Виктор Петелин - Восхождение, или Жизнь Шаляпина

• Название: Восхождение, или Жизнь Шаляпина
• Автор: Виктор Петелин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000
• ISBN: 5-227-00532-Х

Первая книга дилогии известного писателя Виктора Петелина представляет нам великого певца в пору становления его творческого гения от его дебюта на сцене до гениально воплощенных образов Ивана Грозного и Бориса Годунова. Автор прекрасно воссоздает социально-политическую атмосферу России конца девятнадцатого и начала двадцатого веков и жизнь ее творческой интеллигенции. Федор Шаляпин предстает в окружении близких и друзей, среди которых замечательные деятели культуры того времени: Савва Мамонтов, Василий Ключевский, Михаил Врубель, Владимир Стасов, Леонид Андреев, Владимир Гиляровский. Пожалуй, только в этой плодотворной среде могло вызреть зерно русского гения. Книга В. Петелина — это не только документальное повествование, но и увлекательный биографический роман.

---

Шаляпин предложил исполнить арию Мельника из «Русалки» Даргомыжского, арию Мефистофеля из «Фауста» Гуно. Он был готов петь сколько угодно. Сил у него было хоть отбавляй.

— Достаточно, — удовлетворенно сказала Елизавета Николаевна. — Отлично! Мы найдем вам театр!

Павел Агнивцев тоже был обласкан этой удивительно симпатичной женщиной.

Начались ожидания. Первое время не так было тошно, оставались кое-какие деньги, но вскоре и они кончились: как-никак обедали в трактире каждый день за пятьдесят копеек. И стыдно было признаться Павлуше, что деньги проиграл. А когда признался, что у него нет денег и что весь тифлисский бенефис проигран в карты по дороге в Москву, то Агнивцев чуть не задохнулся от гнева. А что теперь делать-то? И самому горько и досадно, да после драки кулаками не машут.

Шаляпин уходил на Воробьевы горы и оттуда любовался Москвой. Усаживался где-нибудь недалеко от обрыва и смотрел вниз. Засиживаясь подолгу и вглядываясь в открывающиеся перед ним обширные просторы московские, он неожиданно для себя переносился в своих мыслях в Тифлис, где он пережил много счастливых часов, вспоминал Ольгу, о которой постоянно тосковал. Вспоминал, как он с ней познакомился, как целовал, и сердце начинало беспокойно биться. Здесь он еще не завел подружку… Денег нет, а без денег неловко знакомиться с девушками…

Больше месяца прошло в беспокойном ожидании. Наконец в начале июля пришла повестка от Рассохиной. Федор немедленно побежал в бюро, захватив ноты любимых партий.

В зале, куда Шаляпин уже не раз заходил, кроме Рассохиной и ее помощников важно сидел огромный детина с пышной бородой. Красивое смуглое лицо, шапка черных, с проседью кудрей, большие черные пронизывающие глаза. Федор Иванович сразу почувствовал в нем темпераментного, напористого, смелого человека. На широкой груди его висели многочисленные брелоки, на животе — толстая золотая цепь от часов. «Фунта три, не меньше, брелоков-то, — неожиданно для себя подумал Шаляпин. — Вот это — настоящий московский антрепренер, с таким не пропадешь». Стилизованная рубаха и лакированные сапоги «бутылками» дополняли портрет незнакомца.

— Лентовский, — сказали Шаляпину.

Федор Иванович вздрогнул. Всего ожидал он, но только не этой встречи со знаменитым антрепренером. За дни московского безделья каких только разговоров он не наслышался о фантастически пышных представлениях под руководством Лентовского. О нем ходили легенды по Москве. Говорили: «Должен, как Лентовский». «Г-н Лентовский как резиновый мячик, судьба шлепает его об пол, а ему ничего. Он от этого даже еще выше подпрыгивает». Вся Москва ходила в «Эрмитаж» Лентовского. И вот в очередной раз прогорел и отстранен от руководства представлениями в «Эрмитаже». А ведь играл в театрах, даже в Малом. Но знаменитым стал лишь как антрепренер, блестящий организатор и выдумщик всевозможных празднеств, гуляний, народных спектаклей… Он был одним из самых популярных людей в городе… И вот теперь от него будет зависеть судьба провинциального актера Федора Шаляпина.

Всегдашняя самоуверенность чуть не изменила молодому певцу. Настал долгожданный момент, от которого столько сейчас зависело. Не посрамить бы себя…

Лентовский, в свою очередь, внимательно оглядел Шаляпина с ног до головы, сердито бросил Рассохиной:

— Можно.

— Что вы будете петь? Давайте ноты, — сразу оживилась Рассохина, усаживаясь за рояль.

Шаляпин подал ей ноты «Дон Карлоса»… Ария Филиппа…

— Начнем, — скомандовала Рассохина.

С первыми аккордами Федор Иванович почувствовал привычное волнение, собрался от внутреннего жара, вдруг пахнувшего в самое сердце, и голос его мощно зазвучал. Шаляпин любил эту партию и всегда исполнял ее с удовольствием человека, не испытавшего всех горестей коронованной особы.

— Довольно, — оборвал его Лентовский. — Ну а что вы еще знаете и что вы еще можете?

— Мельника, Мефистофеля, Дон Базилио…

— Нет, мне это не подходит…

Лентовский встал. В его движениях чувствовались стремительность и энергия. Он еще раз внимательно оглядел бедно одетого Шаляпина.

— Знаю, вижу, вы человек бывалый. Сам исходил пол-России. Случалось и мне переходить из города в город пешком. А случалось иметь столько денег, сколько у вас волос не окажется на голове… Вот так, молодой человек… Вы будете играть Миракля. «Сказки Гофмана» знаете?

— Нет, — растерянно ответил Шаляпин.

— Ничего, узнаете. Миракль вам понравится. Возьмите клавир и учите. Вот вам сто рублей, а затем вы поедете в Петербург, будете петь в «Аркадии».

Федор был ошеломлен таким натиском. Тут же ему подали ранее заготовленный контракт, который он подписал не глядя. Какое там, такой напор Лентовского показался столь необычным — до мелочей ли тут.

Шаляпин словно на крыльях мчался домой: наконец-то он будет петь в Петербурге, пусть в «Аркадии», пусть Миракля, но он еще себя покажет.

Глава четвертая «Аркадия» в Петербурге

С радостью садился Шаляпин в поезд на Петербург. Столько ожидало его впечатлений… Привычный к дороге, Федор быстро устроился в вагоне, но знакомстве заводил на этот раз, опасаясь опять подпасть под влияние своего азартного сердца. И как-то все получается независимо от его желаний. Увидит, что собираются играть, и он тут как тут, глаз не отведет, потом не удержится, сядет за карты. Уж сколько он попадался, проигрывал, конечно, гроши, но как тяжко достаются эти гроши…

Времени для раздумий хоть отбавляй. Поезд неторопливо вез его из одной столицы в другую. Московские неудачи с Большим театром были давно позабыты, и жизнь снова казалась полной прекрасных неожиданностей… Нет, Москва все-таки гостеприимна, хоть его и не принял господин Пчельников. Зато госпожа Рассохина познакомила его с Лентовским, а перед самым отъездом в Петербург она предложила ему подписать контракт на зимний сезон в Казань с антрепренером Унковским. Так что жизнь налаживалась и радужные надежды манили своей лучезарностью. Вот бы Ольга узнала о его успехах, тогда не задавалась бы…

Федор Шаляпин частенько вспоминал свое увлечение в Тифлисе. «Как странно случается в жизни… Я-то думал, что она, когда только увидел ее, ангел недоступный. А она, оказывается, уже имела роман с каким-то композитором… А какой неземной красавицей она мне показалась, когда увидел ее в первый раз… Черные глазки, вздернутый носик, какое-то воздушное платье… Господи, как я ей аплодировал, ладоши даже отбил… А когда шел к ней через весь зал, чтобы познакомиться, думал, что не дойду, так подгибались ноги… Как я вел себя неуклюже, даже глупо, когда она мне наговорила комплиментов за мое исполнение арии Гремина… Как я был влюблен в нее… Если б она предложила проводить ее из Тифлиса в Архангельск, то ни секунды не колебался бы, пошел бы хоть на край света…

Да и как все просто оказалось потом… Стоило только побывать в ее маленькой красивой квартирке, где она жила вместе с матерью, как вскоре она стала моей… Да, она призналась, что у нее был роман с Брауном, уехавшим в Америку, но все-таки я не мог ее разлюбить… А почему она, даже став моей, так холодно и безразлично относилась к моим музыкальным занятиям, как будто наблюдала за мной издалека? Я пел для нее, как никогда в жизни не пел и, может, петь не буду, а она, аккомпанируя, нарочно фальшивила и путала меня… Что ж мне оставалось, как не оборвать ее, отказавшись от занятий с ней…»

По дороге в Петербург Шаляпин часто думал о том, как он приедет в этот прекрасный город, чистый и утопающий в зелени. Каково же было его разочарование, когда он, подъезжая, увидел многочисленные трубы фабрик и тучи дыма над крышами. И только уже в самом городе, бродя по его прямым улицам, Шаляпин по достоинству оценил своеобразную, хмурую его красоту, любовался Казанским собором. Эрмитажем, Дворцовой площадью, Исаакиевским собором, подолгу бродил по набережным Невы, Невскому проспекту.

Можно себе представить разочарование молодого провинциала, узнавшего вскоре, что контракт он подписал не с блестящим организатором пышных театральных постановок Лентовским, а с буфетчиком-ресторатором, которого интересовала только коммерческая сторона его предприятия. И как только недели через две появился Лентовский и началась подготовка спектаклей, сразу возникли дикие скандалы, вплоть до кулачных потасовок между знаменитым импресарио и делягой, мечтавшим извлечь как можно больше прибылей из этого дела.

С трудом удалось Шаляпину найти свое место в этих беспорядочных и хаотично поставленных спектаклях. Да и опера мало занимала Лентовского, считавшего, что публика скорее повалит на феерию «Волшебные пилюли». И тут он не жалел ни сил, ни своей действительно удивительной фантазии. Он пригласил акробатов, эксцентриков, учил их проваливаться под землю, исчезать и мгновенно появляться вновь. Акробаты проделывали все эти чудеса превращения с покоряющим искусством, но все это не имело ни малейшего отношения к искусству подлинному, а лишь служило развлечением и приманкой для публики, дабы оправдать огромные затраты.