Шарлотта Йондж - Наследник имения Редклиф. Том второй

• Название: Наследник имения Редклиф. Том второй
• Автор: Шарлотта Йондж
• Жанр: Классическая проза

Йондж, Шарлотта Мэри

(Charlotte Mary Yonge)

(1823–1901).

— английская писательница, род. в 1823 г., автор 160 сочинений. Давно практически не публикуется. Но сами англоязычные читатели с удовольствием отсканировали 71 роман Йондж (См. Проект Гутенберг). Фамилия писательницы писалась и пишется по-русски «многовариантно»: Мисс Юнг, Йонг, Янг.

Очень молодой выступила на литературное поприще и издала большое число исторических и тенденциозно-религиозных романов, не лишенных теплоты и задушевности. Наиболее известные из них: «The Heir of Redclyffe», «Heartsease», «Dynevor Terrace», «The Daisy Chain», «The Young Stepmother», «Hopes and Fears», «The Clever Women of the Family», «The trial», «The Prince and the Page», «The Chaplet of pearls». Часть прибыли от продажи своих романов Й. отдала на различные благотворительные учреждения. Умерла в 1901 г.

---

— Со мной ничего не случилось, Эмми, благодарю васъ!

Она догадалась по тому, что онъ болѣе ничего ей не скажетъ, и, замолчавъ, принялась работать, но ей показалось, что мать въ эту минуту была въ волненіи,

— Филиппъ! нѣтъ ли къ намъ писемъ на почтѣ спросилъ Чарльзъ. Гэй непростительно долго молчитъ, онъ учитъ вѣрно насъ терпѣнію. Есть ли, по крайней мѣрѣ, хоть сегодня вѣсточка отъ него?

— Есть письмо, но къ вашему отцу, — уклончиво отвѣчалъ Филиппъ.

— Въ самомъ дѣлѣ! замѣтилъ Чарльзъ съ сожалѣніемъ. — Да увѣренъ ли ты, что письмо къ отцу? Можетъ быть, ты не замѣтилъ двойной буквы на печати. Я жду письма отъ Гэя цѣлыхъ двѣ недѣли. Дай посмотрѣть конвергь.

— Я тебѣ говорю, что письмо къ дядѣ, - настойчиво повторилъ Филиппъ, видимо желая прекратить разговоръ.

— Я убѣжденъ, что онъ забылъ, что у меня двойное имя. Филиппъ, дай пожалуйста письмо. Рано или поздно, а я его прочитаю!

— Право, Чарльзъ, письмо не къ тебѣ.

— Ну, скажите Бога ради, увѣряетъ меня, точно онъ самъ читалъ его содержаніе, — закричалъ сердито больной.

Мистриссъ Эдмонстонъ, въ сильномъ волненіи, поспѣшила дать другой оборотъ разговору, объявивъ племяннику, что мэри Россъ уѣхала гостить къ своему брату, у котораго жена занемогла.

Вся семья была въ какомъ-то натянутомъ, неловкомъ положеніи. Раздавшійся звонокъ къ обѣду разогналъ всѣхъ одѣваться; мистриссъ Эдмонстонъ дождалась, чтобы всѣ ушли, и, оставшись съ Филиппомъ вдвоемъ, спросила его:

— Есть вѣсти изъ С — Мильдреда?

— Да, есть, отъ Маргариты.

— Но вѣдь ты сказалъ, что есть письмо отъ Гэя.

— Есть, но на имя дядюшки.

— Чтожъ тебѣ сестра пишетъ? узнала ли она что нибудь?

— Новаго ничего, покамѣстъ. А Эмми, кажется, и не догадывается обо всемъ происшедшемъ?

— Нѣтъ. Отецъ не хотѣлъ ее тревожить, пока дѣло не разъяснится, — сказала мистриссъ Эдмонстонъ.

— Бѣдняжка! замѣтилъ Филиппъ. Жаль мнѣ ее! Мистриссъ Эдмонстонъ совсѣмъ не хотѣла распространяться съ нимъ объ Эмми, и перемѣнила разговоръ.

— Что пишетъ тебѣ Маргарита о Гэѣ? — спросила она.

— Она описываетъ, какъ Гэй принялъ письмо дяди. Онъ разсердился, какъ настоящій Морвиль. Вамъ, можетъ быть, тетушка и жаль, если его свадьба съ Эмми разстроится; что до меня касается, то я, напротивъ, буду очень радъ этому разрыву. Такой вспыльчивый характеръ не доведетъ Гэя до добра.

Въ эту минуту къ нимъ въ комнату вошелъ мистеръ Эдмонстонъ.

— Здорово, Филиппъ! сказалъ онъ. — Ну, что? привезъ ты намъ что нибудь радостное?

— Вотъ вамъ письмо съ объясненіемъ, — отвѣчалъ Филиппъ.

— А - письмо? отъ Гэя? Давай его сюда. Что-то онъ мнѣ пишетъ? Мама, читай вслухъ, твои глаза моложе.

Мистриссъ Эдмонстонъ прочитала слѣдующее:

   — «Дорогой мистеръ Эдмонстонъ! Ваше письмо удивило и крайне огорчило меня. Какія же это доказательства могъ представить вамъ Филиппъ о моей виновности, если я ни въ чемъ не виноватъ? Единственнымъ моимъ оправданіемъ служитъ то, что я въ жизни своей никогда не игралъ. Скажите же мнѣ, чѣмъ онъ могъ доказать вамъ, что это не правда? Вы требуете откровеннаго моего признанія; извольте, вотъ оно: я виноватъ во многомъ, но только не въ томъ, въ чемъ меня обвиняютъ. Въ отношеніи игры меня никакъ нельзя укорить. Искренно жалѣю, что не могу передать вамъ причины, почему я требую 1, 000 ф.: я связанъ честью и долженъ молчать объ этомъ предметѣ. Неужели вы мнѣ не повѣрите, если я скажу, что веди я такую дурную жизнь, какъ ту, въ которой меня обвиняютъ, я бы никогда не осмѣлился заговорить съ мистриссъ Эдмонстонъ объ извѣстномъ вамъ вопросѣ. Благодарю васъ за ласковую приписку въ концѣ письма. Я бы не вынесъ моего горя, если бы эти слова не смягчили суроваго начала вашего письма. Надѣюсь, что вы поспѣшите прислать мнѣ доказательства, представленныя вамъ противъ меня Филиппомъ.
 Всегда вамъ преданный
«Гэй Морвиль.»

Не мало былъ удивленъ Филиппъ, увидѣвъ, что Гэй знаетъ имя своего обвинителя. Дядя увѣрялъ его, что слогъ письма выдалъ автора, и что онъ ни какъ не могъ избѣжать, чтобы не упомянуть объ немъ. Съ этихъ поръ Филиппъ рѣшилъ, что письма, продиктованныя имъ, не иначе попадутъ на почту, какъ черезъ его руки.

— Ну-съ! сказалъ мистеръ Эдмонстонъ, весело похлопывая перчаткой по своей рукѣ. Вотъ и отлично! Я былъ убѣжденъ, что тѣмъ дѣло и кончится. Гэй не можетъ даже догадаться, въ чемъ его обвиннютъ. Хорошо, что мы Эмми не тревожили. Мама, а? Филиппъ, ты что скажешь? говорилъ добрякъ, довольно робко обращаясь къ послѣднему.

— Неужели вы этимъ письмомъ удовлетворены? спросилъ Филиппъ.

— А чего жъ тебѣ больше? горячо вскричалъ дядя.

— Чтобы онъ во всемъ признался: вотъ что нужно.

— И-и Боже мой! да вѣдь ты видишь, что онъ связанъ честнымъ словомъ.

— Это очень легко написать: не могу васъ удовлетворить, потому что я связанъ честью; но вѣдь это не оправданіе; особенно въ положеніи Гэя передъ вашимъ семействомъ.

— Правда твоя, онъ могъ бы сказать свою тайну. Она бы умерла со мною! задумчиво произнесъ дядя.

— Вотъ то-то и есть. Онъ всегда скрытничаетъ, окружаетъ себя таинственностью и возбуждаетъ недовѣріе къ себѣ.

— Дѣло въ томъ, — прервалъ, не слушая его, мистеръ Эдмонстонъ: — что письмо написано очень чистосердечно; просто — говоритъ, что онъ никогда не игралъ; чего жъ больше?

— Но вѣдь это слово не игралъ, — произнесъ Филиппъ:- можетъ. имѣть два значенія. Онъ давалъ, можетъ быть, клятву не играть въ карты и на бильярдѣ, а на счетъ пари ничего не упомянулъ, кто знаетъ? можетъ быть, онъ проигралъ закладъ во время скачекъ.

— Гэй никогда не прибѣгаетъ къ уверткамъ, — съ сердцемъ возразила мистриссъ Эдмонстонъ.

— И я бы никогда не заподозрилъ его въ нихъ, если бы чэкъ, данный имъ на имя извѣстнаго игрока, не оправдывалъ моего мнѣнія. Вотъ гдѣ кроется секретъ его таинственныхъ поѣздокъ въ Лондонъ, — сказалъ Филиппъ.

— Обвинять его строго, не имѣя на то положительныхъ доказательствъ, мы не смѣемъ, — замѣтила тетка.

— Но вѣдь онъ самъ же говоритъ противъ себя, — возразилъ Филиппъ. — Онъ сознается, что виноватъ, а въ чемъ — не хочетъ объяснить. По моему, въ тонѣ его письма ясно выражается мысль: «пока есть возможность съ вами ладить — я ссориться не буду».

— Ну, нѣтъ, извините! закричалъ мистеръ Эдмонстонъ. — Я не флюгеръ какой-нибудь, который можно вертѣть во всѣ стороны. Нѣтъ-съ! особенно, если дѣло коснулось моей дочери. Я до всего доберусь, все разузнаю, пока позволю ему заикнуться объ ней. Вотъ вамъ урокъ, сударыня, — сказалъ онъ обращаясь къ женѣ:- устраивайте свадьбы въ моемъ отсутствіи! Мистриссъ Эдмонстонъ была сильно разстроена тѣмъ, что мужь, изъ-за того только, чтобы поддержать свое достоинство въ глазахъ Филиппа, дѣйствуетъ пристрастно. Боясь раздражить его еще сильнѣе, она молчала.

— Однако нужно же дѣйствовать рѣшительно, — началъ тотъ снова. — Гэй обязанъ высказаться передо мною вполнѣ. Я ненавижу секреты. Сейчасъ пойду, напишу къ нему и скажу, что я требую полной откровенности; такъ что ли, Филиппъ?

— А вотъ мы съ вами объ этомъ хорошенько потолкуемъ вдвоемъ, — замѣтилъ племянникъ.

Тетка поняла намекъ и вышла. Въ уборной она встрѣтила Эмми. Молодая дѣвушка ждала ее съ трепѣтомъ въ сердцѣ.

— Мама, не зовите горничную, — сказала она, цѣлуя мать:- я сама васъ одѣну. Голубушка моя! скажите, вѣрно случилось что нибудь нехорошее съ Гэемъ! продолжала она, нѣжно прижимаясь къ матери.

— Дурнаго ничего, дитя мое, но въ денежныхъ разсчетахъ у него съ папа вышло недоразумѣніе, и папа очень на него сердитъ.

— А Филиппу-то что тутъ за дѣло?

— Право не знаю, Эмми. Кажется, Маргарита Гэнлей что-то слышала про Гэя, и передала это брату.

— А вы читали письмо его? спросила робко дочь.

— Да, читала. Онъ положительно отвергаетъ все, въ чемъ его обвинили.

— Значитъ, папа теперь спокоенъ, — гордо произнесла Эмми.

— Современемъ все объяснится, — сказала мать:- но теперь дѣло еще темное, и обстоятельства некрасивы. Жаль мнѣ тебя, дорогая моя, — продолжала она, нѣжно гладя рукой мягкіе, кудрявые волосы Эмми и цѣлуя ее въ лобъ.

— Я все перенесу, — отвѣчала та съ грустью:- но мнѣ больно, что Гэя оскорбляютъ. Зачѣмъ тутъ Филиппъ вмѣшивается? папа все дѣло можетъ устроить одинъ. А теперь, я знаю, чѣмъ кончится, Гэй выйдетъ изъ себя и потомъ будетъ раскаяваться….

Позвали къ обѣду, и Эмми на минуту забѣжала къ себѣ въ спальню.

— Я должна быть тверда, — говорила она со слезами: — иначе я не буду его достойна. Боже мой! поддержи меня! Если Гэй будетъ несчастливъ, — онъ вѣрно не упадетъ духомъ, и ему будетъ отрадно знать, что я съумѣла перенести наше горе. Да, я не хочу унывать, я даже не буду сердиться на Филиппа, хотя знаю, что это все дѣло его рукъ.

Она отдохнула и сошла внизъ гораздо спокойнѣе, чѣмъ была.