Алма Катсу - Употребитель

• Название: Употребитель
• Автор: Алма Катсу
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Триллер
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-62896-4

Темной ночью в больницу маленького городка Сент-Эндрю привозят молодую женщину по имени Ланор. Полицейские, доставившие ее сюда, говорят, что она только что убила в лесу мужчину. Оставив арестованную на попечение доктора Люка Финдли — вся ее одежда в крови, возможно, она ранена, — полиция возвращается на место преступления. Ланор тем временем умоляет Люка отпустить ее, ибо она ни в чем не виновна и то, что она совершила, не было убийством. А затем рассказывает врачу совершенно невероятную историю своей жизни — историю женщины, которая точно знает, что вечная любовь все-таки существует. И вечная ненависть. И вечная боль. Потому что та, кто носит эти чувства в своем сердце — сама Ланор, — тоже вечна…

---

— А мне плевать. Ты совратил мою Анну, а меня сделал посмешищем. И я буду гордиться тем, что сумел тебе отомстить. — С этими словами он вскинул ружье повыше. Я похолодела от страха. — Полюбуйтесь-ка на него. Павлин эдакий. — Эдвард, глядя в прицел, смотрел на Джонатана с ухмылкой. Надо отдать тому должное — он не дрогнул. — Думаешь, все прямо-таки зарыдают, когда ты сдохнешь? Нe-а, никто не заплачет, сэр. Мы, мужчины из Сент-Эндрю, тебя презираем. Думаешь, мы такие дураки, не знаем, чем ты тут занимаешься? Не знаем, что ты волочишься за нашими женами, опутываешь их своими колдовскими чарами? Ты порезвился с Анной ради забавы, а у меня, считай, отнял самое дорогое. Ты — сам дьявол, вот кто ты такой, и лучше будет нашему городу избавиться от тебя. — Эдвард говорил все громче и пронзительнее, и в его голосе чувствовалось желание защититься и как-то оправдать себя за желание убить Джонатана. Однако мне казалось, что Кольстеду не хватит храбрости довести задуманное до конца. Похоже, он хочет припугнуть Джонатана, унизить, заставить просить прощения и пощады. Это принесло бы Эдварду некое удовлетворение, потешило бы его чувство собственного достоинства.

— Так тебе нужно обозвать меня дьяволом, чтобы прикончить с чистой совестью? — Джонатан опустил руки. — Но правда в том, что твоя жена — несчастная женщина, а это мало связано со мной и гораздо больше — с тобой.

— Лжец! — вскричал Кольстед.

Джонатан шагнул к нему, и у меня сердце ушло в пятки. Я не могла понять: то ли Джонатан сам желает своей смерти, то ли хочет, чтобы Кольстед признал истину. Возможно, он посчитал, что чем-то обязан своей любовнице. А может быть, наш спор в пивной Дотери пробудил в нем какую-то решимость. Однако его поведение возымело обратное действие. Похоже, Кольстед решил, что Джонатан разъярился так потому, что пылает любовью к его супруге.

— Будь твоя жена счастлива, она бы мне отказала. Она бы…

Старинное ружье Кольстеда выстрелило. Дуло озарилось бело-голубой вспышкой, которую я увидела краем глаза. Все произошло слишком быстро: громоподобный выстрел, вспышка — яркая. Как молния… и Джонатан вдруг попятился назад и упал на землю. Лицо Кольстеда, озаренное луной, перекосилось.

— Я таки прикончил его, — пробормотал он, словно пытаясь сам себя убедить в случившемся. — Я пристрелил Джонатана Сент-Эндрю.

Я упала на колени на начавшую подмерзать землю, обхватила Джонатана руками, прижала его голову к своей груди. Его одежда уже пропиталась кровью — даже теплый плащ. Рана была глубокая и серьезная. Я еще крепче прижала к себе Джонатана и злобно воззрилась на Кольстеда:

— Будь у меня ружье, я бы пристрелила тебя на месте. Убирайся с глаз моих.

— Он мертвый?

Кольстед выгнул шею, но с места не тронулся. У него не хватило храбрости подойти к человеку, в которого он выстрелил.

— Сейчас сюда сбежится народ. Если тебя здесь найдут, тут же упрячут за решетку, — процедила я сквозь зубы.

Я хотела, чтобы он как можно скорее убежал. Шум могли услышать из дома Дотери. Очень скоро кто-то мог выйти и поинтересоваться, кто стрелял и зачем. А мне нужно было спрятать Джонатана, пока нас никто не увидел.

Дважды просить Кольстеда не пришлось. То ли его тут же охватили угрызения совести, то ли он струсил и побоялся ответственности за содеянное. Он попятился, словно испуганная лошадь, развернулся и дал стрекача. Подхватив Джонатана под мышки, я потащила его в амбар Дотери. Там я сняла с него плащ, потом — сюртук, и наконец увидела рану на его груди. Из дыры возле сердца хлестала кровь.

— Ланни, — прохрипел Джонатан, ища мою руку.

— Я здесь, я с тобой, Джонатан. Лежи смирно, не шевелись.

Он захрипел и закашлялся. Помочь ему было нельзя — судя по тому, с какого расстояния в него стреляли и куда угодила пуля. Мне было знакомо выражение его лица. Так выглядят умирающие. Джонатан потерял сознание. Его тело, лежащее на моих руках, отяжелело и обмякло.

За амбаром, сколоченным из досок, основательно поеденных древоточцами, послышались голоса. Из пивной на дорогу вышли мужчины. Не увидев никого, они пошли по домам.

Я смотрела на прекрасное лицо Джонатана. Его тело еще было теплым. От ужаса у меня сжалось сердце. «Пусть он останется жив! — взмолилась я. — Пусть он останется со мной, чего бы это ни стоило!» Я обняла его крепче. Я не могла позволить ему умереть. А спасти его можно было одним-единственным способом.

Я опустила тело Джонатана на землю, расправила полы его плаща и сюртука. Слава Богу за то, что он был без чувств. Мне стало так страшно, что иначе я бы ни за что не смогла сделать то, что собиралась сделать. Да и получится ли у меня? Может быть, я что-то запомнила неправильно? А может быть, для того, чтобы такое могучее колдовство сработало, были нужны какие-то особые слова? Но на раздумья у меня времени не было.

Я сунула руку за корсаж платья и нащупала крошечный серебряный сосуд, зашитый за подкладку. Одним рывком порвала стежки и вытащила кувшинчик. Дрожащей рукой извлекла из горлышка пробку-иглу и разжала пальцами губы Джонатана. В кувшинчике осталась всего одна капля зелья — не больше капельки пота. Я помолилась о том, чтобы этого хватило.

— Не покидай меня, Джонатан. Я не могу жить без тебя, — прошептала я на ухо моему возлюбленному. Других слов у меня не было. И тут я вдруг припомнила слова Алехандро — те самые, которые он сказал мне в день моего преображения. О, только бы не было слишком поздно!

— От моей руки и по моей воле, — произнесла я, чувствуя себя ужасно глупо. Мне казалось, что я не наделена никакой властью ни над кем и ни над чем — ни на земле, ни в раю, ни в аду.

Я стояла на коленях на земле, усыпанной соломой. Рядом со мной лежал Джонатан. Я убрала пряди волос с его лба. Я ждала знака. Когда такое происходило со мной, я ощутила что-то вроде падения, а потом все мое тело охватил жар; потом же, много позже, очнулась в темноте.

Я вновь обняла Джонатана. Он перестал дышать, его тело начало остывать. Я закутала его в плащ, гадая, смогу ли дотащить его до нашего амбара так, чтобы по пути нас никто не заметил. Вряд ли бы это получилось, но больше никуда я его отнести не могла. Рано или поздно кто-нибудь мог заглянуть в амбар Дотери.

Я заседлала коня Джонатана, с изумлением обнаружив, что уже не боюсь его вороного жеребца. Я не знаю, откуда у меня взялись силы — наверное, их породила нужда, — но я сумела поднять Джонатана с земли и уложила его тело перед седлом. Затем вскочила в седло, распахнула двери амбара и погнала коня по городу. Позднее многие могли утверждать, что видели той ночью, как Джонатан Сент-Эндрю ускакал из города. Слухов и предположений о его исчезновении наверняка должно было возникнуть множество.

Когда мы добрались до нашего амбара, я вошла туда и разбудила нанятого мною кучера, который все эти дни оставался в Сент-Эндрю. Нужно было как можно скорее покинуть городок. Я не могла рисковать и ждать до утра. Утром родные Джонатана могли начать его искать. Я велела кучеру как можно скорее запрячь лошадей. Он начал возражать и говорить, что ехать в такую темень невозможно. Я сказала ему, что луна стоит высоко и что света достаточно, а потом добавила:

— Я тебе плачу, так что изволь слушаться. У тебя есть пятнадцать минут, чтобы запрячь лошадей.

Я решила не брать сундуки с одеждой и все прочее. Нельзя было будить моих родных. В эти мгновения я думала только об одном: как бы поскорее увезти Джонатана из города.

Колеса телеги застучали по подмерзшей дороге. Я выглянула в окошко, не услышал ли шума кто-нибудь в доме, но все спали. Я представила, как мать и сестры просыпаются и видят, что меня нет, как у них рвется сердце, как они гадают, почему я уехала вот так. Мой отъезд должен был стать для них загадкой, как и годы моего молчания. Я очень несправедливо поступала с моими добрыми сестрами и матерью, и у меня сердце кровью обливалось из-за того, что я так делаю, но правда была в том, что лучше было огорчить их, нежели навсегда потерять Джонатана и нарушить приказ Адера.

Джонатан лежал на противоположной скамье, завернутый в плащ и накрытый меховым пологом. Свой плащ я свернула рулоном и подложила ему под голову вместо подушки. Сама я холода не боялась — я его попросту не ощущала. Шея Джонатана как-то неестественно выгнулась. Он не шевелился, его грудь не опускалась и не поднималась. Кожа была бледнее льда. Я не спускала глаз с его лица, ожидая первых признаков жизни, но он был так неподвижен, что я все больше уверялась в том, что потерпела неудачу.

Глава 38

Тянулись предрассветные часы. Мы уезжали все дальше и дальше от Сент-Эндрю. Колеса телеги постукивали по неровной и одинокой лесной дороге. Я молча дежурила около Джонатана. Карета походила на катафалк, а я — на безутешную вдову, которая везла покойного мужа к месту его последнего упокоения.