Анри Труайя - Распутин

• Название: Распутин
• Автор: Анри Труайя
• Издательство: Ростов н/Д.: изд-во «Феникс», 1997. —256 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-222-00033-8

Григорий Ефимович Распутин — личность неоднозначная, могучая и таинственная. Кто из нас не слыхал о нем, хотя бы мимолетом. У кого-то он вызывает страх, кто-то пожимает плечами — растлитель, проходимец, пьяница. Но до сих пор еще, кажется, никто не удосужился взглянуть на него более пристально, чем А. Труайя, труд которого представляется читателю. Огромные пласты клеветы обрушены на такого неординарного и сильного человека, как Распутин, ведь чем выше личность, тем больше небылиц окружает его. Нелегкую задачу решал автор и, расчистив заросли предубеждений, явил миру нового, незнакомого и, скорее всего, истинного «старца Григория».

_{Н. Troyat Raspoutine © Flammarion, 1996 © Перевод: Шафирова Э. В., 1997 © Оформление, изд-во «Феникс», 1997}

---

Среди либералов все больше говорят о «черном блоке», который выступал за немедленный мир с Германией, и вновь обвиняют Распутина, царицу, Штюрмера, Протопопова, правое крыло Думы и некоторых аферистов в прогерманских симпатиях. «Черному блоку» противопоставляется «желтый», объединяющий прогрессивные силы и выступающий за демократизацию режима (строя), министров, менее преданных короне, они требуют удаления старца и продолжения войны за честь и достоинство. Из рук в руки передают тайком фотографии «святого человека» в русской рубахе с рукой, поднятой для благословения, и пронзительным взглядом. Представители большевистской партии распространяют по городу карикатуры, представляющие императрицу и ее «любовника» в непристойных позах. В кинотеатрах во время сеансов кинохроники зрители, увидев на экране Николая II с крестом Святого Георгия, горланят: «Царь-отец со Святым Георгием, а царица-мать — с Григорием!». И в прекращение скандала власти запрещают все, что может его спровоцировать. В гостиницах и ресторанах осторожно предупреждают: «Здесь не говорят о Распутине». Немецкая пропаганда использует предоставленный ей повод для усиления подозрительности у гражданских лиц и замешательства у солдат. Распутин становится лучшим союзником вражеских сил. Клеветнические статьи, отредактированные в Германии, завершают работу пушек по разложению русской армии. Цеппелины разбрасывают над позициями листовки, высмеивающие Николая II и Распутина.

Эксплуатация народного недовольства должна была бы призвать старца к воздержанности и осторожности. Но, как ни странно, его все только возбуждает. Ему кажется, становясь личностью, вызывающей омерзение, он наконец достигает сказочного размаха. Он не ходит — летает, убаюканный неясным шумом оскорблений. Он незначительная песчинка среди множества крестьян, вознесенная наверх. И чем больше о нем говорят, все равно, хорошее или плохое, тем острее он чувствует ветер славы. Его основная мысль в том, чтобы этот головокружительный всплеск отвечал замыслам Господа. Останавливаться ни к чему. Однажды он, может быть, затмит премьер-министра. Он, балагур и негодник из Покровского! Жизнь полна увлекательных поворотов для тех, кого любит Господь!

Итак, переполненный гордостью, он прет от попойки к попойке, от постели к постели, и всюду хвалится своею властью над Их Величествами. Расслабляясь, он доверчиво сообщает своим собутыльникам, что Николай II — хороший человек, с похвальными намерениями, но слишком мягким характером, для того чтобы управлять страной, и он должен уступить место своей жене. Иначе говоря: ему самому. Не для него ли одного вся Россия? Он, не колеблясь, заявляет, что его исчезновение будет концом самодержавия Романовых, а на землю русскую на века обрушится хаос. Ему кажется, что он выбран Историей.

Не только немцы радуются скандалам, которые вызывает присутствие Распутина рядом с царем и царицей. Сосланный в Цюрих Ленин видит в нем лучшего помощника в борьбе за уничтожение русской армии и начало пролетарской революции, которая затем последует.

Императрица сражается с безграничной энергией с нагромождением зла возле трона. «Ты не представляешь, до какой степени жизнь ужасна, — пишет она царю 10 ноября 1916 года, — сколько нужно пережить и какая ненависть исходит от гнилого общества. О, душа моя, молю Бога, чтобы ты почувствовал, какая поддержка для нас «наш Друг». Если бы его не было, я не знаю, какой была бы наша судьба. Он для нас — оплот веры и помощи». И 13 декабря: «Почему ты не полагаешься больше на «нашего Друга», который ведет нас за Богом? Подумай, почему меня ненавидят: это тебе покажет, что нужно быть твердым и внушать страх. Будь таким, прежде всего ты мужчина! Только впредь слушайся его. Он живет для тебя и для России. Я знаю, что «наш Друг» ведет нас по правильному пути. Не принимай никаких решительных мер, не предупредив меня. Особенно, что касается безответственных министров. Годами мне твердят одно и то же: «Русским нужен кнут». Это в их природе. Нежная любовь и железная рука, чтобы карать и управлять.

Как я хотела бы перелить свою волю в твои жилы! Божья Матерь над тобой, для тебя, с тобой. Вспомни, какое видение было у «нашего Друга».

На следующий день она вновь беспокоится: «Стань же Петром Великим, Иваном Грозным, императором Павлом I, подомни всех под себя. Не смейся, противный мальчишка, мне хотелось бы видеть тебя таким (…). Ты должен слушать меня, меня, а не Трепова. Разгони Думу (…). Мы в состоянии войны, а в такие моменты внутренняя война равноценна предательству (…). Вспомни, что мсье Филипп[13] говорил, — нельзя давать России конституцию, это будет потеря страны, настоящие русские того же мнения».

Убедившись в упрямстве Александры Федоровны, ее желании видеть мир только глазами Распутина, члены императорской семьи, очень взволнованные, собрались вместе и образовали настоящий наступательный союз под водительством вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Она намеревается встретиться с сыном в Киеве и объяснить ему опасность, в которую он бросает страну и монархию, если будет слепо повиноваться требованиям жены и Распутина. Она заклинает его от имени всех Романовых отправить старца в Сибирь и дать отставку недостойным Штюрмеру и Протопопову, как неспособным и умеющим только подхалимничать. Царь принимает ее очень надменно и отдаляется от матери, ни в чем ей не уступив и ничего на пообещав.

Затем великая княгиня Виктория, супруга великого князя Кирилла, обращается к Александре Федоровне, чтобы склонить ее к решению избавиться раз и навсегда от лжесвятого. Она наталкивается на стену. В то же время родная сестра царицы, великая княжна Елизавета, вдова великого князя Сергея, напрасно пытается уговорить и убедить ее в том, что, пока та настаивает на своем, Россия прямой дорогой идет к революции. Со своей стороны, великий князь Николай Михайлович направляется в Могилев и передает Николаю II резкое письмо, в котором обвиняет императрицу во вмешательстве в государственные дела. Царь отказывается читать, но пересылает письмо своей жене, которая, прочитав его, вспыхивает от гнева. Она бросает упрек императорской семье в том, что они объединяются с врагами, вместо того чтобы облегчить ее страдания. Что касается великого князя Павла, он внушает Их Величествам прислушаться к голосу народа, удалить проклятого мужика и дать России приемлемую конституцию. В ответ услышит, что царь, помазанник Господа, не должен никому давать отчета, он свободен иметь свое мнение и в день возведения на престол он дал клятву поддерживать абсолютную власть, чтобы сохранить для потомков. Настороженная семейными распрями Их Величеств, Дума стреляет тяжелыми ядрами по правительству. Сразу после открытия сессии 1 ноября 1916 года, лидер блока прогрессистов Павел Милюков разгневанно заявил: «Это глупость или предательство? Достаточно глупостей!». 19 декабря с язвительным заявлением выступит депутат ультраправых Владимир Пуршнкевич. В этот же день министр внутренних дел Трепов представляет генеральную политическую декларации) Ее встречают криками: «Долой министров! Долой Протопопова!». Спокойный и надменный Трепов начинает чтение доклада. После третьей попытки гвалт левых заставляет его покинуть трибуну. Наконец ему дают говорить. Основная часть резолюции — продолжение войны до победного конца — встречена горячими аплодисментами. Казалось, атмосфера разрядилась, но как только возобновилось заседание, Пуришкевич разразился гневной тирадой против «оккультных сил», которые позорят Россию. Затем он вносит запрос правительству: «Нельзя допустить, чтобы рекомендаций одного Распутина было достаточно для назначения на самые высокие посты самых отъявленных мерзавцев. Распутин сегодня более опасен, чем некогда Отрепьев! (…). Вперед, господа министры! Если вы — настоящие патриоты, отправляйтесь в Ставку, бросайтесь в ноги царю, имейте смелость сказать ему, что внутренний кризис продолжается, народная ярость возрастает, революция угрожает стране и темный мужик не должен управлять Россией».

Несколько дней спустя Государственный Совет, бастион абсолютизма, половина членов которого назначена царем, сменяя Думу, высказывает серьезное пожелание предостеречь Его Величество от действия «оккультных сил».

Таким образом, в то время как ультралевые хотят лишить уважения императорскую чету, чтобы ускорить падение самодержавия, крайне правые мечтают отдалить от трона всех тех, кто бросает гень на династию, чтобы восстановить самодержавие, сделать его непоколебимым. Сторонники последней теории хотят прекращения деятельности Думы, усиления цензуры, расширения полномочий полиции и применения законов военного времени. Царица соглашается, царь колеблется. Он вернулся в Царское Село к концу ноября. Прежде чем отправиться в Ставку, он встречает у Анны Вырубовой Распутина. Царь озабочен и говорит, усаживаясь в кресло напротив старца, слушавшего его внимательно и с почтением: «Хорошо, Григорий, молись усердно, сегодня даже погода против нас!». И рассказывает, что снежные заносы мешают доставке зерна в Петроград. Распутин успокаивает его несколькими словами и заявляет, что не нужно было бы, имея в виду сиюминутные трудности, заключать преждевременный мир: победа будет принадлежать той стране, которая покажет себя более твердой и терпеливой. Император отвечает, что разделяет его точку зрения и, согласно донесениям, у Германии тоже не хватает продовольствия. Потом, касаясь раненых и сирот, Распутин вздыхает: «Никого не должно забыть, каждый отдал тебе самое дорогое!». Императрица присутствует при беседе, глаза ее блестят от слез. Как можно ненавидеть такого человека? Безбожники, его чернящие, достойны виселицы. Прежде чем откланяться, царь как обычно, говорит: «Григорий, благослови всех нас!». «Сегодня ты меня благослови!» И император благословляет старца.