Виктор Санеев - Четвёртая вершина

• Название: Четвёртая вершина
• Автор: Виктор Санеев
• Жанр: Спорт
• Год: 1984

Единственный в СССР спортсмен, добившийся успеха на четырех олимпиадах, обладатель трех золотых и одной серебряной олимпийской медали в тройном прыжке, рассказывает о своей 25-летней жизни в спорте. Он делится с читателями секретами своего мастерства, которые помогли добиться ему таких выдающихся результатов. О роли спорта в формировании личности идет разговор в книге.

Рецензент А. Д. ГОЛУБЕВ

Литературная запись Е. Б. ЧЕНА

---

Памятуя, что мне уже не 20 лет, а 32 года, я решил отказаться от выступлений в зимних стартах и сосредоточить все силы и внимание на развитии физических качеств в восстановлении технического рисунка прыжка. Принимал восстановительные процедуры — ванны, массаж, физиотерапию.

Для того чтобы вновь не травмировать ногу, после большой и жесткой тренировочной работы устраивал себе разгрузочные «окна». Всю так называемую общую работу выполнял вне стадиона и манежа — на природе, на естественных покрытиях, аллеях парков и травяных газонах. В моем арсенале были особые «фирменные» упражнения, которых я, будучи на сборах не показывал никому. Это — острые средства, но теперь я все чаще и чаще применял их в своей подготовке, стремясь быстрее войти в строй. В своей основе это были упражнения с тяжелой штангой, где я чередовал глубокие приседания с большим весом с резкими выпрыгиваниями вверх. Такие тренировки сейчас называются стрессовыми. И в каждом упражнении я готовил себя к тому, что, возможно, мне придется решать судьбу состязаний в последней попытке. Поэтому последний подход в любом упражнении, последнюю пробежку на любом отрезке и последнюю попытку в прыжках я выполнял с предельным усилием, даже с риском получить травму. Не это ли помогло мне показать свой лучший результат на Московской олимпиаде именно в последнем прыжке?

С возрастом спортсмены постепенно теряют скоростные качества, поэтому тренировкам в спринтерском беге я уделял самое пристальное внимание. Очень помогло общение с Валерием Борзовым, который показал мне несколько очень полезных упражнений. В основном это были бег в гору и под уклон, пробежки с разными усилиями и, главное, с разными интервалами отдыха между ними. Благодаря этим упражнениям, я снова смог пробегать 100 м с низкого старта за 10,6-10,5, то есть вернул свой скоростной потенциал.

Ну а в прыжковых упражнениях я, как всегда, черпал свою прыжковую силу, и для меня было привычным пропрыгать на тренировке около 2 км. Словом, к лету 1978 года я, как и в далеком уже 1967 году, мог считать себя вернувшимся в прыжковый сектор. И так же как тогда, я начал спортивный сезон выступлением на матче Закавказских республик. Снова прыгал очень осторожно, любопытно, что и результат показал почти такой же, как 11 лет назад, — 16,34. А летом, выступая на Мемориале братьев Знаменских, уже подобрался к 17-метровому рубежу.

При подготовке к чемпионату Европы в Праге я впервые за многие годы столкнулся с проблемой, от которой, говоря по правде, отвык за время своего лидерства. На этот раз мне пришлось вести ожесточенную борьбу за место в сборной команде СССР, борьбу с молодыми прыгунами, уже хорошо зарекомендовавшими себя во всесоюзных и международных стартах. Кроме Анатолия Пискулина, почувствовавшего вкус лидерства и вовсе не желавшего добровольно уступать его вернувшемуся в сектор ветерану, в двери сборной настойчиво стучались вчерашний юниор чемпион Европы в этой возрастной категории минчанин Геннадий Валюкевич, украинцы Александр Лисиченок, Александр Яковлев и Геннадий Ковтунов и эстонский прыгун Яак Уудмяэ.

Окончательный отбор проводился в Кишиневе на состязаниях под названием «День прыгуна», хотя в том году его было бы правильнее назвать «День прыгуньи». Именно тогда нам посчастливилось стать свидетелями знаменательного в истории легкой атлетики события — первого прыжка за 7 м, который совершила женщина. Литовская спортсменка Вильгельмина Бардаускене (в юности она носила не менее трудную фамилию — Аугустинавичуте) трижды сумела прыгнуть за заветный рубеж и установила новый мировой рекорд — 7,07.

Принцип отбора в команду был сугубо спортивный. И Креер накануне предупредил меня: в тройку не попадешь — в Прагу не поедешь. Хочу еще раз подчеркнуть, что меня это ни в коей мере не обижало, а просто было непривычным. Ведь за многие годы я привык, что место в сборной мне было гарантировано. Но, видно, в жизни каждого спортсмена наступает время, когда его начинают теснить молодые атлеты. И ничего обидного в этом нет. Таков закон спорта. В итоге я занял второе место в состязаниях и завоевал право на поездку на чемпионат Европы.

Чемпионат Европы в Праге был для меня не просто очередным первенством континента, важным и престижным состязанием. Он был ключевым состязанием межолимпийского цикла. Для себя я решил: если в Праге выступлю успешно, значит, игра стоит свеч и с полным правом можно рассчитывать на успешную подготовку к Олимпийским играм. Правда, победить мне не удалось. В финальных соревнованиях подвела досадная неточность в разбеге, которая была следствием того, что число прыжков с полного разбега после операции было еще недостаточным. Дело в том, что в отличие от представителей других видов легкой атлетики мы, прыгуны тройным, лишены возможности на тренировках выполнять все прыжки с полного разбега. Этот вид предъявляет очень жесткие требования к опорно-двигательному аппарату спортсмена и стоит больших стрессовых усилий. А соревнований в сезоне у меня было мало. Это и подвело меня в Праге. Я плохо контролировал последнюю, самую важную, часть разбега. Мы, правда, договорились с Толей Пискулиным, что будем подсказывать друг другу в секторе, но из этого ничего не получалось. Я был лидером с результатом 16,93 и, естественно, прицелом для всех остальных. Я вовсе не хочу сказать, что ребята умышленно не подсказали мне, как исправить ошибку в разбеге. Их можно понять: для Валюкевича это первое состязание такого высокого ранга, а Пискулин — лидер 1977 года — был полностью сосредоточен на борьбе. Он очень хотел победить и стать заслуженным мастером спорта. Я видел, как горячо принимали к сердцу эти ребята ежедневные ритуалы награждения почетными званиями (всем чемпионам Европы присваивали это высокое звание). И все-таки, видимо, это напряжение оказалось им не по плечу. Прыгали Анатолий и Геннадий трудно, не показали своих лучших результатов, и в итоге Пискулин стал бронзовым призером, а Геннадий занял пятое место.

Мог ли я выступить лучше? Наверное, да. В последней попытке попытался нагнать и обойти югослава Среевича, который обошел меня всего на 1 см, но я попал на встречный ветер. Прыгнул только на 16,89. Но, в общем, результатом я был доволен, хотя, конечно, очень хотел стать трехкратным чемпионом Европы.

Пискулин и Валюкевич жаждали реванша в Тбилиси на чемпионате СССР. Но уж тут я уступать не хотел. Я впервые участвовал в чемпионате, который проводился в моем городе. Земляки меня очень поддержали, и выступал я с подъемом, стремясь ответить на такое теплое отношение хорошим результатом.

Хотя до первенства СССР оставалось всего 12 дней, я успел внести коррективы в разбег и рассчитывал как минимум на 17-метровые прыжки. Но, хотя я стал чемпионом, мой результат был 17,03. Подвело меня одно обстоятельство, на которое я не обратил внимания. Дело в том, что я часто тренировался на стадионе «Динамо» в основном днем, при солнечном свете, и совершенно не представлял себе, как освещены секторы в вечернее время, когда по программе должны были проводиться состязания в тройном прыжке. Оказалось что электрические лампы на стадионе расположены так, что полная видимость есть только на футбольном поле, а в секторах — темновато.

Раньше я всегда думал, что, выполняя разбег, не обращаю внимания на планку. Но оказалось, что когда ее и в самом деле не видно, то это создает большие неудобства для прыгунов. Я отталкивался вслепую, ориентируясь на судью, стоящего в районе планки... Представляю себе, как трудно приходилось Толе Пискулину. Ведь он близорук, и планки, как выяснилось из разговора уже после состязаний, вообще не видел. Этим и объясняется, что он занял только четвертое место (серебряную и бронзовую медали завоевали Геннадий Валюкевич и Яак Уудмяэ). Вот такие открытия делаешь порой на склоне спортивной жизни! А о том, что я к этому времени действительно находился в хорошей форме, говорит тот факт, что, выступая через 10 дней в Японии, несмотря на разницу во времени и в климатических условиях, мне снова удалось прыгнуть за 17 м. Словом, концовку сезона я провел на хорошем уровне.

Не мудрствуя лукаво, решил в 1979 году смоделировать сезон-78, также не выступая в зимних стартах. Рассчитывал набрать форму к Спартакиаде народов СССР и завоевать право на участие в Кубке мира, единственном состязании, в котором еще не приходилось выступать. Так же как и в 1978 году, я впервые вышел в сектор на матче Закавказских республик. Показал хороший результат и с оптимизмом ждал Спартакиады. Но тут судьба нанесла мне неожиданный удар...

Говорят, время — лучший врач. Оно лечит любые травмы и болезни. Но бывают раны, которых не в силах залечить даже время. Это — смерть родных людей. Мне и сейчас еще, хотя прошло уже больше четырех лет после смерти мамы, тяжело не только писать, но и вспоминать об этом. У спортсменов, такова уж наша жизнь, все, даже личные, переживания так или иначе связаны со спортом.