Евгений Красницкий - Бабы строем не воюют

• Название: Бабы строем не воюют
• Автор: Евгений Красницкий
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9922-1420-8

Законы управления и в женском мире действуют так же, как и везде. И если женщина – управленец слабый, неумелый, неопытный, не располагает достаточным материальным или интеллектуальным ресурсом, то она чаще прибегает к силе и принуждению, чем управленец, обладающий большими возможностями. Только вот сила и принуждение в женском мире зачастую выглядят совершенно иначе, чем в мире мужском, а советы и поучения управленцев-мужчин женщина воспринимает очень и очень по-своему. Она почти всегда найдет что возразить, но зачастую делает это только мысленно. А зачем возражать? Все равно устроит все так, как сама сочтет нужным.

---

– Постель перестилать да переодевать раненого тоже уметь надо, чтобы не побеспокоить лишний раз, особенно если он без сознания лежит. Вот, смотрите… – И она снова и снова показывала, объясняла, растолковывала…

«А говорят, что норовиста да чуть что гонор свой выказывает. Вон терпение какое, сколько раз повторяет да смотрит, чтобы каждая девица ее поняла да все правильно сделала. И с отроками обращается бережно, хоть они раненых только изображают. Повезло Михайле: такую лекарку сумели в крепость залучить, даром что молода еще».

В следующий раз Юлька попросила дежурного урядника подкатить к крыльцу лекарской избы телегу и уложила в нее парней – пусть изображают привезенных раненых. А девкам вручила носилки. Вот тут-то несчастным отрокам и стало совсем не до смеха…

Даже боярыня, подоспевшая к этому времени из Ратного, успела полюбоваться на их учебу, хотя ее появления поначалу никто даже не заметил – такая суматоха сопровождала упражнения девиц. Тем не менее, несмотря на всеобщее оживление и раздававшийся временами смех, баловством тут и не пахло: две девчонки, Светланка с Лушкой, сосредоточенно пыхтя, тащили к крыльцу носилки с отроком Гавриилом. На лице парня читалась обреченная покорность судьбе, он изо всех сил уцепился за носилки и, казалось, приготовился соскочить с них. Ничего удивительного, насмотрелся уже на мучения своих приятелей: идущая первой Лушка начала всходить на ступеньки крыльца и потянула носилки вверх. Худосочная Светланка, вместо того чтобы поднять свой край повыше, зачем-то еще больше его опустила. Гавриил непременно поехал бы вниз, да уже знал, что его ждет, и умудрился упереться еще и ногами, чем и спасся от неминуемого падения.

– Лушка! Руки опусти! – рявкнула наблюдавшая за ними Юлька. – Светка, поднимай выше! Это Гаврюха такой цепкий, а раненый пластом лежит. И неча на отроков кивать – сами носить учитесь. Не всегда рядом подмога найдется.

Девки, красные от натуги, кое-как выправили положение и двинулись дальше, но, судя по страдальческой физиономии Гавриила, он не считал, что его испытания окончены, ибо сейчас парень хоть и отпустил края носилок, но сжался: явно ничего хорошего от дальнейшего не ожидал.

– Локти! – не удержавшись, крикнул он.

– Ага! – не оборачиваясь, сосредоточенно кивнула Лушка и, слегка выставив в стороны локти, нащупала ими косяк двери, а потом уже стала протискиваться с носилками дальше. Кое-как осилив это препятствие, потянула свою ношу в сени, но идущая следом Светланка оказалась не столь расторопна. Гавриил, запрокинув голову назад, внимательно следил за Лушкой и на какой-то миг опоздал с очередным предупреждением. Его отчаянный вопль: «Порог!!!» – слился с не менее отчаянным вскриком споткнувшейся о препятствие девчонки, которая тут же выпустила носилки и повалилась прямо на них и на ноги взвывшего дурным голосом парня. Лушка, как и следовало ожидать, не смогла одна удержать свой край, выпустила ручки и, подбитая сзади под ноги, тоже рухнула вниз, но уже на голову бедолаги.

Арина и Вея уже привычно растащили девчонок и в который раз за день подняли многострадального парня. Он увидел стоявшую за спинами окружающих Анну и отчаянно взмолился, забыв поздороваться:

– Матушка-боярыня! Смилуйся! – Он чуть не плакал. – Сил больше нет! Сгинем все безвинно! Мы с Терентием тут мучаемся, а Акимка вон лежит…

– А что Акимка! – тут же донеслось из открытой двери. – Меня сегодня водой поили, пока не забулькал! И с головы до ног облили! Пусть тебя таскают – у тебя хоть ноги здоровые, а с меня Млавы хватит!

В ответ на эти слова грянул хохот, а подскочившие к матери Анна-младшая и Мария пытались ей что-то объяснить – больше знаками, чем словами. Видимо, рассказывали, что толстуха, как только что Светланка на Гавриила, упала на ноги Акиму, да неудачно – ступню ему придавила. Юлька, правда, и из этого устроила урок: перетянула пострадавшую ногу повязкой, попутно объясняя девкам, что надо делать, а чего нельзя ни в коем случае, да не просто показала, а заставила каждую потом повторить уже на второй, здоровой ноге. При этом отрок, мужественно терпевший, пока ему вправляли вывих, верещал и вырывался от девок. Выяснилось, что он не переносит щекотки, а вредные девицы то и дело умудрялись цапнуть его пальцами за пятку.

К Арине Анна подошла, имея вид уже слегка обалдевший, и только спросила тихонько:

– А локти-то тут при чем?

– Локти? – не поняла было Аринка, но тут же вспомнила. – А, это когда в дверь с носилками протискиваются? Ну так когда идут, то косяк не видят, плечи-то проходят, а руками непременно об него заденут, как раз по пальцам. И роняют от неожиданности. Вот и приходится локти слегка выставлять, чтобы понять, где надо осторожничать.

– Надо же! А на первый взгляд дело совсем простое… – подивилась Анна, наблюдая за девицами: теперь носилки, уже с Терентием, вцепившимся в них так же отчаянно, как и Гавриил перед этим, тащили Проська с Евой. После того как Ева, полностью подтвердив только что сказанное Ариной, благополучно забыла в дверях растопырить локти и, саданувшись костяшками пальцев о косяк, уронила носилки, а несчастный Терентий со всего маха стукнулся головой об порог, боярыня не выдержала и остановила занятия.

– Нет, не дело это – больных мучить! – Анна озабоченно покачала головой, наблюдая, как Юлька ощупывает затылок пострадавшего. – Поговорю сегодня с наставниками, пусть наказанных из темницы сюда присылают, что ли.

Позже Юлька еще раз проследила, как девчонки поили несчастного Акимку, и удовлетворенно хмыкнула.

– Ну вот, как переодевать лежачих и постель перестилать, я вам уже показывала, но это не все. Завтра продолжим. С ранеными всякое случается – и под себя в беспамятстве нужду справляют, обмыть иной раз надо. Приходится прямо тут, не поднимая, все делать.

Девки при этих словах захихикали, а отроки тревожно переглянулись…

Воскресный выезд в этот раз удался только потому, что в девичьи телеги запрягли Арининых лошадей, приведенных из Дубравного. Верхами всего пятеро отроков поехали, прочие сидели с девками: остальных коней забрала с собой ушедшая в поход полусотня.

Всю неблизкую дорогу до Ратного Арина обдумывала то, что не первый день вертелось у нее в голове: незримое влияние языческих богов на здешнюю жизнь. Так уж выходило, что все происходящее, то, что Лисовинов, а значит, и Андрея, касалось, теперь и ей приходилось принимать и учитывать. И Юльку тоже. И неважно, что она девчонка сопливая. Не по годам иной раз смотреть надо – по делам. Михайла-то вон тоже пока отрок, да не простой. Вот и молодая лекарка ему под стать – не похожа она на своих ровесниц, что щебечут друг с дружкой про всякие глупости. Даже девки из десятка, хоть и постарше, а ей не ровня. И сила ведовская в ней уже немалая чувствуется, даром что она, в отличие от Красавы, ею не хвастает. Но если уж выкажет, то не для игры…

«На что она способна, коли до края дойдет? Ведь добром их с бояричем любовь не кончится, тут уж хоть как поверни, а придется по живому резать… Лекарки замуж не выходят, а если эта ради любви сама от своей стези откажется, то все равно даже представить нельзя, чтобы лекаркина дочь боярыней стала. Не позволят старшие. Наверняка сам воевода жену бояричу подыщет и не про любовь подумает, а про то, с какой семьей породниться.

Коли Михайла деда послушает и женится, на ком тот велит, что тогда Юлька с отчаяния сотворит? Смирится? Ой, не похоже… Бороться будет? С кем? С Корнеем? Хватит ли ведунье сил противостоять сотнику христианского воинства? И только ли сотнику? С Корнеем тогда Аристарх был… Господи, опять Аристарх! Ладно, меня это не касается…

Не касается? Как сказать… Андрей-то всегда рядом с Михайлой… А что Михайла решит? Если он не из послушания такой выбор сделает, а САМ, своей волей? Он не по-отрочески рассудочен и может сам через свою любовь переступить ради будущего. И Юлька это поймет. Вот тогда-то и полетят клочки по закоулочкам! А Настена? Остановит ли она свою дочь? Не приведи господи, Андрею придется собою боярича от этой напасти прикрывать…»

Когда служба окончилась, Арина вышла вслед за своими из церкви и вдруг растерялась. Накатила непонятная тревога, и показалось, что она осталась совсем одна, будто бы и людей вокруг нет. Это в воскресенье-то перед церковью! А Анна с девками где? Куньевские бабы только что толпились вокруг, ожидая, когда можно будет расхватать своих дочек и племянниц – неужто разошлись уже? Да и прочие ратнинцы куда делись? Только что ведь тут были…

– Здрава будь, Аринушка! – не сказал – пропел за спиной незнакомый женский голос. Вроде и ласково говорит, но Аринка не обманулась: такие-то мягко стелют, да спать бывает жестко. – Вот, значит, ты какая…

Арина обернулась и как в проруби утонула в чьих-то глазах, серых с мелкими зеленоватыми крапинками. Совсем ничего не осталось, кроме этих глаз, удерживающих ее. Вроде бы и мягко держали, но не отпускали, так что, когда Арина ощутила еле-еле заметное прикосновение, будто пощекотали ее мягкой лапкой по вискам, не сразу обратила на него внимание. Только и спохватилась, когда лапка эта резко отдернулась – не то обожглась, не то испугалась чего-то. Тут и глаза ее отпустили; правда, Аринка напоследок успела заметить в них немалое удивление.