Карл Маркс - Собрание сочинений, том 25, ч.2

• Название: Собрание сочинений, том 25, ч.2
• Автор: Карл Маркс
• Жанр: Философия

Двадцать пятый том Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса содержит третий том «Капитала» Маркса, а также предисловие и дополнения Энгельса к третьему тому «Капитала».

---

Следовательно, кредит отпадает вместе с данным конституированием собственности. Далее, стр. 98 гласит:

теперешние банки «считают своим назначением следовать тому движению, которое создается предприятиями, функционирующими независимо от них, но отнюдь не стремятся сами давать импульс этому движению; другими словами, банки играют роль капиталистов по отношению к тем travailleurs, которым они ссужают капиталы».

Мысль, что банки должны взять на себя руководство предприятиями и должны отличаться

«многочисленностью и полезностью управляемых ими учреждений и совершаемых по их инициативе работ» (стр. 101),

заключает уже в себе в скрытом виде Credit Mobilier. Константен Пеккёр также требует, чтобы банки (то, что сен-симонисты называют Systeme general des banques{66}) «управляли производством». Вообще Пеккёр по существу сен-симонист, хотя и много радикальнее. Он хочет, чтобы

«кредитное учреждение… управляло всем движением национального производства». — «Попробуйте создать национальное кредитное учреждение, которое ссужало бы средствами неимущих людей, обладающих талантами и заслугами, не связывая, однако, принудительно этих заемщиков строгой солидарностью в производстве и потреблении, но, напротив, предоставляя им самим определять свой обмен и свое производство. Этим путем вы достигнете лишь того, что уже теперь достигнуто частными банками: анархии, диспропорции между производством и потребленном, внезапного разорения одних и внезапного обогащения других; таким образом, ваше учреждение никогда не пойдет дальше того, чтобы создать для одних сумму благосостояния, равную сумме несчастия, выпадающего на долю других… Вы только дадите наемным рабочим, поддерживаемым нашими ссудами, возможность совершенно таким же образом конкурировать между собой, как это делают теперь их капиталистические хозяева» (С. Pecqueur. «Theorie nouvelle d'Economie sociale et Politique etc.». Paris, 1842, p. 433–434).

Мы уже видели, что купеческий капитал и капитал, приносящий проценты, являются старейшими формами капитала. Из самой природы дела вытекает, однако, что в народном представлении капитал, приносящий проценты, выступает как форма капитала par excellence{67}. В рамках купеческого капитала находит себе место посредническая деятельность, как бы она ни истолковывалась — как надувательство, как труд или как-либо иначе. Напротив, в капитале, приносящем проценты, в чистом виде представлен самовоспроизводящий характер капитала, самовозрастающая стоимость, производство прибавочной стоимости как скрытое качество. От этого-то и происходит, что даже некоторые представители политической экономии, особенно в странах, где, как во Франции, промышленный капитал не достиг еще полного развития, считают капитал, приносящий проценты, основной формой капитала, рассматривают, например, земельную ренту лишь как его разновидность, так как и здесь преобладает форма ссуды. Вследствие этого внутренняя структура капиталистического способа производства понимается совершенно неправильно, совершенно упускается из виду, что земля, как и капитал, ссужается только капиталистам. Вместо денег могут быть, конечно, даны в ссуду средства производства in natura, например, машины, промышленные здания и т. д. Но они представляют тогда определенную денежную сумму, а если кроме процента уплачивается известная сумма для возмещения износа, то это вытекает из потребительной стоимости, из специфической натуральной формы этих элементов капитала. Решающим здесь опять-таки является вопрос, ссужаются ли они непосредственному производителю, что предполагает отсутствие капиталистического способа производства, по крайней мере в той сфере, где это имеет место, — или же они ссужаются промышленному капиталисту, что как раз предполагается на базисе капиталистического способа производства. Еще более неуместно и бессмысленно присоединение сюда ссуды домов и т. п. для индивидуального потребления. Что рабочий класс надувают и в этой форме, и притом в вопиющих размерах, факт общеизвестный, но то же самое совершает и мелкий торговец, снабжающий рабочего жизненными средствами. Это вторичная эксплуатация, сопровождающая первичную, которая осуществляется непосредственно в самом процессе производства. Разница между продажей и ссудой безусловно не имеет здесь значения и чисто формальна и, как было уже показано{68}, лишь при полном непонимании действительной связи явлений представляется существенной.

- —

Ростовщичество, как и торговля, эксплуатирует данный способ производства, а не создает его, относится к нему внешним образом. Ростовщичество стремится просто его сохранить, чтобы иметь возможность эксплуатировать его снова и снова; оно консервативно и только доводит существующий способ производства до более жалкого состояния. Чем менее элементы производства входят в процесс производства как товары и выходят из него как товары, тем более их происхождение из денег представляется обособленным актом. Чем незначительнее та роль, которую в общественном воспроизводстве играет обращение, тем больше расцветает ростовщичество.

Тот факт, что денежные средства развиваются как особые средства, означает в отношении ростовщического капитала, что последний владеет всеми своими требованиями в форме денежных требований. Ростовщический капитал развивается тем больше, чем больше производство данной страны в массе своей остается натуральным, следовательно, ограничивается потребительной стоимостью.

Поскольку ростовщичество выполняет двоякую роль: во-первых, вообще создает наряду с купеческим капиталом самостоятельные денежные средства, во-вторых, присваивает себе условия труда, то есть разоряет владельцев старых условий труда, — постольку оно является мощным рычагом для образования предпосылок промышленного капитала.

ПРОЦЕНТ В СРЕДНИЕ ВЕКА

«Но в средние века население было чисто земледельческим. А при таком населении и при феодальном режиме может иметь место лишь небольшая торговля, а потому и небольшая прибыль. Поэтому в средние века законы о ростовщичестве имели себе оправдание. К тому же в земледельческой стране человек редко стремится к тому, чтобы занимать деньги, за исключением тех случаев, когда он обеднел или попал в беду вследствие какого-либо несчастья… Генрих VIII ограничил процент 10 процентами, Яков I — 8 процентами, Карл II — 6 процентами, Анна — 5 процентами… В те времена заимодавцы, если не юридически, то фактически были монополистами, и потому необходимо было ограничивать их, как и других монополистов. В наше время норма прибыли регулирует ставку процента, тогда как в те времена ставка процента регулировала норму прибыли. Если кредитор обременял купца высокой ставкой процента, то купец бывал вынужден накидывать на. свои товары более высокую норму прибыли. Тем самым из карманов покупателей извлекалась большая сумма денег, чтобы положить ее в карман кредитора, ссудившего деньги купцу» (Gilbart. «The History and Principles of Banking». London, 1834, p. 163, 164,165).

«Мне говорят, что теперь ежегодно на Лейпцигской ярмарке взимают 10 гульденов, что составляет 30 на сто[32]; некоторые прибавляют еще сюда Наумбургскую ярмарку, так что получается 40 на сто; взимают ли где-нибудь еще больше этого, я не знаю. Позор, к чему же, черт возьми, ото, в конце концов, приведет!.. Кто имеет теперь в Лейпциге 100 флоринов, тот ежегодно получает 40, — это значит сожрать в один год крестьянина или горожанина. Если он имеет 1000 флоринов, то получает ежегодно 400, — это значит сожрать в один год рыцаря или богатого дворянина. Если он имеет 10000, то он ежегодно получает 4000, — это значит сожрать в один год богатого графа. Если он имеет 100000, как это и должно быть у крупных купцов, то он ежегодно получает 40000, — это значит сожрать в один год крупного богатого князя. Если он имеет 1000000, то он ежегодно взимает 400000, — это значит сожрать в один год крупного короля. II не грозит ему за это никакая опасность, ни жизни его, ни добру. Он не выполняет никакой работы, сидит себе за печкой и печет яблоки. И этот разбойник в кресле, сидя у себя дома, может в 10 лет сожрать целый мир». («An die Pfarrherrn wider den Wucher zu predigen», 1540. In: Der sechste Theil der Bucher des ehrnwirdigen Herrn Doctoris Martini Lutheri. Wittembergk, 1589 [S. 312].)

«Пятнадцать лет тому назад я писал против ростовщичества, ибо уже тогда оно приобрело такую силу, что я но видел надежды на улучшение. С тех пор оно столь вознеслось, что не хочет уже считаться пороком, грехом и позором, а величается чистой добродетелью и честью, словно оно оказывает людям великую любовь и христианскую услугу. Где же искать избавления, раз позор стал честью и порок добродетелью?» («An die Pfarrherrn wider den Wucher zu predigen. Vermanung». Wittemberg, 1540).

- —

«Евреи, ломбардщики, ростовщики и кровопийцы были нашими первыми банкирами, нашими первоначальными банковыми барышниками, их ремесло следует клеймить позором… К ним присоединились затем лондонские золотых дел мастера. В общем… наши первоначальные банкиры представляли собой… очень дурную компанию, они были жадными ростовщиками, бессердечными кровопийцами» (D. Hardcastle. «Banks and Bankers». 2nd ed., London, 1843, p. 19, 20).