу гримасы. Я вижу мелькание клинков. Я вспоминаю, как присел, проталкиваясь вперед. Я помню взмах топора слева от меня; помню, как Райпер поймал топор на щит, и тот раскололся. Я помню, как споткнулся о труп лошади, которую Харальд принес в жертву Тору, но меня толкнул вверх датчанин, пытавшийся выпотрошить меня коротким клинком. Этот клинок остановила золотая пряжка моего пояса, и я помню, как резанул Осиным Жалом промеж ног врага и дернул клинок назад, а потом наблюдал, как глаза датчанина распахнулись от ужасной боли. А после он внезапно исчез, и — так же внезапно, совершенно внезапно — передо мной не осталось больше щитов. Впереди были только огород с овощами, да навозная куча, да домик — его изувеченная соломенная кровля грудой лежала на земле. Я помню все это, но я не помню никакого шума.

Позже Этельфлэд сказала мне, что наша «свиная голова» прошла прямо через строй Харальда. Так, должно быть, это выглядело с вершины холма, откуда она наблюдала, хотя мне все это казалось медленной и тяжелой работой. Но мы и вправду прошли сквозь строй датчан, мы раскололи «стену щитов» Харальда, и теперь должна была начаться бойня.

Датская «стена щитов» была разбита. Теперь, вместо того чтобы биться в строю, где сосед помогает соседу, каждый датчанин сражался сам за себя, а наши люди, восточные саксы и мерсийцы, все еще стоявшие в строю — щит сомкнут со щитом — резали, полосовали и пронзали обезумевших врагов.

Ужас охватил их мгновенно, как огонь сухое жнивье. Датчане бежали, и я жалел лишь о том, что наши лошади остались на вершине холма, под охраной мальчишек, иначе мы пустились бы в погоню и перебили бы врагов в спины.

Не все люди Харальда бежали. Некоторые всадники, те, что готовились обогнуть холм и напасть на нас сзади, ринулись на нашу «стену щитов», но лошади не очень-то хотели атаковать плотные ряды. Датчане колотили копьями по щитам, заставив наш строй прогнуться, и на помощь этим всадникам пришли другие. «Свиная голова» потеряла форму клина, но мои люди оставались вместе, и я повел их навстречу внезапной яростной атаке.

Конь попятился от меня, молотя копытами, и я принял на щит гремящие удары. Жеребец щелкнул на меня зубами, а его всадник рубанул сверху вниз мечом; железный край щита остановил клинок. Мои люди окружили атакующих, которые осознали опасность и оттянулись назад… И тут я впервые увидел, зачем они вообще атаковали.

Они явились, чтобы спасти Харальда. Два моих воина захватили знамя Харальда — окрашенный красным волчий череп на древке со штандартом, изображающим лезвие топора — но сам Харальд лежал в крови среди горошка. Я закричал, что мы должны его захватить, но на моем пути был конь, и его всадник все еще дико размахивал мечом. Я вонзил Осиное Жало в лошадиное брюхо и увидел, как Харальда тащат назад за лодыжки. Огромный датчанин перебросил Харальда через седло, а другие повели лошадь прочь. Я пытался до них добраться, но Осиное Жало застряло в теле содрогающегося коня, всадник которого все еще тщетно пытался меня убить, поэтому я выпустил рукоять короткого меча, схватил врага за запястье и дернул. Раздался вопль, когда конник свалился с седла.

— Убей его! — скомандовал я человеку рядом со мной и высвободил Осиное Жало.

Но было слишком поздно — датчане ухитрились спасти раненого Харальда. Я вложил Осиное Жало в ножны и вытащил Вздох Змея.

В этот день больше не будет сражения в «стене щитов», потому что теперь мы будем охотиться за датчанами в переулках Феарнхэмма и за его пределами.

Большинство людей Харальда бежали на восток, но не все. Две наши атаки раскололи орду Харальда, стиснули ее, и некоторым пришлось бежать на запад, углубляясь в Уэссекс.