Семён Борисов - Баженов

• Название: Баженов
• Автор: Семён Борисов
• Издательство: Журнально-газетное объединение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1937

В издании представлен биографический роман о российском архитекторе, художнике, теоретике архитектуры и педагоге Василии Ивановиче Баженове.

---

Наконец, Баженов и Лосенко получают от Шувалова «ордер».

«Господа академии адъюнкты!

Ея императорское величество между прочими великими попечениями о пользе и добре своего государства и художества своим покровительством удостоила; почему все вы наикрепчайше свои старания усугубить должны, дабы удостоиться монаршего благоволения. Мне не инако как весьма приятно слышать о ваших успехах и вашей прилежности, которыми вы делаете честь себе, а более нашей нации, о чем уверен, что вы, всегда получа о себе такую репутацию, более ея распространения не оставите. По последнему экзамену вы произведены оба адъюнктами, с чем я вас честь имею поздравить.

Писал я графу Петру Григорьевичу [Чернышев, русский посол в Париже], чтобы вас, естли обстоятельства требуют, отправить в Рим, о чем вы, доложась его сиятельству, свои распоряжения к тему приготовьте, ко мне же, как об этом, так и о протчем, что до вас принадлежит, чаще пишите.

Господина Лосенкова картину [«Чудесный лов рыбы»] нетерпеливо ожидаю. На место вас в Париж ученики посланы будут; в протчем я с почтением».

Через две недели оба молодых художника неожиданно (Академия не отвечала даже на настойчивые запросы) получили второе письмо.

«Господа адъюнкты: Что принадлежит для Вашего жалованья, то оное переведено к вам, считая с 21 сентября 1762 года вперед на год, через купца Томсона, которое, я чаю, вы и получили; но как мое намерение, что Лосенкову быть в Москву, а Баженову на зиму в Рим, как о том я писал к графу Петру Григорьевичу, то в случае нужды, если не достанет на ваше жалованье и к отъезду на принадлежащие исправности из тех прежде посланных через купца Томсона денег еще послано верющее письмо через купца Мишеля на тысячу рублев, из которых денег употребя на ваши нужды, как в жалованье, так и пристойного числа на дорогу, и что из того останется, то можете употребить на покупку хороших эстампов, рисунков, книг и протчего пристойного и подобного для Академии художеств и, накупя все оное, отправить в Академию».

30 октября 1762 года чрезвычайный российский посланник в Париже граф Чернышев выдал счастливому художнику паспорт на два года, и Баженов поехал в Италию.

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ИТАЛИИ

Рим… Волнующая встреча с античностью. Кварталы, навевающие грусть своей пустынностью, одинокие, забытые памятники и колонны, обвитые виноградом…

Замечательные страницы посвятил Риму XVIII века Анри де Ренье.

«Городский пейзаж менялся в разное время года и дня: был то мягким и туманным, окутанный жидким, словно струившимся воздухом, то четким и словно скульптурным под ясным, прозрачным небом. Соборы, колокольни и кампаниллы поднимались из смутной громады домов. Высокие развалины, дикие и обнаженные, словно показывали остов старого Рима и обрисовывали каменный скелет его древнего величия…

У этих остатков, то полувросших в землю, то иногда поднимавшихся над нею, была различная судьба. Время придумало для них новое употребление: внутри древнего храма поместилась церковь; к подножию его фундамента прислонилась лавочка. Обелиски среди площадей были увенчаны крестом; барельефы, врезанные в стены, связывали их своими скульптурными кусками. Исполинские термы, обрушившись, покрывали своими обломками многие десятины, гигантский цирк отдавал каменоломам в добычу свои глыбы и пласты. Колонны, по горло засыпанные поднятием почвы, превратились в невысокие тумбы. Землею были закупорены пролеты триумфальных арок. Целые кварталы, некогда густо населенные, обратились не более как в сады. Виноградники покрывали холм на правом берегу Тибра.

Эта зелень была великим очарованием Рима, наряду с его водами, которые водопроводы разносили по резервуарам. Они били вверх бесчисленными фонтанами.

Фонтаны были всех видов, они образовывали то каскад, то струйку. Из раковины Тритонов они обрызгивали бронзовые спины морских коней или изо рта какой-нибудь фантастической головы наполняли водоем со щербатыми краями. Между ними были скромные и пышные, гулкие, которые шумели, и тихие, которые плакали, одинокие, уединенные и почти молчавшие. Фонтан на площади Навонской оживлен огромным сооружением статуй, скал и зверей; фонтан Павла изображает триумфальную арку, у которой вместо дверей хрустальный водопад из трех отвесно падающих скатертей. Иные изображают черепах; но из этого именно, из фонтана Треви следует напиться, покидая город»…

Фонтаны Треви, равно как и другие создания Лоренцо Бернини (1598–1680), особенно пленили Баженова.

Чисто эстетическое любование античностью сменялось у молодого архитектора глубоким и пристальным изучением памятников античной эпохи. Он терпеливо обследовал гробницы, храмы, уцелевшие портики, руины пропилеи, тщательно зарисовывал, обмеривал, воссоздавая на бумаге замыслы зодчих минувших столетий[1].

Римская Академия св. Луки открывает перед Баженовым свои двери. Он создает проект лестницы для Капитолия в Риме, который признается одним из лучших. И только петербургская Академия забыла о Баженове. Живя в Риме, молодой зодчий сильно нуждается в деньгах. Часто у него нехватает на обед…

Наконец, приходит долгожданное письмо из Петербурга.

Кокоринов пишет:

«Академия никакого от вас по ныне известия не имеет, того для вас подтверждается, чтобы изволили при оказиях о себе уведомлять, а особливо по прибытии в Петербург, вы непременно должны будете представить журнал всего вашего вояжа и что, примечания достойно, будете видеть и в каких местах; вы можете остаться в Риме год или полтора, а потом изволите объездить и осмотреть знатнейшие города и академии в Италии с тою же суммою, а об отъезде в С.-Петербург ожидать ордера, наиболее всего рекомендую употребить время вашего вояжирования к славе своего отечества и к собственному благополучию».

Одновременно Кокоринов извещал о переводе векселя на 1000 рублей.

Баженов рассчитался с долгами и стал работать еще настойчивее. Он выдержал публичный экзамен в римской Академии, получил диплом и звание академика «с привилегиею быть ему даже действительным профессором архитектуры в сей Академии».

В Риме середины XVIII века хорошо знали цену архитектурному мастерству…

Баженов, которому недавно исполнилось двадцать семь лет, становится знаменитым художником; он восхищает римские художественные круги смелостью проектов, их художественной глубиной и законченностью.

Секретарь римской Академии св. Луки синьор Поччи посылает Баженову официальное приглашение и торжественно заявляет:

— От имени Академии св. Луки предлагается вам вступить в число ее членов…

Но слава академика была чисто платонической: она еще не давала заработков.

Деньги иссякли, и Баженов снова бедствует. Настойчивые и резкие письма в Петербург остаются без ответа. Молодому академику буквально угрожает голод. Не оплачены квартира, счета поставщиков… Приходится осаждать русского посла князя Голицына унизительными письмами о своем бедственном положении; наконец, тот высылает из Парижа 500 франков.

Баженов отправился в путешествие по Италии. Он посетил Геную, Пизу, Венецию, Флоренцию, Парму, Болонью.

Болонья вплела в венок молодого Баженова новый лавр: известная в то время болонская Академия также избрала его своим членом. Это был второй русский художник, завоевавший признание в значительном тогда очаге итальянской культуры, — незадолго до этого болонская музыкальная Академия дала титул почетного академика Максиму Созонтовичу Березовскому, музыканту и композитору, имя которого было вырезано золотыми буквами на мраморной доске Академии.

В Болонье состоялось знакомство двух талантливых русских художников — Баженова и Березовского.

Вместе бродили они по тихим улицам и площадям Болоньи, любовались игрой струй фонтана против большой церкви Сан-Петронио… Вместе мечтали о будущем.

Мечты Баженова уносились к городам с дворцами, прекрасными зданиями, колоннадами… Эти дворцы будет строить он, Баженов, и их архитектурный силуэт четко рисовался в воображении зодчего.

Березовский жил в царстве звуков.

— Я люблю Болонью. В здешних церквах так хорошо пахнет камнями, холодом и воском… В блеске церковного золота, в волнах ладана я люблю слушать пиесы францисканской капеллы моего учителя падре Мартина.

И оба русских художника грустили о родной стране: она казалась далекой, лежащей в пустынных снегах…

Баженов вспоминал отца, его громоподобный бас, церковный хор в скромной церкви и свой народ — талантливый, но темный и забитый, приходивший в церковь искать утешения или мимолетного забвения своей безрадостной жизни.

Но перед ним была Болонья: казалось, что под ласковым небом Италии жизнь полна довольства, безмятежности — за городом лежали холмы, голубеющий простор виноградников.