Александр Кавтарадзе - Военные специалисты на службе Республики Советов 1917-1920 гг.

• Название: Военные специалисты на службе Республики Советов 1917-1920 гг.
• Автор: Александр Кавтарадзе
• Издательство: Издательство «Наука»
• Жанр: История
• Год: 1988
• ISBN: 5-02-008451-4

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Монография, основанная на значительном новом архивном материале, является первым в советской историографии специальным исследованием проблемы привлечения бывших генералов и офицеров старой русской армии к строительству Советских Вооруженных Сил и защите Советского государства в 1917–1920 гг.

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

---

Итак, сделаем попытку подсчитать, какое же количество офицеров встретили Октябрьскую революцию враждебно и сразу же выступили против нее с оружием в руках в основных очагах контрреволюции: в мятеже Керенского — Краснова — 300 офицеров, в юнкерском мятеже в Петрограде — не более 150 (из них около 60 — во Владимировском военном училище), в Москве — не более 250 (из них в Александровском и Алексеевском военных училищах — не более 150), на Дону, в Оренбуржье и в Забайкалье — не более 400, в Добровольческой армии (накануне ее выступления в «1-й Кубанский поход») —2350, а всего примерно 3,5 тыс. офицеров (при этом мы предположили, что против Советской власти выступило 100% состоявших по штату офицеров, чего, как отмечалось выше, в действительности не было). Допустим также, что, кроме указанных известных всем очагов контрреволюции, в отдельных частях в Действующей армии и тыловых военных округах также сразу же выступила против Октябрьской революции с оружием в руках половина указанного числа офицеров, т. е. примерно 2 тыс. человек[126].

Таким образом, из 250-тысячного офицерского корпуса сразу же выступили против Октябрьской революции с оружием в руках максимум 5,5 тыс. офицеров (т. е. менее 3% от их общей численности). Даже эти приблизительные данные свидетельствуют о том, что точка зрения о «подавляющем большинстве» российского офицерства, сразу же выступившем с «оружием в руках» против Советской власти, не имеет реальной основы.

Что же касается действительно «подавляющего большинства» офицерского корпуса, то оно, на наш взгляд, не заняло по отношению к Октябрьской революции враждебной позиции, скорее ее можно назвать выжидательной или даже враждебно-выжидательной[127]. Эта точка зрения основывается прежде всего на том, что при открыто враждебном отношении подавляющего большинства русского офицерства к Октябрьской революции (и тем более, если бы оно сразу же после ее победы оказалось в лагере контрреволюции и с оружием в руках выступило против Советской власти) последней едва ли бы удалось так легко ликвидировать очаги контрреволюции в Петрограде, Москве, на Дону и т. д. (кроме того, была бы в принципе невозможна служба десятков тысяч бывших офицеров старой армии, в том числе генералов и кадровых офицеров, в Красной Армии, и, следовательно, вообще не могло быть и речи о привлечении командного состава старой армии к военному строительству и защите Советского государства. Таким образом, уже само по себе существование рассматриваемой нами проблемы (правомерность которой ни у кого не вызывает сомнений), теоретически разработанной В.И. Лениным и блестяще разрешенной под его руководством на практике при защите Советского государства от сил внутренней контрреволюции и международного империализма, является самым убедительным аргументом в пользу несостоятельности точки зрения о враждебности по отношению к Октябрьской революции и Советской власти «подавляющего большинства» офицерского корпуса старой армии.

В советской историографии имеется ряд работ, в которых вопрос слома старой русской армии после Великого Октября исследован с достаточной полнотой[128]. Поэтому мы остановимся лишь на важнейшем элементе этого слома — упразднении офицерского корпуса русской армии, т. е. на том вопросе, который имеет непосредственное отношение к рассматриваемой проблеме и который, на наш взгляд, не получил должного отражения в литературе.

Известно, что старая русская армия, несмотря на значительные демократические преобразования, происшедшие в ней после Февральской революции, не могла быть использована для защиты Советской Республики. Будучи организованной, обученной и воспитанной как орудие буржуазно-помещичьего государства и находясь под властью генералитета, поддерживавшего антинародную политику Временного правительства (и в первую очередь по вопросу продолжения войны), старая армия «сохраняла контрреволюционный дух, и враги революции могли использовать какую-то ее часть для борьбы против Советской власти»[129]. Поэтому интересы социалистической революции настоятельно диктовали необходимость слома старой армии, о чем В.И. Ленин писал: «Первой заповедью всякой победоносной революции — Маркс и Энгельс многократно подчеркивали это — было: разбить старую армию, распустить ее, заменить ее новою»[130]. Однако никакой слом армии нельзя было осуществить до проведения в ней полной демократизации, т. е. смещения со всех, прежде всего командных, должностей генералов и офицеров, не признавших власть Совнаркома и Наркомвоена, и замены их выборными начальниками (офицерами, унтер-офицерами и солдатами), поддерживавшими политику Советской власти в армии.

Основные принципы демократизации старой армии и ее важнейший элемент — выборность командного состава были провозглашены уже в первых декретах и постановлениях Советской власти. Так, постановление II Всероссийского съезда Советов от 26 октября (8 ноября) 1917 г. обязывало создавать во всех армиях временные революционные комитеты, решениям которых обязаны были подчиняться главнокомандующие армиями фронта[131]. А 27 октября (9 ноября) делегатам съезда — представителям от фронтов — были вручены в Смольном мандаты: они уполномочивались образовывать на местах временные революционные комитеты с предоставлением им права отстранять от должности не признающий Советскую власть командный состав, от главнокомандующего армиями фронта до командира взвода, и выбирать новых командиров по усмотрению ВРК[132]. В обращении съезда к казакам подчеркивалось, что врагами революции объявляются «черносотенные генералы: слуги помещиков, слуги Николая кровавого»[133], а в «Декларации прав народов России», опубликованной 2 (15) ноября 1917 г., говорилось, что отныне солдаты раскрепощаются «от власти самодержавных генералов, ибо генералы отныне будут выборными и сменяемыми»[134].

Первым и крупным актом введения в армии выборного начала было решение Совнаркома от 9 (22) ноября 1917 г. о смещении верховного главнокомандующего генерала Духонина «за неповиновение предписаниям» Советского правительства и назначении на этот важнейший в Действующей армии пост прапорщика Н.В. Крыленко[135]. «Уже само по себе назначение младшего офицера на пост верховного (главнокомандующего. — А. К.) взрывало кастовость офицерства и открывало этап массового выдвижения на командные посты» солдат и офицеров, перешедших на сторону революции[136]. Заместителем верховного главнокомандующего был назначен прапорщик А.Ф. Мясников, избранный 20 ноября (3 декабря) главнокомандующим армиями Западного фронта. После этого кампания по проведению выборов нового командного состава в Действующей армии развернулась сначала снизу — в подразделениях (ротах, батальонах) и полках (отдельных частях), а затем в соединениях (дивизии, корпуса) и объединениях (армии, фронты).

В период с 8 (21) ноября 1917 г. по 22 декабря 1917 г. (4 января 1918 г.) был издан ряд документов, юридически закреплявших уже проведенные в основном в армии мероприятия по ее полной демократизации. Поскольку все эти документы имели непосредственное отношение к рассматриваемой проблеме, коротко остановимся на изложенных в них основных положениях… В опубликованном Наркомвоеном 8 (21) ноября 1917 г. проекте «К солдатам революционной армии» уже выдвигались принципы не только выборности командного состава из числа офицеров и солдат, но и уничтожения чинов, титулования, знаков воинского отличия и т. д.[137]

Приказом верховного главнокомандующего Н.В. Крыленко № 976 от 3 (16) декабря 1917 г.[138] предписывалось «впредь до издания общего положения Советом Народных Комиссаров… в видах достижения однообразия… руководствоваться положением о демократизации армии, разосланным военно-революционным комитетом при Ставке», которое упраздняло офицерские чины и звания и ношение погон. Поскольку, согласно параграфу 1 положения, «вся полнота власти в пределах каждой войсковой части» принадлежала соответствующему солдатскому комитету, все военные начальники фактически лишались какой-бы то ни было власти. В армии вводилась выборность всех категорий командного состава и должностных лиц до командира полка включительно общим голосованием данного состава подразделения (части), а в параграфе 5 положения говорилось, что «солдатским самоуправлениям предоставляется право избрания, утверждения и смещения с должностей соответствующих командиров на низшие должности до рядового включительно». Отстраненным и оставшимся невыбранными лицам командного состава, которые по своему правовому положению приравнивались «к остальным солдатам революционной армии», предоставлялось право, если их возраст превышал призывной возраст состоявших на службе солдат (39 лет), уходить в отставку (те же лица, которых комитеты назначали на должности, хотя бы и ниже занимаемых ими ранее, должны были на них оставаться и продолжать службу). Жалованье командному составу устанавливалось соответственно должностям, на которые он избирался, а отстраненный от должности получал содержание, положенное рядовому составу. Согласно параграфу 17 положения, увольняемым и уволенным в отставку офицерам пенсия за службу не предусматривалась, за исключением «потерявших трудоспособность», которые должны были поступать в ведение органов государственного призрения. Семьи же «смещенных или неизбранных лиц бывшего командного состава» должны были получать паек, «назначенный Советом рабочих, солдатских депутатов или комитетами». Упразднялся (параграф 20 положения) резерв чинов при штабах военных округов, в котором находились сотни генералов и штаб-офицеров.