В Бирюк - Парикмахерия

• Название: Парикмахерия
• Автор: В Бирюк
• Жанр: Фэнтези

---

-- Вынуть и обтереть.

-- Так всё же мокрое!

-- Тогда - обмыть.

А он только глазами хлопает и глину по лицу размазывает. Ирокез раскрашенный. Говорить не может - только зубами стучит. Это уже не "Танец с саблями" - это уже чечётка пошла.

-- Ты боишься?

Перестал стучать. Сцепил и молчит. Только головой трясёт отрицательно. Эх, ребятки, в баньку бы вас, да веничком. Да по стопочке, да па паре горячих девушек, чтобы с каждого боку... Ходу, милые, ходу. А то на свету нас... как баранов...

-- Волной никого не смыло? Звяга, нам на верхней Угре цунами не надо. Ты вылезать из лужи будешь или как?

"На волнах качаясь спит

В грязной луже рыба-кит".

И фонтанчики пускает.

-- Не тащите его за ноги. И за руки - не надо. Я же говорил! Теперь обоих вынимать. Вот, видите какой я умный - не зря заставил всех побриться. Если бы у вас под носом ещё и по куску грязи на бороде висело - значительнее тяжелее тащить было бы. Звяга, бери пример с Чимахая. Вот, сразу видно - человек в лесу вырос. Не скользит, не падает...

Зря я это, рановато пример для подражания выбрал.

-- Помогите-ка ему подняться. И топоры проверьте - все ли на месте. Ну что, мужи мои славные? Все на ногах стоят? Может, кто домой хочет? Правильно, отсюда до Паучьей веси ближе. Там и обсохнем. Дров нарубим, воды натаскаем, баньку истопим. Ну и разбойничков так, по ходу дела... в капусту. И - в тепло, на полок. Да не стучи ты так зубами. Всех ворогов распугаешь. Ты им лучше в юбочке своей покажись. Они как заинтересуются, как кинуться все дружно - посмотреть, по-заглядывать. А ты их сверху, чем-нибудь тяжёленьким... И - по мозгам, и - по мозгам... Ну что, орлы мои мокрые, сопли выбили? Тогда - побежали.

Наконец, мы выскочили на край леса и остановились.

-- Хохрякович! Ты куда нас вывел? Весь-то вон там. Зачем круг-то делали? Ивашко, ты куда смотрел?

-- Затем. Я сказал. Ты, боярич, прикинь. Тати ждут ворогов от реки. Либо снизу. Если погоня за ними по их прежним делам. Либо сверху. Если знают, что о злодействах их - Рябиновскому владетелю донос пошёл. Отсюда, от леса - не ждут. Теперь смотрите. Вон тама - Паучья весь. Не видать ничего, но - тама. За ней - река. Лодейку свою злодеи, верней всего, у реки на берег вытянули и перевернули. Внутрь тащить - тяжко, на воде оставить - боязно.

-- Постой. Ты же говорил, что они бесстрашно идут.

-- И чего? Страх - одно, глупость - другое. Если лодию на воде оставить - любой-всякий, голь перекатная - дунь - завалится, вязку срежет и - поминай как звали. А другой лодии нет. Ни - догнать, вернуть, ни - дальше идти. По умному - они и сторожей возле лодии должны поставить. А других сторожей - у ворот в весь. Делаем так: идём тихохонько через луг, мимо холма ихнего, низом. Прямо к лодейке. Хохрякович, я и Чарджи - впереди. Режем сторожей. После к воротам. Перелезем через тын и режем кто там есть. Хохрякович вызнает где злодеи стали, мы ворота открываем и внутрь. И - по домам. Собаки лай не подымут - дождь. Да и чужие уже в селище.

-- А у нас и так половину собак побили. Ещё вирниковы. У меня такой пёс был... (Хохрякович нашёл повод погрустить. У тебя, парень, и отец с братьями были. Пока я не пришёл).

-- Ивашко, а на что нам те сторожа? Чтоб внутрь влезть? Так и другой ход есть. Которым мы с Суханом уходили. Когда нас волхвы...

-- А и правда! А я и забыл совсем. Ну, ты, боярич, и голова...

-- Постой. А стража в спину не ударит?

-- Или ударит, или сбежит. Со страху. Только прикинь - сторожей не более четверых. Если мы остальных восемь, покуда они сонные да тёплые, не прирежем - то и браться нечего. А насчёт спины - ну, поберечься надо. Лады. Пошли "боярские ворота" в Паучью весь искать.

Озноб от холода сменялся ознобом от возбуждения. Ивашко заставил каждого попрыгать, подёргал за амуницию - не звенит ли? Сыскал у "горниста" в мешке верёвку - как обычно молодёжь используется в качестве вьючных животных для переноски грузов общего назначения. Пошли. Из абсолютной темноты мокрого лиственного леса в такую же абсолютную, но более просторную, темноту луговины. Прикрытой низкими сплошными тучами, мелким шелестящим дождём, чавкающую под ногами. Не отставать. Здесь отстал - потерялся. Это не в лесу на тропинке - в сторону не свернуть. Держись за верёвку. И терпи, когда очередная струйка холодной воды находит-таки, тёплое место на твоём теле.

Лаз на общинное подворье в Паучьей веси нашли не сразу. Половину косогора пришлось в темноте ручками общупать. Мне это всё настолько надоело, что я сразу сунулся в дыру. И был выкинут за шиворот в сторону. Кулак Ивашки перед носом виден даже в абсолютной темноте. Меня задвинули в конец, к Ноготку. Тот всю дорогу шёл замыкающим, вытаскивая ползающих по грязи и подгоняя отстающих. Теперь он грустно на меня посмотрел и тяжело вздохнул. Тоже, поди, как Потан - опасается, что если я сдохну, то у него член не дорастёт. Многим ты уже тут чего должен, Ванюша. Кредит доверия - по-круче ипотеки будет.

"Эх, помирать нам - рановато.

Есть у нас ещё с банком дела".

Вроде бы - народ уже влез, вроде бы - криков сверху не слыхать. Да ну их, "терпеть уже нет больше мочи". Сухан подкинул меня в лаз. Затем подпихнул Ноготка. Мы втащили его... и чуть не обделались. Я - так точно. Когда в темноте, в тишине тебе на плечо внезапно ложится мокрая тяжёлая железная рука... Ивашко. А рука - боевая рукавица. И совсем она не железная, а так, больше - кожаная. А чего это там у забора... булькает? Это Чимахай. Но не булькает, а блюёт. Пытаясь соблюсти звукомаскировку. А рядом, отвалившись вольготно на забор, сидит прямо в луже "горнист". Хлопает глазами, когда их заливает дождь. И - дышит. Глубоко, размеренно, спокойно. Рядом на земле такой... бугорок. Под кожаным плащом. Дёргается и чем-то колотится в столб забора.

-- Это - чего? Как -- Хохрякович?! Ребята, вы чего, под газ "табун" попали? А чего там под столбом белеет? Ну, внизу. Какая - шкура? Какой брат? Чей? Как это - "освежёванный"?!

Ивашко притянул меня на корточки к забору, накрыл с головой своей кожанкой и ввёл в курс дела. На подворье обнаружены четыре трупа. Здесь, у тыльной стороны общего дома, подвешенный за ноги мальчик лет 8 со снятой кожей. В темноте я и вблизи не разглядел. И слава богу. Кожа лежит рядом, у столба на котором он подвешен. Гениталии отрезаны, глаза выколоты. Живот вспорот и выпотрошен. Потроха лежат под телом. Похоже, младший, последний брат Хохряковича. Рядом, в двух шагах, пожилая женщина с расколотой надвое головой. Мозги от удара вылетели наружу. Лежат кучкой рядом с телом под дождём. Похоже, мать нашего проводника. В стороне, у одного из амбаров лежит ещё одна женщина. У неё перебит позвоночник. Говорить не может, на касание не реагирует, глаза не закрывает. Только мелко дрожит. Похоже - рубили топором или метнули топор в спину. Опознание не произведено - Хохрякович не дееспособен.

Вспомнилось из мемуаров одного немца-опричника о походе на Новгород Ивана Грозного с целью умиротворения: "Войдя во двор, я метнул топор в спину убегавшей боярыне и пошёл в девичью знакомиться с населением".

Единственный мужской труп лежит у стены главного здания недалеко от входа. Со спущенными штанами, с поясом и в сапогах. То есть - не ободран. Перерезано горло. Ивашко его не знает, но он многих мужиков в веси не знает в лицо. А Хохрякович... ну, об этом я сказал. Возможно, вообще не местный - туземцы ходят в лаптях, а не в сапогах.

Молодёжь, Чимахай и Николай к активным действиям временно не пригодны. Звяга... Стоит у входных ворот и, к счастью, не падает. Молчит. Поведение - не предсказуемое. Возможно, при появлении кого-нибудь снаружи типа сторожей - подаст знак. Чарджи - у входа в дом. В доме - свет, голоса. Мужские, радостные, громкие. Женских не слышно. Сколько народу, чего делают - непонятно.

И смотрит на меня. Ждёшь, что я вот так тоже на карачках харч метать буду? Хрен тебе! Не буду. Последний раз это было, когда у деда Перуна глазик с мозгами вытекал. Я ж такая сволочь, которая быстро учиться. И желудок свой учит. Как собаку: "лежать" - значит лежать.

-- Вход в доме один. Ноготок с тобой - ко входу. Туда же - остальных по готовности. И затаится. Оконца здесь высоко. С земли не заглянуть. Сухан меня подымет - я гляну. Потом тоже - ко входу. По результатам рекогносцировки - примем решение. Пошли.

Зря Ноготка отпустил - залезать по мокрому, скользкому от глины из придорожной канавы, армяку, одетому на мокрую, скользкую кольчугу на плечи Сухану... Вы по шесту, случаем, не лазили? Да хоть в стрип-баре! Вот и я нет. А так бы пригодилось... С этой хренью за спиной. Которая называется "второе оружие ближнего боя". Проще - шашечка. И дрючком в зубах. Почему - не оставил? Не подумал. Привык. Вы когда куда лезете - свою задницу дома оставляете? Вот и я не сообразил.

Кстати о заднице. А не приходилось ли вам, милостивые государи, сиживать на острие копья? "Что рожном повсеместно зовётся". Так вот, как известно, на вопрос: "Сколько ангелов божьих может поместиться на острие иголки?" следует ответствовать: "Сорок тысяч. Ежели на то будет воля божья". То есть размерами ангел божий уступает вирусу. Но по воздействию - такая же зараза. А я - нет. Не уступаю. Ни вирусу, ни ангелу. Давай, Сухан, подымай свою рогатину. Со мною на конце. На наконечнике.