Тадеуш Доленга-Мостович - Счастье Анны

• Название: Счастье Анны
• Автор: Тадеуш Доленга-Мостович
• Издательство: Книжный дом
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-985-489-948-0.

Популярный польский писатель Тадеуш Доленга-Мостович хорошо известен мелодраматическим романом «Знахарь» и его одноименной киноверсией. Роман «Счастье Анны» впервые публикуется на русском языке и будет не менее любим отечественным читателем. Это яркое повествование о трудной любви и удивительной судьбе молодой красавицы Анны.

---

— А у вашего сына, — спросила Маркевич, — наверное, много работы? Такой бизнес, как фабрика по производству шоколада, да еще такая фабрика, это не шуточки. На одного человека работы выше головы. Неудивительно, что пан Якуб, как я слышала, вроде бы продает прядильню. Трудно разорваться на две части…

Пани Гражина и Анна широко открыли глаза:

— Как это продает? Я ничего об этом не знаю, — отозвалась пани Гражина, пытаясь скрыть удивление.

Маркевич флегматично охотилась как раз за последней черешней в компоте. Видя, что ей не справиться, она потихоньку мизинцем левой руки помогла себе, выплюнула косточку и сказала:

— Вот лезет в уши человеку то одно, то другое: иногда правда, а иногда сплетня. Но с прядильней, наверное, правда, потому что там уже и судебный контроль произведен. Понятно — кризис. Пан Якуб не специалист… Долги, говорят, большие… Специалист, может, еще справился бы как-нибудь, выпутался…

Пани Гражина стиснула зубы, и Анна, хотя никогда не отважилась бы всматриваться в ее черты, чтобы прочесть мысли, роящиеся за этим олимпийским лбом, и без этого знала, какими болезненными были эти мысли. С раннего детства Кубусь был причиной постоянных огорчений пани Гражины. Гимназию он закончил с большим трудом, подталкиваемый репетиторами и отцом, который, будучи уже тяжелобольным, часами просиживал над ним, помогая готовить уроки. Дважды провалившись, Кубусь наконец сдал экзамены, хотя об окончании какого-нибудь высшего учебного заведения не могло быть и речи. Несколько лет, безрезультатно проведенных в университете, политехническом институте и в Сорбоне, убедили в этом всю семью, включая самого Кубуся. Последующие годы совершенного безделья прошли за чтением криминальных романов, в раскладывании пасьянса, в мимолетных, не очень разборчивых связях, пока мать не решила женить его на женщине решительной, культурной и прежде всего энергичной, которая должна была стать для него спасением. И именно Жермена, в то время секретарь секции отдыха Общественного объединения женщин, в высшей степени обладала всеми этими качествами. К тому же она очень нравилась Кубусю. Ее и выбрала пани Гражина. К общему согласию пришли достаточно легко, потому что Жерминович, муж Жермены, как раз в это время запутался в каких-то темных денежных махинациях и не мог не дать ей развода.

Анна не знала подробностей всей этой истории, расспрашивать не любила, а сплетням верить не хотела. Убеждена она была лишь в одном: Жермена как лекарство не много помогла. Весть, принесенная гостьей, подтвердила это достаточно выразительно. Манера, с какой эта простая женщина говорила о Кубусе, выражала явное осуждение, и Анна почувствовала всю боль, с которой воспринимала эту новость пани Гражина. Желая изменить тему разговора, Анна начала рассказывать о результатах кризиса в Познанском воеводстве, где так же, как и в Варшаве, разваливаются самые крупные фирмы. При этом тетушка вспомнила, что Анна собирается жить в Варшаве, и предложила ей комнату, в которой та жила, будучи студенткой.

После обеда дамы отправились для беседы в гостиную, а Анна с помощью служанки стала приводить в порядок предназначенную для нее комнату, с которой было связано столько воспоминаний и где, быть может, она провела свои самые радостные годы.

И когда она осталась одна в этих четырех стенах, покрытых голубыми матовыми обоями, среди белой мебели, расставленной, как и прежде, с какой-то претенциозностью, ей вдруг показалось, что ничего здесь не изменилось, что ее замужество, Кароль, Познань и даже Литуня — все это что-то мимолетное, как будто сон, и через минуту ей нужно будет одеться и бежать на лекции и не забыть зачетную книжку, — ведь мудрейший Сенкос обещал подписать…

Она громко рассмеялась, чтобы вернуть себя к действительности, которая вдруг показалась ей чем-то неожиданным, поражающим тысячами чужих и ненужных дел, условий, ситуаций, чем-то оскорбительным, назойливым и пустым вместе с Каролем, вместе с… Точно молния, ее пронзила мысль: как она могла позволить себе такое кощунство?! И вообще, что за ребячество — теряться в поисках своей действительности, своего места в мире где-то в прошлом или в будущем, если это место точно определено на карте планом улиц Варшавы и четырьмя голубыми стенами комнаты на втором этаже, отмечено черной цифрой в календаре и золотой стрелкой на циферблате часов. Реально то, что завтра она начинает работать в фирме «Мундус», что следует написать пространное письмо Каролю и договориться с тетей Гражиной о сумме, которую она должна ежемесячно платить за проживание и стол.

Она, правда, знала, что тетушка воспротивится такой постановке вопроса, но, в конце концов, уступит, понимая, что Анна не сможет остаться бесплатно. Эту черту Анна унаследовала от отца, который свои редкие беседы с дочерью постоянно начинял несколькими сакраментальными принципами, и среди них одно из главных мест занимал принцип о том, что ничего не следует принимать бесплатно. Он сам следил за этим с такой скрупулезностью, что, живя среди людей, придерживающихся иных принципов, умер, не оставив дочери ни гроша долга, но в то же время и ни гроша наследства.

На то, чтобы принять что-нибудь от тетушки, особенно сейчас, когда доходы Шерманов значительно уменьшились, она не согласилась бы ни за что на свете. Она, собственно, самостоятельный человек, зарабатывает на себя достаточно, а после месячного испытательного срока будет зарабатывать еще больше, и нет никаких оснований, чтобы получать милостыню.

Высказать свои аргументы тетушке у нее представилась возможность только поздним вечером, когда пани Гражина вернулась с совещания и была слишком обессилена, чтобы затевать спор. Она согласилась принимать от Анны сто двадцать злотых за содержание, наотрез отказавшись брать плату за комнату, поскольку комната все равно была пустой. Но, расставаясь, перед тем как пойти отдыхать, тетушка высказала свои претензии: почему Анна в поисках работы в Варшаве обратилась не к ней или к Кубусю, а к совершенно чужим людям?

— Но, тетя, — защищалась Анна, — я пыталась получить должность в Познани, в филиале «Мундуса», а здесь она досталась мне неожиданно для себя самой. Кроме того, я хорошо знаю, как тяжело сейчас везде с работой, и поэтому старалась не беспокоить вас.

Ей не хотелось говорить, что она думала по этому поводу. Однажды, когда Кароль упомянул что-то о фабриках, в которых ее брат Якуб Шерман располагал большим процентом вложений, а поэтому имел решающее влияние на формирование персонала, тетушка сказала, что можно было бы получить у Кубы низкооплачиваемое место служащей или синекуры. Ни на первое, ни на второе она не могла согласиться.

Иное дело в «Мундусе». Здесь ей предложена не должность, а место, на котором она сможет показать свою полезность для фирмы. Она, впрочем, была не слишком высокого мнения о своих способностях и если не спала почти всю ночь, то главным образом только потому, что беспокоилась, сможет ли быстро ознакомиться с новой работой, справится ли, но в то же время не сомневалась, что будет внимательным и работоспособным руководителем отдела, направление которого она уже знала.

На следующий день она пришла в бюро очень рано. Посетителей еще не было. Через открытые верхние окна зала вливался свежий утренний воздух и проникал ненавязчивый шум улицы. Застекленный изнутри бегущий вокруг зала прилавок сверкал отполированным светлым деревом и блеском совершенно прозрачного стекла. За ним здесь и там стояли небольшие группы весело переговаривающихся служащих. Многие были уже в синих форменных халатах, из-под которых выглядывали белоснежные воротнички блузок. Она не знала никого из них, но чувствовала ко всем какой-то свежий прилив доброжелательности, как когда-то к подругам в гимназии.

В бокс, предназначенный для нее, нужно было пройти по левой стороне вдоль окошек туристического отдела. Анна заметила, что все присматриваются к ней с пристальным вниманием, как бы изучая. Вероятно, весть о принятии ее на работу уже разлетелась по всему бюро.

Комиткевича еще не было. Она сняла шляпу и начала просматривать проспекты экскурсий, организованных фирмой «Мундус». Их было очень много: четырехдневная в Вену, двухнедельная в Румынию, выходного дня в Беловежу…

— Здравствуйте! — в открытых дверях стоял Комиткевич, улыбающийся и еще более элегантный, чем вчера, в белых брюках и бежевом пиджаке. — Сегодня прекрасный день. Вы ранняя птичка. Приветствую вас… Не заглядывал сюда Минз?