Присцилла Ройал - Печаль без конца

• Название: Печаль без конца
• Автор: Присцилла Ройал
• Издательство: ИД "Флюид"
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-98358-175-3

Осенью 1271 года, когда осенняя буря бушевала на восточном побережье Англии, близ Тиндальской обители был найден зарезанный крестоносец. На кинжале, торчащем из тела, виднелись странные письмена, похожие на арабскую вязь… Что это — месть таинственной и безжалостной восточной секты Ассасинов? Или убийце очень хотелось, чтобы так подумали? Местный коронер Ральф берется раскрыть преступление и найти злодея, но дело оказывается еще более запутанным, чем представлялось на первый взгляд. Невольным помощником Ральфа становится лекарь брат Томас, прибывший в обитель с секретной миссией, и настоятельница Элинор. У каждого из них свои потаенные мотивы найти подлинного убийцу.

---

— Что еще можешь сказать?.. Ну!

— Ветер завывал, как нестройный хор душ, обреченных аду… Монах был высотой до неба… Волосы развевались, как языки пламени… Я подумал, он совсем не монах, а князь тьмы собственной персоной… И я ускорил шаг и нырнул в чащу со страха, а какая-то тропинка привела прямо к воротам мельницы. Поэтому у главного входа меня никто не мог видеть. Клянусь, коронер, все это чистая правда! Только я не хочу возводить поклеп!.. На служителя Божьего… не хочу…

Ральф, не произнося ни слова, продолжал в раздумье стоять возле койки странного больного, а тот осторожно поднялся на ноги и, отойдя немного в сторону, снова принялся танцевать. На этот раз очень медленно и печально, словно невидимый и неслышимый для других арфист наигрывал ему невыразимо грустную мелодию.

ГЛАВА 17

— Поверь мне, Ральф, я в глаза его не видел!

Томас и коронер встретились у дверей приходской церкви, откуда монах только что вышел. Помощник Ральфа стоял поодаль.

— Он точно описал твою внешность, Томас.

— Конечно, потому что мог видеть меня потом, когда мы были с тобой в часовне. Или где-то еще. Если человек не в себе, у него легко смещаются понятия о времени и о месте и он легче поддается всяким фантазиям. Ты это прекрасно знаешь… Во всяком случае, я не видел его на той дороге.

— Его сумасшествие, Томас, приходит и уходит. Я сам наблюдал это. Временами он не безумнее, чем ты или я.

— Значит, у него могут быть какие-то причины навести подозрение на меня, Ральф. Я ничего не утверждаю, но, возможно, он и есть убийца.

— Я поспрашивал кое-кого, дружище, и узнал, что еще утром брат Мэтью говорил брату Биорну, что в деревне появился один путник, который столь тяжело болен, что не может продолжать путь к святым мощам в Норидж, куда идет для покаяния. Брат Биорн нашел этого человека и привел к сестре Кристине, чтобы та своими молитвами и заботой хоть немного подлечила его. Это и был наш полубезумец.

— Но все это не значит, что он не мог совершить преступление, Ральф.

— Да ты только посмотри на него, монах, — нетерпеливо произнес Ральф. — Куда ему справиться с тем солдатом, которого убили? Он слаб духом и телом. Когда он рассказывал о встрече с тобой, он выл и стонал, как больной ребенок, — так ему было тяжело наговаривать на монаха. Он сам об этом сказал.

— Вот и не наговаривал бы.

— Послушай, Томас, ведь речь идет об убийстве, ты можешь, наконец, это понять. Об убийстве воина. Крестоносца. И я обязан найти преступника. — Он замолчал и потом резко произнес: — Еще раз спрашиваю, что ты видел на дороге, о чем не рассказал мне?

Томас ответил не сразу, а когда заговорил, то с таким трудом, словно каждое слово причиняло ему боль.

— Я пытаюсь вспомнить… Я тоже пошел короткой дорогой через лес, к мельнице. Может, он шел позади, не знаю… Я не видел…

— А тебя кто-нибудь видел, Томас? Помимо него, если ему верить?

— Только Бог.

Он выкрикнул эти два слова со злостью, удивившей Ральфа, и тот, не глядя на него, сказал обеспокоенным тоном:

— Томас, пора уже ставить точки над «i». Ты был чрезмерно обеспокоен, чтоб не сказать напуган, когда увидел мертвое тело. Ты слишком долго осматривал его лицо, руки. Тебя видели там, где произошло в то время убийство… Я уверен, ты знаешь обо всем этом гораздо больше, чем говоришь мне.

— Ради всего святого, Ральф, я не убивал его!

— Хочу верить в это, но почему тогда ты что-то скрываешь от меня? Почему словно опасаешься чего-то? Почему падаешь без чувств? Не от голода же, в самом деле?.. — Немного тише, чем раньше, он продолжил: — Я сказал еще далеко не все. Ты готов слушать?

Томас кивнул, подавив гнев.

— Тогда скажу вот что. Если, так или иначе, ты замешан в этом убийстве, но откровенно расскажешь мне обо всем без утайки, обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы облегчить для тебя последствия. Если ты защищаешь кого-то и не хочешь… — Ральф замолчал, потому что Томас энергично замотал головой. — Ладно, закончим на этом. Добавлю только одно: если ты скрываешь сведения, важные для раскрытия преступления, я не оставлю этого без внимания и ты будешь наказан в полной мере, а нашим дружеским отношениям придет конец.

На протяжении всего этого довольно долгого разговора цвет лица Томаса менялся с пунцового на бледный и обратно, а выражение — с гневного на смиренно-покорное. В конце концов он с глубоким вздохом ответил:

— Скажу тебе честно, что, как и все потомки Адама, страшусь смерти и суда Божьего и что если бы я убил человека, лежащего сейчас в часовне, то никогда бы не вернулся сюда в монастырь, где никто, кстати, не знал о сроках моего прибытия. Я мог бы давно уже следовать в один из морских портов, чтобы отправиться оттуда во Францию. Или на Святую землю. Разве нет? Так что, Ральф, я не имею отношения к смерти этого человека, какие бы подозрения ни падали на меня по чьей-то воле.

Ральф поднял голову и взглянул ему прямо в лицо:

— Однако тебе что-то известно об этом убийстве.

Томас пожал плечами и отвернулся. В его лице Ральф уловил нечто похожее на презрение. Это оскорбило его до глубины души: что он воображает, монах? Рассчитывает на особое к себе отношение? Нет, он ошибается…

Ральф сделал знак своему помощнику подойти ближе, сам же осторожно взял Томаса за рукав рясы и повернул к себе:

— Клянусь небом, Томас, что хотел бы верить тебе. Но твои поступки, увы, расходятся со словами и ясно говорят о том, что ты знал убитого или что-то о нем. Почему ты не желаешь поделиться со мной? Почему?

Лицо Томаса неприятно исказилось.

— Потому что… Не будем об этом говорить.

— Тогда ты не оставляешь мне иного выхода, как арестовать тебя. Кутберт! Отведи его…

Помощник Ральфа связал руки ошеломленному Томасу и увел его в ночь.

ГЛАВА 18

— Он невиновен. — Элинор пристукнула кулаком по подлокотнику кресла. — В этом не может быть сомнения.

Ральф склонил голову.

— Миледи, никто больше меня не хотел бы верить в это. Тем не менее я не могу отбросить подозрения в том, что, так или иначе, он вовлечен в сие убийство.

— Подозрения? Сомнения? Да о ком мы говорим, Ральф? О постороннем человеке или о том, кого так хорошо знаем и…

Слово «любим» чуть было не сорвалось с ее губ, но она вовремя остановилась, гневно глядя на коронера.

Ральф беспомощно развел руками:

— Сожалею, миледи, но вынужден держать его в заключении, пока он не соизволит дать правдивое объяснение своим поступкам.

— Но он же сказал, что не имеет к этому никакого отношения!

— Его видели очень близко от места убийства, а он утверждает, будто ровно ничего не знает. Не слишком верится в это, миледи. Кроме того, он ведет себя как человек, который в чем-то виноват и чувствует свою вину. Этого он даже не может скрыть.

— Ты опираешься, Ральф, — вступила в разговор Анна, — на слова не вполне здорового человека. Почему ты веришь ему, а не нашему Томасу?

— Я же не утверждаю… — Голос Ральфа звучал утомленно: он устал от препирательств и с самим собой, и с другими доброжелателями. — Я не утверждаю, что он сделал это, а только — что он знает намного больше, чем говорит. И своим молчанием мешает раскрытию преступления. Что тоже своего рода злодеяние.

— Но он же монах! — воскликнула Анна. — Как ты можешь требовать?

Ральф уставился на нее, словно не узнавая, кто перед ним:

— Что ты такое говоришь, Анни? Ты уже забыла, что произошло? Зверское убийство! А монахи, кстати, такие же люди в глазах закона, как все остальные. Разве что макушка выбрита. Что отнюдь, — голос у него сделался громче и резче, — не мешает им тоже совершать различные преступления. Мне это неплохо известно, дорогие леди, и я все больше думаю, что пришло время, когда Церковь должна признать право королевской власти судить и наказывать ее служителей, если они того заслуживают. Обеты, которые они приносят Богу, не должны защищать их от людского суда.

Обе женщины с молчаливым удивлением взирали на разгорячившегося коронера. Что это с ним сегодня?

Наступившую долгую тишину нарушил негромкий голос Элинор:

— По-моему, мы говорили о брате Томасе. Не так ли, Ральф?

Тот покраснел.

— Простите мне резкие слова, сестры. Я почитаю вас обеих и ваше преданное служение Богу, но что взять с грешника, призванного быть опорой закона его страны?

— Мы уже забыли о вашем гневе, Ральф, — милосердно сказала Элинор.

Однако Анна обиженно отвернулась от него: даже если в его словах есть доля правды, почему он позволяет себе повышать голос?..

Элинор тоже была немного обижена, но, догадываясь о чувствах Ральфа к Анне, понимала: ревность, которая, несмотря ни на что, в нем бушует сейчас, подогревает его возмущение. Знала она и о родственных неприятностях Ральфа — о его напряженных взаимоотношениях с двумя братьями, один из которых был служителем Церкви.