Тадеуш Доленга-Мостович - Счастье Анны

• Название: Счастье Анны
• Автор: Тадеуш Доленга-Мостович
• Издательство: Книжный дом
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-985-489-948-0.

Популярный польский писатель Тадеуш Доленга-Мостович хорошо известен мелодраматическим романом «Знахарь» и его одноименной киноверсией. Роман «Счастье Анны» впервые публикуется на русском языке и будет не менее любим отечественным читателем. Это яркое повествование о трудной любви и удивительной судьбе молодой красавицы Анны.

---

Она рассмеялась:

— Не поверят, так же как мы не верим сегодня в так называемые старые добрые времена. Только у нас есть основания, а у них не будет.

— А может… — несмело произнесла Буба, — может, и у нас нет?

— Не думаю, — заколебалась пани Ванда, — хотя, существенно ли это? Для нас важна наша жизнь и ее проблемы. Каждое поколение должно думать о себе — aapresnousledeluge![6] У нас действительно слишком много собственных забот, чтобы заниматься тем, что будет когда-то.

Когда Буба вернулась домой, родителей она не застала. Они поехали с визитом к Залесским, где приемы длятся, как правило, до поздней ночи. Она занялась просматриванием журналов мод. В «Фемине» нашла две очень интересные модели вечернего платья и такого спортивного платья, какое было несколько дней назад на пани Жепецкой в кондитерской. Во время перерыва на обед Буба вместе с сотрудницами бюро забежала в кондитерскую на чашку шоколада и увидела там эту несносную Жепецкую как раз в таком платье и в жакете. По возвращении они разговаривали об этом, когда подошел Таньский. Держался он как-то невежливо:

— Вы тоже ходите просиживать по кафе? — спросил он.

— Не просиживать. Мы пошли на шоколад.

— Терпеть не могу этой атмосферы кафе, — взорвался он, — и этих толп раскрашенных баб, просиживающих целыми часами стулья, сплетничающих, шпионящих, увядших или увядающих мегер, которые собираются там к кормушке. Не знаю ничего более омерзительного. Я бы порол кнутами это бессмысленное стадо!

— Пан Хенрик! Как вы выражаетесь! — воскликнула она, более испуганная, чем возмущенная.

— Извините, панна Буба, но я не предполагал, что вы позволили втянуть себя в это. А вообще я не владею собой, нервничаю, извините.

Он вытолкнул это из себя и очень быстро ушел. У него не было права делать ей замечания, да еще таким тоном. Это было возмутительно, но он сделал это, и ей было приятно.

Буба вспомнила сейчас звучание его голоса и выражение лица. Глаза его прекрасно искрились, а верхняя губа гневно подымалась, открывая зубы. Он выглядел так, точно хотел укусить.

Она прикрыла глаза и подтянула ноги под себя. Он напоминал большого сильного и хищного зверя… И это был их последний разговор. Может, он обижается на нее?.. Вроде не за что, однако… Она встала и взяла телефонный справочник. Наверное, у него есть телефон… Как хорошо, что дома никого нет и можно поговорить свободно. Она чувствовала легкое возбуждение. Правда, она не раз звонила разным молодым людям, но делала это от имени мамы, приглашая их на бал или на что-нибудь в этом роде. Но они были ей безразличны. А пан Таньский?..

Зачем ей скрывать это от самой себя: небезразличен он ей, и очень даже. И если он обиделся и в воскресенье не придет, это будет ужасно.

Телефон был занят. С кем он может разговаривать? Собственно говоря, они могли бы увидеться и сегодня. Если бы, например, пришел сюда… Будь у него свой автомобиль, могли бы поехать на часок. В Америке ни одна девушка не придавала бы этому значения. Более того, она считала бы совершенно нормальным пойти к нему. А если бы так…

Ответила телефонистка. Номер Таньского был свободен. Низкий, серьезный голос ответил стереотипное «алло» (совсем как в Америке!).

— Добрый вечер, пан Хенрик, — Буба сильно прижала трубку к уху.

— Добрый вечер. Кто говорит?

— Не узнаете? Буба Костанецкая.

— Вы? — удивился он.

— Огорчила вас?

—…….

— Ну, так что же вы молчите? Вы недовольны, что я звоню вам?

— И да и нет, — ответил он после минутного колебания.

— В таком случае спокойной ночи, — обиделась она.

— Нет-нет, панна Буба, позвольте мне объясниться.

— Ах, это уже неинтересно.

— Я просто счастлив, что вы обо мне помните! Я не могу передать, как я счастлив, но, с другой стороны…

— Я помешала вам? — спросила она холодно.

— Нисколько… Видите ли, я никогда не допускал, что вы позвоните мне, что вы вообще можете позвонить какому-нибудь мужчине, так, как это делают сейчас все другие девушки.

— Ага! Вы знаете, пан Хенрик, вы категорически нудны с этой своей вечной моралью. Вас должны были бросить все ваши любовницы, если у вас когда-нибудь кто-нибудь был.

В трубке воцарилось молчание. Видимо, он был озадачен и возмущен. Щеки Бубы пылали, но тот факт, что она говорила по телефону, а не с ним лично, придавал ей смелости.

— Так была у вас любовница? — повторила она.

— Панна Буба! Я с вами в такой манере и на такую тему не умею разговаривать.

— Вы считаете меня святой, лилией?

— Не в этом дело. Я не стал бы говорить об этом с мамой, сестрой и не буду говорить с вами.

— Почему?

— Потому что уважаю вас и хочу уважать.

— Так вы сделали плохой выбор.

— Как мне следует это понимать?

— Я такая же девушка, как и все другие, может быть, даже значительно хуже, а вы лицемер, и это не по-джентльменски.

— Но что?

— Если есть любовница, то нельзя пренебрегать ею до такой степени, чтобы считать недостойным уважаемых людей даже одно упоминание о ней. Вы знаете… Я думала о том, чтобы стать вашей любовницей. Я прошу вас не перебивать меня! Я думала, сожалела о том, что у вас нет машины. Мы могли бы организовать милые уик-энды. Вы мне нравитесь, я вам тоже. Все было бы замечательно. А сейчас финита! Да, ничего не вышло, а уважать меня вам не нужно, потому что я такая, как все, — распущенная, несдержанная. Но я знаю о том, что с моей красотой я всегда найду себе… партнера, да, именно партнера!

Она проговорила это на едином дыхании и была так возбуждена, что даже не могла вначале различить звуков, которые послышались в трубке. Лишь минутой позже она сориентировалась, что он… смеялся! Самым натуральным образом смеялся. Ах, что бы она сейчас отдала за то, чтобы убедить его, чтобы доказать ему, что она действительно распущенная. К сожалению, по телефону это было невозможно.

— Панна Буба, — послышался его голос, — если бы вы знали, как сильно, как глубоко я люблю вас, то не смеялись бы надо мной.

— Что?.. Что вы сказали?..

— Я люблю вас.

Буба хотела что-то ответить, но в этот момент лишилась голоса.

— Я люблю вас и знаю, что вы тоже полюбите меня. Не знаю только, как скоро, и об этом я спрошу вас в воскресенье. Хорошо? А сейчас позвольте пожелать вам спокойной ночи. Спокойной ночи, милая, чудная и единственная. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — полусознательно ответила она и, когда он уже положил трубку, она крикнула:

— Пан Хендрик!..

Но было уже поздно. Она медленно встала и подошла к зеркалу, но не видела своего отражения. Голова кружилась. Боже, как прекрасен мир!

Она села в углу в низком кресле и задумалась. Она понимала, что в ее жизнь вошло что-то новое, несоизмеримо важнее всех ее ежедневных дел, вошло, может быть, само счастье… Личное счастье единицы, которое топталось веками, преодолевая запреты… Нет, не то… Счастье находит человек в преодолении трудностей… Ах, какое ей до всего этого дело! Ее счастье было чем-то маленьким, тихим, что сладостно расплывалось в груди. И напрасно она старалась найти какие-то умные слова для определения своего состояния, напрасно пыталась как-то назвать его — действительность, которая состояла из тепла, тишины, восстановления в памяти недавнего разговора и какой-то неопределенной радости.

В дверях стоял слуга:

— Прикажете подавать?

— Что? — очнулась она.

— Уже девять. Ужин готов.

— О нет, я не буду есть.

Слуга онемел.

— Убери со стола, Ян. Я не буду есть.

— Вы не заболели, упаси Боже, вы плохо себя чувствуете?