Екатерина Домбровская-Кожухова - Воздыхание окованных. Русская сага

• Название: Воздыхание окованных. Русская сага
• Автор: Екатерина Домбровская-Кожухова
• Издательство: ALTASPERA PUBLISHING HOUSE BOOKSTORE
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Правда одну оговорку я все же сделаю, вспомнив то, о чем рассказывалось в предыдущей главе… Не могу себе представить, как бы реагировала Анна Николаевна на то, что ждало ее Отечество, ее семью и миллионы русских людей всего через несколько лет после ее кончины в 1912 году? Ответа у меня нет. Хотя в какой-то мере он все-таки существует в лице моей бабушки Екатерины Александровны — фигуры более сложной и в глубинах своих противоречивой. Но и она свои почти что 80 лет, из которых 65 лет пришлось на век XX, тоже прожила в подобной ровности, без злобы и гнева, принимая все без тени ропота ни на обстоятельства, ни на людей, хотя у нее уже не было такой неколебимой детской Веры, как у ее бабушки.

Иллюстрация: коллаж (работа Екатерины Кожуховой): старинная карта северо-западной части Тульской губернии, Алексинский уезд и ст. Суходол, где родилась и провела свое детство, отрочество и юность в родительском имении Анна Николаевна Стечкина (в замужестве Жуковская). Луга и Ока в местах родины Стечкиных.

…Понятия у Анны Николаевны всю жизнь оставались старинные: она никогда не желала зла ни крестьянам, ни дворовым, но не считала их и ровней себе. Близка ей была по-настоящему лишь няня Арина Михайловна, ее помощница и наперсница, которую вывезла она с собой из Плутнева еще совсем юной крепостной девушкой. Няня вырастила два поколения детей Жуковских. Ее все очень любили и почитали. Это поистине была семейная Арина Родионовна.

Строга была Анна Николаевна и в соблюдении церковных установлений. Даже на браки с троюродными родственниками своих детей она не благословляла. А уж тем более между двоюродными. Так не сложилась семейная жизнь ее сына Николая Егоровича: он любил Сашеньку Заблоцкую, свою двоюродную сестру — дочь Софьи Николаевны — младшей сестры Анны Николаевны. Почти полжизни не имел спутницы: всем существом своим жил в науке, от одиночества спасала его любимая и дружная семья, добрые друзья студенческой молодости, а потом и ученики, и верные соратники. Но уже ближе годам к пятидесяти, когда скончалась его старшая сестра Мария Егоровна, бывшая его другом и хозяйкой, хранившая тепло, уют и живость в их общем доме, когда вышла замуж и уехала самая младшая из всех — любимая сестрица Верочка, Николай Егорович вдруг впервые ощутил пустоту вокруг себя. Правда, в письмах он лишь чуть-чуть дает волю легкой грусти, чаще шутит по поводу безуспешных попыток его друзей каким-то образом помочь ему найти спутницу жизни. Так в письме сестре Вере во Владимир в середине декабря 1886 года за две недели до рождения Кати (Екатерины Александровны Домбровской) — второй дочери Верочки, он пишет:

Милая Вера!

Живо вспоминаю я те летние вечера, когда мы тебя крестили на прощание. Как жаль, что я теперь не могу ободрить и перекрестить тебя. Радуюсь, что из твоего письма можно судить о хорошем настроении твоего духа. Завтра поутру пошлю тебе кое-что для будущего детки и для маленькой Верочки…

Недавно у нас был факультетский обед: пили тост за невесту Орлова, который весьма умилился и выставил 2 бутылки шампанского. Слудский (Ф.А. Слудский — профессор теоретической механики — прим. авт.) под конец обеда натравил кампанию на меня, чтобы пить за мою будущую жену, но я говорил, что математикам не подобает пить за мнимую величину… Один раз был в общественном месте на студенческом концерте. Со мною рядом сидели супруги Бугаевы (Н. В. Бугаев — математик, декан математического факультета Московского Университета. Отец писателя Андрея Белого (Бориса Николаевича Бугаева прим. авт.).

На втором акте madam Бугаева, с которой супруг меня познакомил, объявила мужу, что она желает поменяться с ним местом, так что села рядом со мною. Таким образом, она пользовалась моим биноклем и толкала (по случаю тесноты) меня локотком. Бугаев был видимо, недоволен; вчера при встрече со мною в университете, когда по какому-то поводу я стал заявлять, что уже отжил свою молодость, он сказал: «Нет, вы человек опасный, недаром усы колечком закручиваете»…

Прощай, дорогая, целую тебя крепко. Не заботься ни о чем; все Бог даст, устроится… Скажу, как говорил мамашин дядя (Скорее всего, это муж двоюродной тетки Анны Николаевны, ее опекун — Алексей Петрович Северцов, — прим. авт.): «Подожди Мариам, до моих именин», а там мы с Машей к Вам приедем.

Тебя любящий Н.Жуковский.

Но когда Николай Егорович сошелся с жившей в их доме помощницей и экономкой Надеждой Сергеевной, женщиной очень хорошей, исключительной доброты и преданной семье, по роду тамбовской крестьянкой, Анна Николаевна категорически запретила сыну даже и думать о браке.

Судьба Нади была печальна: ее увез из Важного в Москву какой-то купчик и бросил беременной. Она, как рассказывали у нас дома, была на пороге самоубийства, хотела броситься в Москва — реку. Тут-то и послал ей Бог спасение в лице Ивана Егоровича, старшего из братьев Жуковских, который приехал в это время в Москву. Услышав Надин горький рассказ, он, не долго думая, водворил ее на квартире у матери.

Кроткую и очень усердную Надю с длинной русой косой и протяжной мелодичной тамбовской речью Жуковские полюбили. Родившуюся у нее девочку, назвали в честь Марии Егоровны Машей (ее увезла в деревню сестра Нади). Сама же Надя осталась сиделкой Марии Егоровны, которой оставалось жить не более трех месяцев: Маша скончалась 14/27 марта 1890 года.

Николай Егорович теперь оставался совсем один, так как Анне Николаевне большую часть года приходилось проводить во Владимире, помогая дочери Вере ухаживать за малышами. В 1890 году Вера Егоровна ждала третьего ребенка — дочь Анну, которая родилась весной 1891 года.

Николай Егорович очень скучал в тишине опустевшей квартиры: зиму 1890–1891 года он прожил в Москве один. Но теперь Надя была рядом, заботливо ухаживала за ним, прекрасно вела хозяйство. В это время Николай Егорович так писал матери во Владимир:

…Сейчас я могу пожить и без вас, так что Вам удобнее побыть у Веры пока у нее гости. Это облегчит ее в хлопотах по хозяйству.

Однако нечто похожее на добрую семейную жизнь длилось недолго. Надежде Сергеевне пришлось покинуть Москву. Не без участия Анны Николаевны летом 1891 года она была вызвана в Орехово и там выдана замуж за Алексея Гавриловича Антипова, человека честного, бывшего солдата, охотника, но, к сожалению, злоупотреблявшего вином. Она и года с ним не прожила, но связана юридически и церковным браком оставалась до конца жизни (Надежда Сергеевна Антипова скончалась в 1904 году, — прим. авт.). Горький след этих событий отразился и в письмах Николая Егоровича того времени:

13 сентября 1891 года

Милый Саша!

Вследствие некоторых неожиданных обстоятельств не могу прислать к вам няню. Надежда вышла замуж за Алексея и сегодня уезжает в Шацкий уезд. Надо будет вам устроиться как-нибудь без няни, так как у меня не на кого оставить квартиру…

В ноябре Николай Егорович и Анна Николаевна заболели инфлюэнцей. В письме А.А.Микулину он опять поминает Надю:

13 ноября1891 года

«…Пожалеешь, что нет Нади, она так хорошо ходила за больными. Теперь же все лечение опирается на еле живую няню…»

Родные и друзья, однако, не оставляли надежд женить Жуковского. Приезжал брат Иван. Хотел сосватать одну из своих хороших знакомых — клиентку его адвокатской практики из родовитого семейства Львовых — А.А. Гарднер. По этому поводу Николай Егорович пишет А. А. Микулину не без сарказма и досады:

…Одну из Львовых — госпожу А.А. Гарднер Ваня мне сватает. Говорит, что она очень мила и кротка, но чтобы ей выйти замуж ей надо сперва развестись со своим сумасшедшим мужем господином Гарднером, с которым она не живет.

Теперь я стал таким старым перхуном, что мысль о женитьбе отошла в сторону…

К концу 1891 года — к Николину дню неожиданно появилась в Москве Надя. Николай Егорович был удовлетворен: теперь в доме опять будет уют и приветливое слово, все вновь пойдет по старому, ничто не будет препятствовать его занятиям…

В 1894 году родилась дочка Николая Егоровича Леночка — Елена Алексеевна Антипова. Открыто признать ее Николай Егорович не мог. Анна Николаевна никогда бы этого не допустила. Решиться на разрыв с глубоко уважаемой и любимой матерью, находившейся на его попечении, Николай Егорович не мог. И заставить ее в 77 лет изменить свои взгляды на жизнь было совершенно невозможно. Девочка росла непризнанная, оставаясь Антиповой все гимназические годы, хотя жила с отцом и бабушкой. Анна Николаевна была добра и ласкова с Леной, дочку Нади по-своему любила, но редко пускала к себе в комнаты, а в письмах писала «Надя с девочкой». Лена звала Анну Николаевну барыней. Когда Лена подросла, Анна Николаевна начала учить ее читать и говорить по-французски, и вместе с тем приказывала ей: «Пойди позови барина обедать…».