Алма Катсу - Употребитель

• Название: Употребитель
• Автор: Алма Катсу
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Триллер
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-62896-4

Темной ночью в больницу маленького городка Сент-Эндрю привозят молодую женщину по имени Ланор. Полицейские, доставившие ее сюда, говорят, что она только что убила в лесу мужчину. Оставив арестованную на попечение доктора Люка Финдли — вся ее одежда в крови, возможно, она ранена, — полиция возвращается на место преступления. Ланор тем временем умоляет Люка отпустить ее, ибо она ни в чем не виновна и то, что она совершила, не было убийством. А затем рассказывает врачу совершенно невероятную историю своей жизни — историю женщины, которая точно знает, что вечная любовь все-таки существует. И вечная ненависть. И вечная боль. Потому что та, кто носит эти чувства в своем сердце — сама Ланор, — тоже вечна…

---

Самой последней шла младшая дочь, Евангелина. При виде ее у меня ком подкатил к горлу. Она была так красива… Совсем не похожа на грубую девушку с фермы. Она находилась на пороге женственности. Уже не дитя, но еще не женщина. Изящная, гибкая, с едва наметившимися округлостями груди и бедер, с ангельскими губками. Волосы у нее по-прежнему были золотые, они ниспадали на спину каскадами локонов. Ясно, почему мать Джонатана выбрала Евангелину: она была ангелом, посланным на землю и достойным ее старшего сына.

Я могла бы разрыдаться, но я прикусила губу и смотрела. Евангелина встала рядом с Джонатаном, едва заметно поклонилась ему и украдкой глянула на него из-под чепчика. Он, сильно побледнев, кивнул в ответ. Все прихожане заметили этот безмолвный диалог и сразу поняли, что он означал.

— Давно уж пора им было приискать ему женушку, — пробормотал кто-то позади меня. — Может, хоть теперь по бабам таскаться перестанет, как пес за течными сучками.

— Ну и ну! Девчонка-то совсем дитя…

— Да тише ты! Шесть годков разницы всего-то. Многие мужья намного старше своих жен…

— Это верно. Через несколько лет, как станет ей восемнадцать-двадцать, так и вообще разница не будет чувствоваться. Но чтобы четырнадцать… Ты про нашу дочурку подумай, Сара-Бет. Ты бы хотела, чтобы она вышла за этого парня, Сент-Эндрю?

— Боже упаси! Нет, конечно!

Остальные дочери Мак-Дугалов неровным кругом встали около Джонатана и его родителей, а Евангелина смущенно стояла за спиной своего отца. «Не время тебе теперь смущаться, — подумала я тогда, изо всех сил напрягая слух. — Он женится на тебе. Этот красавец станет твоим мужем, и с ним ты будешь каждую ночь делить ложе. Но отдавать ему сердце опасно, и ты должна быть к этому готова. Иди же, встань рядом с ним».

Наконец, вняв уговорам родителей, Евангелина неловко вышла из-за спины отца. Она была похожа на новорожденного теленка, пытающегося удержаться на ногах. Только тогда, когда они с Джонатаном оказались рядом, я воочию увидела, что Евангелина и вправду совсем ребенок. Джонатан был намного выше ее ростом. Я представила их лежащими рядом. Впечатление было такое, словно он мог раздавить ее, расплющить. Она была маленькой, миниатюрной и от волнения дрожала, как осиновый лист.

Джонатан взял ее за руку и шагнул ближе к ней. В этом жесте было нечто галантное, покровительственное. А потом он наклонился и поцеловал Евангелину. Это был не тот поцелуй, которыми он одаривал меня, который пробивал тебя током с головы до ног. Но он поцеловал Евангелину на глазах у родителей и всей общины, а значит, это был знак: он согласен с брачным контрактом. На глазах у всех. И у меня.

И тогда я поняла, что мне хотел сказать призрак Софии во сне. Она не требовала, чтобы я убила себя и тем самым была наказана за то, что сделала с ней. Она говорила: меня ждет жизнь, полная разочарований, если я не перестану любить Джонатана, как любила его она. Слишком сильная любовь может стать ядом и принести великое горе. Но где же противоядие? Разве можно приказать сердцу? Разве можно избавиться от любви? «Проще утопиться», — словно бы говорила мне София.

Вот какие мысли метались в моей голове, пока я стояла на балконе. Слезы набегали на глаза, ногти впивались в мягкую сосновую древесину столбика, за который я держалась. Я стояла так высоко, что могла бы прыгнуть вниз и разбиться. Но я не сделала этого. Уже тогда я думала о ребенке, жившем внутри меня. Я развернулась и побежала вниз по лестнице, не в силах больше смотреть на это зрелище.

Глава 12

Из церкви я ехала домой с отцом молча. Он поглядывал на меня. Я сидела, закутавшись в теплый плащ и шаль, но дрожала, и зубы у меня стучали, хотя солнце вышло из-за туч и залило все вокруг светом. Отец ничего не говорил. Он явно понимал, что мое дурное настроение вызвано вестью о помолвке Джонатана. Мы остановились около обшарпанной католической церкви. Мать, Невин и сестры ждали нас, стоя на снегу. У них от холода посинели губы, и они стали корить нас за то, что мы так сильно опоздали.

— Ладно, потише, — сурово сказал мой отец, пока все рассаживались в повозке. — Мы не просто так опоздали. После службы было объявлено о помолвке Джонатана.

Ясное дело, особой радости никто из моей родни не выразил. Сестры озабоченно переглянулись, а Невин съязвил:

— Жаль мне эту девушку, кто бы она ни была!

Когда мы подъехали к нашей ферме, брат принялся распрягать лошадь, отец пошел поглядеть на коров, а сестры решили проверить кур и овец. Я уныло пошла за матерью в дом. Мать тут же захлопотала в кухне, она собралась готовить ужин. Я, не раздеваясь, села на стул у окошка.

Моя мать была умная женщина.

— Хочешь чашку чая, Ланор? — крикнула она, стоя у очага.

— Мне все равно, — ответила я, стараясь унять тоску в голосе.

Сидя спиной к матери, я услышала, как звякнул тяжелый котелок, который мать подвесила над огнем, как заплескалась в нем талая вода, которую мать налила из ведра.

— Я знаю, ты расстроена, Ланор. Но ты ведь понимала, что такой день рано или поздно придет, — наконец проговорила мать — по-доброму, но твердо. — Ты знала, что в один прекрасный день господин Джонатан женится, а ты выйдешь замуж. Мы тебе говорили, что никуда не годится такая крепкая дружба с парнем. Теперь ты видишь, что мы имели в виду.

Слеза скатилась по моей щеке. Я позволила себе это только потому, что мать меня не видела. На меня навалилась ужасная слабость, словно меня на поле затоптал копытами бык. Мне нужно было к кому-то обратиться. В те мгновения, сидя у окна, я поняла: если я никому не поведаю о своей тайне, то просто умру. Вопрос был в том, кому в своей семье я могла довериться.

Мать была всегда добра к детям. Она защищала меня, когда отец выходил из себя и становился слишком суровым. Она была женщина, она была беременна шесть раз. Двое ее детей были похоронены на кладбище у церкви. И, конечно же, она должна была понять, каково мне, и должна была защитить меня.

— Мама, я должна тебе кое-что сказать, но я боюсь. Я не знаю, что вы с отцом скажете. Прошу тебя, дай мне слово, что ты будешь по-прежнему любить меня после того, как я тебе все расскажу, — проговорила я дрожащим голосом.

Сдавленный крик сорвался с губ моей матери. Звякнула, ударившись об пол, оброненная ею ложка. Я поняла: больше ничего говорить не надо. Она давала мне советы, она меня умоляла, подсказывала, как будет лучше, и вот теперь ее худшие опасения сбылись.

Невину пришлось снова запрячь лошадь и отвезти сестер к Дейлам, на другую сторону долины. Там они должны были пробыть, пока их не заберет отец. Я осталась наедине с родителями. За окнами темнело. Я сидела на табурете посередине комнаты. Мать тихонько плакала у огня. Отец ходил из угла в угол.

Еще ни разу в жизни я не видела отца таким рассвирепевшим. Его лицо побагровело и распухло, костяшки пальцев, сжатых в кулаки, побелели. Наверное, он меня не ударил только потому, что мое лицо было залито слезами.

— Как ты могла это сделать? — крикнул отец. — Как ты могла отдаться этому мерзавцу Сент-Эндрю? Ты что же, не лучше обычной шлюхи? Что на тебя нашло?

— Он любит меня, отец…

Эти слова переполнили чашу терпения отца. Он развернулся и влепил мне увесистую пощечину. Даже мать испуганно ахнула. Мне было очень больно, но не боль, а сила отцовского гнева испугала меня.

— Он так тебе сказал? Неужели ты такая дура, что поверила ему, Ланор?

— Ты ошибаешься. Он действительно любит меня…

Отец занес руку для нового удара, но сдержался:

— А ты не думаешь, что он такое говорил каждой своей девушке, чтобы та удовлетворила его желание? Если его чувство к тебе искренне, почему же он обручился с этой девицей Мак-Дугал?

— Я не знаю, — выдохнула я, утирая слезы со щек.

— Киеран, — резко проговорила мать, — не будь так жесток.

— Это суровый урок, — рявкнул отец, оглянувшись через плечо. — Мне жаль Мак-Дугалов, мне жалко крошку Евангелину, но я бы не желал такого зятя, как Сент-Эндрю.

— Джонатан не такой уж плохой, — возразила я.

— Да ты сама послушай, что говоришь! — взревел отец. — Ты защищаешь мужчину, который тебя обрюхатил, а теперь он не стоит рядом с тобой, он не рассказывает твоим родителям об этом вместе с тобой! Как я понимаю, этот подонок знает, что ты в положении…

— Знает.

— А наш староста? Как думаешь, у Джонатана хватило пороху обо всем рассказать отцу?

— Я… не знаю.

— Сильно сомневаюсь, — буркнул отец и снова принялся расхаживать по комнате. Его каблуки громко стучали по дощатым половицам. — Но мне все равно. Не желаю знаться с этой семейкой. Ты меня слышишь? Не желаю. Я принял решение, Ланор: мы отошлем тебя из дома, и ты родишь. Далеко отсюда. — Он уставился в одну точку. — Мы пошлем тебя на несколько недель в Бостон, как только кончится весенняя распутица. Там есть место, где ты сможешь родить свое дитя. Это приют. — Он зыркнул на мать. Та опустила взгляд и кивнула. — Сестры-монахини подыщут для твоего ребенка дом, отдадут в хорошую католическую семью. Об этом просит твоя мать.