Бетти Фридан - "Загадка женственности"[«The Feminine Mystique»]

• Название: "Загадка женственности"[«The Feminine Mystique»]
• Автор: Бетти Фридан
• Издательство: группа "Прогресс" "Литера"
• Жанр: Психология
• Год: 1994
• ISBN: 5-01-003656-8

"Загадка женственности" — это классика, знакомая каждой читающей женщине, это неотъемлемая часть истории женского освободительного движения, это часть мировой культуры. Книга стала первым в стране серьезным социологическим исследованием того социального явления, которое превалировало в послевоенной Америке и шло под лозунгами "обратно к дому" или "назад к семье". В ней был дан точный и скрупулезный анализ причин этого. Со свойственной ей страстностью Бетти обвиняла всех: социологов и психологов, профессоров и политических деятелей, которые не переставали утверждать, что роль женщины — только семья и дети. Она же утверждала, что это архаично, реакционно и полностью лишает вторую половину рода человеческого проявить свои таланты и реализовать скрытые возможности, которые полностью вытесняются домом и семьей. Книга была полемична и в некотором смысле противоречива, но сразу стала бестселлером.

Как сказано в некрологе Фридан, опубликованном в журнале «The New York Times» в 2006 году, «Загадка женственности» «дала начальный импульс современному женскому движению в 1963 году и в результате навсегда изменила структуру общества в Соединенных Штатах и других странах мира» и «многими рассматривается как одна из наиболее влиятельных публицистических книг XX века».

---

Муж в этих мечтах занимает не главное место, но наделяется чертами сильного, надежного, властного отца и мягкой, уступчивой, готовой к самопожертвованию матери. Молодые люди в качестве причин, толкающих их на брак, чаще всего называют желание иметь в доме женщину, которая заменила бы им мать, а также постоянную партнершу для половых сношений. Получается, что заключение брака, которое должно предполагать зрелость и самостоятельность, на самом деле реализует надежду на сохранение своей зависимости, на продление детства и удержание за собой связанных с ним привилегий при освобождении от соответствующих ограничений».

В качестве одного из зловещих признаков инфантилизма можно назвать растущее немотивированное насилие в среде молодых родителей по отношению к детям. В докладе одного психиатра я прочла, что юные жены реагировали на холодное бессердечие мужей тем, что становились еще пассивнее и несамостоятельнее, вплоть до того, что буквально переставали двигаться, не могли сделать и шага без посторонней помощи. Это не вызывало усиления любви со стороны супруга, напротив, делало мужчин еще грубее. Что же получалось, когда жены не отваживались отвечать на гнев мужей? Вот какой случай описывает журнал «Тайм» от 20 июня 1962 года в статье под названием «Диагноз: ребенок избит»: «Увы, для врачей это происшествие не редкость. Малышей, которым не исполнилось и трех лет, приносят в больницу со множеством переломов, иногда даже с переломом черепа. Родители демонстрируют обеспокоенность, утверждают, что ребенок выпал из кроватки или свалился с лестницы либо его побил дружок. Но рентгеновский снимок и хирургический осмотр свидетельствуют о том, что ребенок избит родителями». Группа исследователей из Колорадского университета получила сведения из семидесяти одной больницы за один только год согласно им, 33 ребенка умерли, 85 перенесли тяжелые черепно-мозговые травмы. Родители, которые «били и щипали детей, выворачивали им руки, били молотком или ременной пряжкой, жгли сигаретой или электричеством», проживали не только в бедных районах, но и в роскошных особняках.

Родитель, которому обычно подворачивается случай избить ребенка, — это, конечно, мать. Молодая мамаша четверых детей, признаваясь доктору в желании покончить с собой, сказала: «Не вижу причин жить дальше. Мне нечего ждать от жизни. Мы с Джимом даже не разговариваем ни о чем, кроме счетов и ремонта дома. Я знаю, его бесит, что он выглядит стариком, хотя годами молод, и во всем он винит меня, потому что мы поженились по моему настоянию. И хуже всего то, что я завидую собственным детям. Прямо ненавижу их, потому что у них вся жизнь впереди, а моя кончилась».

Наверное, в таком совпадении есть свой символический смысл: на той же неделе на страницах «Нью-Йорк таймс ревю» было отмечено впервые распространившееся в немалых масштабах пристрастие взрослых читателей к книжкам о любви людей и животных. За целых полвека в американских списках бестселлеров не фигурировало столько книг о животных, сколько их появилось в период с 1959 но 1962 год. Рассказы о животных всегда были главным образом детским чтением, а взрослых более интересовали люди. (Есть такой психологический тест, согласно которому предпочтение, отдаваемое животным по сравнению с человеком, есть признак инфантильности.) Итак, прогрессирующая дегуманизация за последние пятнадцать лет прошла путь от «болезненной любви к детям», от чрезмерного интереса к физической стороне секса, разлученного с настоящим чувством, до любви между человеком и животным. Каков же. будет итог этого процесса?

На мой взгляд, итога не будет вообще. Загадка женственности скрывает вопиющую пустоту существования домохозяйки, поощряя девушек избегать саморазвития, встав на путь «замещающего существования» или «невключения». Мы слишком далеко зашли с обвинениями или сожалениями по адресу матерей, «пожирающих» детей своих, сеющих семена прогрессирующей дегуманизации, не достигнув уровня зрелости. Но так ли уж виновата мать, не пришло ли время разбить предрассудок, разбудить всех спящих красавиц, не желающих взрослеть и жить своей жизнью? Принцев на всех не хватит, да и компетентных врачей тоже. Эту задачу должно взять на себя общество и каждая конкретная женщина. Потому что беда не в силе женщины, а в ее слабости, пассивности, детской несамостоятельности и незрелости, что обычно сходит за «женственность». Наше общество по мере сил побуждает мальчиков расти, выносить тяжесть взросления, приучает к труду, заставляет двигаться. Почему к тому же самому не подталкивают девочек, почему не побуждают их воспитывать в себе личность, способную покончить с искусственно навязываемой дилеммой женственности и человечности.

Пора прекратить прекраснодушные увещевания любить своих детей и трезво осмыслить противоречие между требованием мистификаторов женственности заточить жену и мать в стенах ее дома и тем неоспоримым фактом, что покончить с детской психопатологией можно лишь в том случае, если мать обратит внимание на развитие собственной личности и перестанет паразитировать на ребенке. Пора остановить обращенные к женщинам призывы не терять женственность, коль скоро именно здесь заложен корень пассивности и несамостоятельности, которые в свою очередь лишают сексуальную жизнь человечности, вызывают непомерные требования к мужьям и заставляют сыновей наследовать все ту же апатию.

Не будет преувеличением сказать, что стагнация, в которой пребывают миллионы американок, — это недуг, заболевание в форме прогрессирующего расслабления личностного стержня, передающееся детям именно в тот период, когда общество требует от своих членов сильного «я», сильного настолько, чтобы помочь им сохранить индивидуальность и условиях непредсказуемо меняющейся среды существования. Сила женщины — не причина, а лекарство от этой болезни. Только когда женщинам позволят в полной мере использовать свою силу, развивать свои способности, только тогда будет развеяна мистификация женственности и остановлена прогрессирующая дегуманизация. А пока что (большинство женщин, будучи домохозяйками, не могут реализовать себя как личности.

Крайне важно понять, что сами условия существования домохозяйки рождают ощущение опустошенности, небытия, ничтожности. Есть такие аспекты роли домохозяйки, которые даже для женщины, обладающей здравым умом, делают невозможным восстановление идентификации, самосознания, без чего человек — мужчина или женщина — не чувствует себя реально живущим. Я убеждена, что в современной Америке для одаренных женщин в статусе домохозяйки таится еще одна опасность. Женщинам, с детства приспосабливающимся к роли домохозяйки, вырастающим с этой мечтой, грозит не меньшая беда, чем узникам концентрационных лагерей и тем, кто отказывался верить в их существование.

Беспристрастное исследование причин того, почему женщина-домохозяйка слишком легко расстается с чувством собственного «я», навело на сравнение с результатами наблюдений за поведением узников нацистских концлагерей. 15 их специально созданных для расчеловечивания человека декорациях узники превращались в ходячие трупы, в живых мертвецов. Приспосабливаясь к лагерным условиям, люди теряли свою идентификацию и почти равнодушно шли навстречу смерти. Как ни странно, этот результат достигался отнюдь не пытками и зверствами охранников, а условиями, похожими на те, что разрушают идентификацию американок, обитающих в своих уютных домах.

Узников концлагерей принуждали принять поведение ребенка, расстаться со своей индивидуальностью и смешаться с аморфной людской массой. Способность к самоопределению, способность предвидеть будущее и готовиться к нему планомерно и систематически разрушались. Этот процесс постепенной дегуманизации происходил незаметно и завершался в конце концов разрушением чувства собственного достоинства. Этот процесс был подробно описан психологом и психоаналитиком Бруно Беттельхаймом по его собственным наблюдениям в бытность узником Дахау и Бухенвальда в 1939 году.

По прибытии в концлагерь заключенные были грубо отрезаны от своих прежних интересов. Уже одно это нанесло сокрушительный удар по их самосознанию и физическому самочувствию. Очень немногие сохранили способность сосредоточиваться на том, что интересовало их в прошлом. Но в одиночку это было еще труднее; простая попытка побеседовать с кем-нибудь на интересующую тему, обнаружить заинтересованность в чем-либо вызывала враждебную реакцию. На первых порах новички еще старались цепляться за прошлую жизнь, но «старожилов волновало только одно — выживание».

Для заключенных мир лагеря становился единственной реальностью. Их бытие свели до уровня примитивных потребностей, у них отняли частную жизнь, они не получали никаких сигналов из внешнего мира. Но вдобавок их еще вынуждали проводить почти все время в изнурительном труде — и не ради того, чтобы довести до полного физического изнеможения, а потому, что этот труд, бесконечный, монотонный, не требующий умственного усилия, не приносящий радости, бессмысленный, подчиненный ритму движения механизмов или темпу работы других несчастных, никак не затрагивал личность узника, исключал всякую инициативу, закрывал все лазейки для самовыражения.