Шлифовальщик - Опции

• Название: Опции
• Автор: Шлифовальщик
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

---

Я вспомнил, как Ставр привязывался ко мне с дурными вопросами на собеседовании. Кого он тогда во мне разглядел? Будущего перспективного работника, которого нужно ликвидировать ещё на старте?

Но, если Ставр – хорошо маскирующийся лофер, то зачем тогда ему меня загонять в кутузку? Лофер своего брата-бездельника никогда не выдаст, а тем более не сдаст в органы. Так кто же тогда эта тёмная лошадка Холин?

- Который час? – спросил я сокамерника.

- Кто ж знает, - охотно отозвался тот. - Эти дегенераты даже часы отобрали! Отбоя ещё не было, значит, около одиннадцати.

А, может, мне Валька отомстила, чуть не закричал я. Решила отомстить бывшему супругу и написала заявление. Брошенные женщины могут и не такое. Хотя… Мы с ней не виделись три четверти года. Если бы она мне названивала, искала бы встреч, забрасывала бы письмами… Видимо, и этот вариант отпадает.

- Отбой! – заорал неприятный голос в коридоре. По двери нашей камеры несколько раз стукнули дубинкой.

Луговец послушно откинулся на спину и закрыл глаза.

- Тебе особое приглашение нужно? – крикнули мне из-за двери.

Я последовал примеру Луговца, слабо представляя себе, как я смогу уснуть на голых досках без подушки и одеяла.

Закрыв глаза, я продолжил перебирать в памяти всех своих знакомых. Зачем я это делал, я не знал. В конце концов, какая разница, кто меня упёк сюда. Если в моих глупых идеях найдут элементы изобретательства, то посадят надолго. Валька, юристка, рассказывала, что за такое можно получить от года до трёх лет. Если группа изобретателей, то от трёх до пяти. Сектанты-изобретатели творы приравниваются чуть ли не к бандформированиям, им десятка светит.

А если из меня Полевой выбьет признания, что я твор? Вот тогда-то и загремлю под фанфары на всю десятку. Какое-то оцепенение навалилось на меня. Ощущение, как будто это всё происходит во сне или не со мной. Надо бы денег достать на адвоката, лениво подумал я, начал подсчитывать в уме свои сбережения и тут же заснул.

Глава 8

Я несколько раз просыпался из-за дурной привычки пить по ночам воду из-под крана. Воды тут не было, приходилось опять засыпать, облизывая пересохшие губы. Я успевал заметить, что лежащий на соседних нарах Луговец сопит не так глубоко и ровно, как спящий человек. Тоже мается, бедняга, без сна! Не зря же он просил у меня вчера снотворного.

Наутро после скудного завтрака – кусок хлеба и кружка коричневой бурды непонятного происхождения – у сокамерника появилось горячее настроение поговорить.

- Как спалось на новом месте?

Не зря говорят, утро вечера мудренее. Хоть я и не выспался, но на душе уже не было той смертной тоски, которая навалилась на меня вчера вечером. И думать о подозреваемых больше не хотелось. Оптимизма на душе прибавилось. Что у антиинвенторовцев есть на меня? Да ничего! Я чист перед законом. Это какая-то ошибка. Не сегодня-завтра Полевой разберётся и отпустит меня с извинениями.

- Да ничего спал, - вежливо ответил я Луговцу.

- Отошёл немного, значит? – спросил сосед, переходя на «ты». – А то вчера привели тебя. Бледный, как смерть!

Я не решился говорить ему «ты», потому что на вид он был старше меня лет на двадцать.

- За что тебя сюда?

Тут я вспомнил: во многих фильмах показывают, как в камеры к преступникам подсаживают «наседок», которые доводят сокамерников до откровенной задушевной беседы, а потом докладывают всё полицейским.

- Сам не знаю, - осторожно ответил я.

- Что хоть говорят?

- А ничего не говорят. Сигнальчик, говорят, на меня пришёл, - объяснил я честно.

- Что-то натворил? – пристально поглядел на меня сокамерник.

- Ничего.

Луговец вздохнул и улыбнулся:

- Ты, наверное, думаешь, что я – «наседка»! Вот и избегаешь меня.

До чего проницательный дядька!

- Так вот, юноша, я не «наседка». Я – Луговец Евгений Павлович. Слышал про такого?

Я отрицательно покачал головой.

- Совсем недавно я читал лекции по теории изобретательской деятельности. А теперь вот эти недоумки меня сюда заперли, и я сижу тут, как последний уркаган!

У сокамерника была та же дурная привычка, что и у меня: он встал и начал расхаживать по камере.

- Я – последний из поколения настоящих инженеров. Потому как сейчас в вузах готовят не инженеров, а не понять кого! Тупых рисовальщиков трёхмерных моделей на экране! Ты не инженер, случайно?

Обрадованный тем, что не инженер (не «тупой рисовальщик»), я помотал головой отрицательно:

- Чистый гуманитарий.

Сосед, похоже, разочаровался. Беседа скисла, и я, не умеющий сидеть молча, спросил из вежливости:

- А вас за что сюда?

- Вот придут эти идиоты с обедом, вы у них и спросите! – разозлился нервный сосед и опять забегал по камере.

Не хочет рассказывать. Может, он во мне тоже «наседку» увидел? Тут я вспомнил, что в камерах любят ставить всякие прослушивающие устройства и видеокамеры. Поэтому я не стал лезть в душу Евгению Павловичу.

- Разве непонятно, за что меня держат? За мои вредные мысли, которые я пытался вбить в голову своим студентам. За то, что я всегда выступал на стороне творцов…

- Творцов или творов? – вполголоса задал я опасный вопрос, косясь по сторонам в поисках скрытой видеокамеры.

- Нет между ними никакой разницы, молодой человек. Просто творами стали называть подпольных творцов, нелегальных. А других у нас с недавнего времени просто не стало. Или уходи в подполье или не твори: вот такая, брат, политика. Торжество серости и быдлячества.

Мне понравилась манера собеседника излагать свои мысли: складно построенные фразы вперемешку с грубыми ругательствами. Надо будет кое-что перенять. Хотя теперь уж зачем, если меня вполне могут закрыть не на один год! Полевой навесит на меня тяжкий проступок и заставит подписать показания с помощью дубинки.

- Я уверен, что это время войдёт в историю, как новое средневековье. Возможно даже более ужасное, потому как сейчас преследуется любая творческая деятельность.

- Ну, зато на кострах не жгут… - возразил я.

- Для настоящего творца самая большая беда – запрет на творчество. Даже костёр не так страшен. А ещё ужаснее – заставить творца создавать новое по кем-то скроенным шаблонам и схемам. Литератора – втискивать свои опусы в прокрустово ложе криминальных романов и ироничных фэнтези, музыканта – заставлять писать идиотские шлягеры и мелодии для сотовых телефонов, инженера – изобретать подсветку для мусорных баков и кухонные шкафы на колёсиках.

Последние слова задели меня за живое, и я почему-то обиделся за креативщиков, хоть и сам всё время смеялся над этой деятельностью.

- А что тут плохого? – спросил я, вспомнив Маринеллу. – И учёные, и инженеры, и литераторы работают на благо общества. А если общество желает видеть подсвеченные мусорные контейнеры…

- Это всё навязанные потребности, мой юный друг, - грустно ответил Луговец. – Разве есть жизненная необходимость слышать мелодию в сотовом телефоне вместо гудка? Разве не проще установить нормальное уличное освещение, чем пихать светодиоды по всему мусорному баку? Реклама – страшное дело. Это она навязывает нам то, без чего вполне можно прожить.

Он так разволновался, что присел на нары, выудил из кармана пузырёк с таблетками и сунул одну под язык. Видимо, гуманные антиинвенторовцы не стали отбирать лекарство у больного.

- Из-за этого навязывания, люди сами усложняют себе жизнь. Для чего платить деньги за недешёвый фитнес-центр и ездить туда на машине, если можно просто дойти до этого центра пешком и обратно? От пешей прогулки будет не меньше пользы чем от занятия на тренажёрах, причём пользы бесплатной! Для чего пытаться похудеть, поглощая дорогущие лекарства, если можно просто не жрать?!

- Вы простых вещей не понимаете, Евгений Павлович! – подлил я масла в огонь. – Посещение фитнес-центра – это престижно, а пешком ходят только неудачники и лохи. А просто не жрать – это неприятно, ведь хочется полакомиться всякими деликатесами.

- Увы, - промолвил мыслитель. - Люди из-за этой гонки за престижем совсем разучились думать. Как дикари из отсталых племён, кидаются на всё блестящее и пищащее. Безмозглое быдло любит фейерверки и блёстки. А сильные мира сего нам это навязывают. И знаете для чего?

- Чтобы легче управлять?

- Не только. Чтобы легче нам впаривать всякую дрянь, украшенную блёстками и пищалками. А самим навариваться на этом. Всё просто.

- Действительно, просто, - подтвердил я.

- Беда только в том, - продолжил сокамерник. – Что сильные мира сего сами отравлены идеей опций и пытаются решить мировые проблемы блёсками и свистелками. Бороться с дегенератами на дороге видеокамерами. С мировыми терроризмом – зачистками. С пьянством – запретом на ночную торговлю алкоголем. Они уже не видят, что причина этих явлений гораздо глубже, и чтобы с ними бороться, нужен именно изобретательский подход, диалектический.