Роузи Кукла - Уроки умелых обезьян

• Название: Уроки умелых обезьян
• Автор: Роузи Кукла
• Жанр: Эротика

У жизни много сторон и много событий. Нам невозможно во всем участвовать, но нам интересно то, что увидено и пережито непосредственным участником событий. Который, конечно же, отражает свой и потому субъективный, взгляд и оценки.

Но тем и ценен нам, потому что он может быть так обнажающим и правдивым, беспристрастным в описаниях жизни и бытовых сценках тех, кто рядом с ним жил и работал, кого учил, наставлял, с кем сталкивался в повседневных заботах.

Не претендую на объективность, но все что рассказано мне, то доподлинно и интересно. Все имело место в провинции Бьен Хоа, Южном Вьетнаме при создании совместного предприятия Bien Hoa Helicopter Repairing Joint Venture Company.

Мной только замечено и вам, доверительно пересказано в настоящей повести.

Роузи Кукла

---

Вьетнамцы так обленились и все время только ездили, что уже нормально, как люди, ходить не могли. Все время шаркали ногами, когда с трудом тащились куда-то недалеко, в своих вьетнамках. Понимаем, что жарко им, но нельзя же, так! Словно старички и бабки. Шарк, шарк, только и слышишь. Ага, это значит кто-то идет. Но больше, все на колесах и все время, как те ковбои в седле, так и эти, на мотобаях. И даже по рынку они между рядами сновали, не слезая со своих мотобаев. Можно уверенно сказать, что ходили, только мы. А они все время ездили. И вот этим мы еще раз отличались от них.

Базар

Базар на Востоке это всегда базар, а во Вьетнаме особенно.

Электричество у них дорого, к тому же все время высокая температура, потому такие вещи как кондиционер и холодильник работают, здесь сутками, не отключаясь. Выдержать такой режим не дорогие изделия долго не могут, а на дорогие марки, попросту нет денег. Потому все что надо кушать покупают на рынках. Каждый день хозяйки идут или едут и покупают. Так у нас раньше было, когда еще наши родители, деды не имели в домах холодильники. Потому у них на базаре всегда людно и здесь они могут встретиться и переговорить, обменяться новостями. Здесь же много рабочих мест, здесь можно не дорого покушать, послушать новости, музыку и вообще провести свободное время. К тому же с пользой для себя. Мы, как приехали, так сразу же туда!

Представьте себе картину. Отряд из пятерых человек ели бредет вдоль дороги. Все потные насквозь, разгоряченные. Мимо проезжают вьетнамцы и косятся на нас. Мол, что это за самоубийцы? В такой час выйти из дома и идти куда-то? И я отговаривал их не идти некуда. Дождаться хотя бы вечера, но куда там! Интересно! Впервые, можно сказать для многих моих ребят появилась возможность взять и зашагать по чужой земле. Вот и шагают. А мне делать нечего, придется идти с ними, потому что они только первый раз вышли. Я-то опытен, хотя только два месяца пробыл до этого в Камбодже, но уже насмотрелся и понял, как себя надо вести. А эти, мои товарищи все еще не соображают где они? Думают, что как дома, вышел из дома и поплелся, куда глаза глядят. Как бы, не так! Тут так нельзя! Это же солнце!

Мы через час выдохлись окончательно, так и не дойдя до рынка, но нас спасает пивная. Невероятно, но факт. Именно пиво спасает ребят. Выпили по бокалу пива и словно воскресли. Пот улетучился, обсохли и вот уже слышу шутки. Потом все же приходим на рынок.

Но перед входом, как и положено в общественном месте у них туалет. Вы думаете, что это я такое, зачем об этом? Подумаешь, достопримечательность? А вот и не так! Потому что вы о себе, сами должны были, еще дома, перед выходом позаботится, так как вы в этот туалет, не то, что зайти, вы в него ни ногой. Собственно, туалета никакого и нет. Весь туалет это место, открытое у стены. С одной сторону в стену уперлись и стоят мужчины, а с другой стороны на корточках приседают женщины. Вот и вся премудрость. Ну, как? Вам захотелось попробовать?

Но вот вы входите и сразу же, со всех сторон попадаете в ряды. Здесь можно бродить часами. Сколько не проходи, все ряды и ряды, с всякими чудесами. Только в одной части это ряды с едой, а в другой ряды с вещами. И еще не зевай. Тут всюду толпится народ, идет, толкается и все время среди вас снуют те, что на мотобаях. Ездят туда-сюда. Но, к слову сказать, аккуратно. Не давят, пропускают и никогда не гоняют. И вот как пошел, так все и идешь. Глазеешь налево, направо и все время что-то новенькое видишь. Вот рис продают прямо в мешках. И его столько, а самое главное, что ты и не знал, что его разновидностей столько же, как и разнообразных видов и сортов фруктов. А тут рыба, там мясо, потом птица, овощи. И такие, которые знаешь и такие, какие ты впервые увидел. И везде люди, народ и народ, и он все так же как ты идет и идет.

Мне приходилось покупать некоторые вещи. Потому расскажу, как я покупал, к примеру, себе футболку.

Шел, приглянулась. А самое главное, что наконец-то такой размер, как мне нужно. Теперь же ведь надо поторговаться. О, это же целый спектакль! И главное не в покупке, а в самом действии, когда на тебя и на продавца смотрят со всех сторон. И это надо сказать всегда испытание. Кто кого и чья сторона возьмет.

Им это действие, как спектакль. А продавцу ведь, так и хочется им всем показать, что она-то уж точно умеет торговать. Итак, вот, что было дальше.

Я — Сколько стоит? — Беру в руку футболку и ей показываю.

Она. На пальцах показывает три. А вот чего три, не пойму.

Я. — Сколько? Долларов?

Она. Берет тетрадку и пишет на ней пять тысяч, умноженое на три.

Я. Ага. Просит пятнадцать тысяч донгов. Ничего себе? — Нет, говорю. И показываю пять пальцев.

Она. Рукой машет. И опять пишет мне на бумажке те же цифры.

Я. Ну это же наглость! Просить за футболку три доллара. Ей цена доллар, не больше и то с натяжкой. Потому опять показываю ей руку с растопыренными пальцами. Тогда я применяю приемчик азиатский. Вытаскиваю деньги и, оглянувшись вокруг, отсчитываю ей пять тысяч донгов. Беру футболку и делаю вид, что сейчас примерю.

Она. Протестует, тянет футболку и что-то все время говорит громко. Стараясь привлечь к себе, как можно больше внимания.

Мы уже в центре внимания. Вижу, как эти кумушки высыпали из-за лотков, стоят в проходах и ждут, как вьетнамка меня поимеет. А иначе ведь они не умеют. Им все кажется, что они такие умные и такие ловкие, что им таких американцев обязательно надо обвести вокруг пальцев!

Э, думаю! Вот ты как оказывается обо мне. Ну, погоди же! Сейчас я тебя проучу и себя покажу. Тоже мне, читы! Вот, что удумали?

Я. Беру футболку и начинаю ее примерять на себя. Прямо поверх своей, начинаю эту натягивать.

Она. Пытается протестовать, цепляется за нее руками и уже во весь голос орет.

Я. Осторожно снимаю футболку. Показываю ей, что она мол, мала.

Она. Понимает. Хватает футболку и начинает на меня пытаться ее надевать.

Я. Руки ее перехватываю и сверху на нее, прямо с ее прижатыми руками, быстро накидываю на нее эту самую футболку.

— Ну, что? — Говорю. — Так, хорошо?

Я. Оглядываюсь и вижу, как им всем становится смешно.

А ведь действительно, смешно! Из большой футболки торчит голова и кричит. А это всех смешит. И видно уже от того, что все поняли, что у нее не получится меня обдурить. И с ней самой я проделал то, что она замышляла со мной. Именно я ее выставил в нелепом и глупом положении. Я, а не она! Вот так-то!

Забираю деньги и под общий смех со всех сторон, поворачиваюсь к ней и деньгами провожу у нее под носом. Машу всем рукой и пошел. Вслед слышу хохот, а потом всплеск аплодисментов. Ну, это не ей, а мне. Вот так-то!

А то, что они все время между собой говорят, я-то знаю. Что мол, нет ничего приятнее, чем надурить, большую, белую обезьяну!

Рубашка из Америки

Магазинов много, как и всего того, где торгуют. Как правило, все они на первом этаже. Вхожу.

— Здравствуйте! — Говорю по-английски.

— Гуд монинг! — Пытается показать себя образованной хозяйка.

А она, просто необыкновенно хорошо. Лицо, можно сказать европейское и только слегка раскосые глаза выдают ее национальность. Я начинаю ее расспрашивать по-английски. Она пытается понять, улыбается. Потом я увидел рубашку с коротким рукавом. Снимаю ее с плечиков и примеряю. Хозяйка тут, как тут. Улыбается, радуется, что мне подходит по росту. И радуется тому, что я на нее внимание обращаю. Спрашиваю ее.

— Кто сделал? — Мол, чье производство?

Она, вот же натура вьетнамская! Начинает мне врать. Выворачивает воротник, лейблу показывает и тут же говорит, что это дорого, потому, что пошито в Америке.

— Как это говорю? В какой Америке? Откуда?

Она мне врет не моргая. Мол, у нее муж в Америке живет и ей присылает. Что это думаю, она мне заливает? Ну и натура!

— Нет, говорю. Эта рубашка сделана во Вьетнаме. Никакой Америки. Поняла?

Она упирается, машет руками. Начинает мне доказывать, что я не прав! Ну, думаю, вот же дура! За кого же меня принимает?

Но рубашка мне нравится из-за материала, и подходит по росту. Потому я ей говорю, что я ее куплю за два доллара.

Она с возмущением, чуть ли не кричит мне.

— Нет! Нет! Десять долларов! Америка! Смотри!

Я смотрю, а потом, как засмеюсь. Это же надо?

— Нет. — Говорю. — Только три доллара даю. Потому, что рубашка эта из Вьетнама.

Она протестует, картинно обижается. Губки надувает. Что это, мол, мне не верят. Картинно отворачивается, жеманничает. Видно заметила, как я на нее гляжу. А она тут же тускнеет в моих глазах. Потому, что в ней так и сидит эта дурацкая их натура, с белой обезьяной, которую им обязательно надо надурить. Это я, так смягчаясь, вам говорю, что бы за ними ни повторять, как они о нас, в том же смысле свою пословицу говорят.

— Нет! Пока! — Говорю. А про себя. Дура, ты дура! Вот ведь, показываю ей напоследок, смотри.