Роберт Эйкман - Дома русских

• Название: Дома русских
• Автор: Роберт Эйкман
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

В Гётеборге мистер Пурвис отвёл меня в Лизеберг, прекрасный парк развлечений, который помог мне по-новому взглянуть на шведскую жизнь. Как ни странно, мистер Пурвис любил бывать в подобных местах и мог часами сидеть там, глазея на хорошеньких шведок и делясь со мной замечаниями на их счёт — будто обсуждая скаковых лошадей. Всё это в точности повторилось в Стокгольме. Мы отправились в парк Грёна-Лунд. По сравнению с Лизебергом, условия там были далеко не такими изысканными, но мистер Пурвис ничуть против этого не возражал.

Ему, пожалуй, было только приятней. Я с улыбкой наблюдал за тем, каким образцовым англичанином он держался за границей. Сам я предпочёл бы прогуляться в одиночестве, но мистеру Пурвису, казалось, до того нравилась моя компания, что это было бы явной ошибкой.

После ночи в Гётеборге, и ещё одной в Стокгольме, мы отправились на финском пароходе через Балтику, из Норртелье в Турку. Наш путь лежал через Аланды — сотни островов, по большей части необитаемых; в 1918 году финны отбили их у большевиков, прошагав многие мили по зимнему льду. От пристани в Турку мы на поезде добрались до Хельсинки, где провели нашу пятую ночь. Прибыли мы запоздно, а уехать должны были рано утром, так что Хельсинки я почти и не видел; и всё-таки поразительно, как много, при желании, можно успеть даже за пару часов. Мне никогда не забыть очертания Собора на фоне звёздного неба, или вид с Кауппатори на укреплённый остров по ту сторону пролива. В них была какая-то тайна, которую я никогда и нигде больше не встречал. Стоял июль или август — время, когда в Финляндии по-настоящему не темнеет, — и от этого зрелище казалось ещё прекрасней, хоть я и не горел желанием увидеть белую ночь. Мне кажется, нескончаемый день был бы гораздо хуже нескончаемой тьмы. Стоять в полночь на площади, вглядываясь в море, было совсем не в характере мистера Пурвиса, но он всё-таки отнёсся к этому благосклонно, понимая, что я впервые оказался за границей. Помню, он угостил меня финским ликёром под названием «месимарья».

На следующее утро мы отправились в Унилинну и уже к обеду были на месте. Мы провели там четыре ночи. Городок этот совсем не большой, и поскольку за осмотром домов мы обошли его от края до края, я вполне в нём освоился. Там было очень красиво. Как и многие финские города, этот расположен на берегу узкой протоки между двух озёр и занимает, кроме прочего, несколько озёрных островков, соединённых мостами, так что временами трудно вспомнить, где ты находишься: на большой земле или на острове. В Финляндии большая земля и острова часто неотличимы друг от друга. Озёр там, должно быть, десятки тысяч, и многие сообщаются между собой, как и те два по соседству с Унилинной; а кроме них есть ещё реки и даже каналы. Морское побережье точно так же распадается на острова. Эта повсеместная растворённость жизни в водной стихии была моим главным впечатлением от Финляндии. Между тех озёр тянулись поросшие хвойным лесом гребни каменистых холмов высотой в пару сотен футов, редко где выше. Может, здесь они кажутся уродливыми, но там смотрелись вполне уместно. Я решил, что весь лес в окрестностях Унилинны принадлежит той самой фирме, интересовавшей мистера Данцигера. Каждую осень его плотами сплавляли к морю на экспорт.

Унилинна была излюбленным местом отдыха отпускников. Её набережную, как бывает на морских курортах, украшали флаги; вдоль берега стояли в ряд пароходы, совершавшие рейсы по озеру — дорога до самых дальних его уголков занимала весь день. Пароходы работали только на дровах, и чудесный запах от них разносился иногда по всему городу. На одном конце набережной стояли развалины огромного замка. Это была единственная настоящая достопримечательность, которую я успел посетить. Его наружная часть производила великолепное впечатление, но, как выяснилось, лишь она одна и представляла интерес — во всяком случае, для меня. Пространство внутри замка занимали открытые театральные сцены, а от них мало пользы, когда знаешь по-фински всего несколько слов. Конечно, я кое-как подучил язык, но длинные пьесы в стихах — это совсем другое дело. Не привлекали они и мистера Пурвиса. Ему больше нравилось сидеть на террасе кафе, разглядывая проходящих мимо девушек. В красоте они ничуть не уступали шведкам, разве что одевались не так элегантно. Смотреть на них — вот и всё, на что меня хватало.

Ещё там были цыгане, настоящие оперные цыгане со смуглыми лицами, сверкающими глазами и цветастыми одеждами. Встретить их можно было по всему городу, особенно на рынке, который каждое утро вытягивался, насколько хватал взгляд, вдоль всего портового района, но к полудню исчезал без следа. Цыгане, случалось, пытались подойти и заговорить с вами, но быстро отступали, чуть ли не растворялись в воздухе, уяснив, что вы не знаете их язык; ни один из их языков — поскольку многие из них, как мне дали понять, были русскими цыганами, сбежавшими в 1917 году от большевиков. Если это правда, то моё знакомство с русскими началось именно с них. Разумеется, при том условии, что цыган можно назвать русскими. Может, и нельзя. Но ведь с русскими вечно одна и та же история: стоит копнуть глубже, как выясняется, что это кто-то другой: украинцы, грузины, азиаты, а с 1939 года — литовцы, латвийцы и эстонцы, из тех, кому удалось выжить. Из Хельсинки через море можно высмотреть эстонский берег, но с 1939 года простых путешественников туда не пускают.

— Ещё как пускают, — пробормотал Рорт.

Старик вновь не обратил на него внимания.

— Все дни, что мы провели в Унилинне, были солнечными и очень жаркими, однако к вечеру обычно поднимался густой туман, резко менявший температуру. Туристы относились к нему с подозрением — утверждали, что он приходит с озёр, но озёра были совсем ни при чём. Туман собирался бы и без них. Он говорил лишь о том, что завтра снова будет светить солнце. Простая метеорология.

В Унилинне у мистера Пурвиса было назначено официальное знакомство с человеком, чья должность примерно соответствовала должности агента по продаже недвижимости. Мы отправились на встречу с ним сразу после того, как устроились в гостинице и пообедали. Звали его мистер Кирконторни. Он был довольно молод и превосходно говорил по-английски. Помню, меня одинаково удивило и то, как ему удалось столь многому научиться, и то, зачем ему это понадобилось. Я не мог поверить, что за год он встречает больше двух или трёх англичан, а американцы в то время и вовсе ещё не открыли Финляндию. Он неплохо знал Данцигеров и предложил нам список недвижимости для осмотра, приложив к нему подробный отчёт, написанный им по-английски и включавший множество замечаний, которые английский агент по продаже домов едва бы решился изложить на бумаге; ничуть не пренебрежительных, но откровенных и чуждых условности.

Тот день, как и большую часть последующих, мы провели за осмотром домов, но вам это будет не интересно. Мистер Кирконторни извинился за то, что не сможет лично сопровождать нас. Он предложил отправить с нами помощника, клерка вроде меня, но мистер Пурвис отказался. Тот паренёк совсем не говорил по-английски, а мистеру Пурвису никогда не нравилось делить такую работу с незнакомцами. Маршрут мы наметили по схеме города, которую одолжил нам мистер Кирконторни. Мистер Пурвис любил блеснуть своим умением читать карты, а эту буквально не выпускал из рук, хотя мог бы доверить её и мне — ему и без того хватало забот.

В чём пригодилась бы помощь того паренька, так это в общении с обитателями всевозможной недвижимости. К счастью, мистер Кирконторни сумел оповестить большинство из них о скором визите — как он выразился — «английского агента», и всё же некоторые слышали об этом впервые, или не вникли в суть дела, так что день не обошёлся без курьёзов. Впрочем, гораздо чаще нас ждала другая беда: очередная леди, которая ради нас наводила в доме чистоту, доставала белоснежную скатерть и накрывала щедрый стол. Наши возможности в отношении съеденного и выпитого были не безграничны, тем более что леди часто стояла или сидела рядом, наблюдая за нами; небезгранично было и наше время, но, разумеется, мы не хотели никого обидеть, и потому всё больше выбивались из графика. Дело усугублялось ещё и тем, что из наших хозяек мало кто говорил по-английски, хотя обычно их хватало на пару фраз — «Садитесь», «Угощайтесь», «Очень хорошо», — которые они произносили, кивая на пирожные и бутылки. Не облегчало работу и то, что мистер Кирконторни сообщил лишь об одном посетителе, из-за чего моё появление заставало всех врасплох. Это стоило нам ещё больше времени. Впрочем, мы ухитрились обойти почти все дома из нашего списка, хотя и не все обследовали так тщательно, как нам того хотелось. Когда первый день подошёл к концу, мистер Пурвис заметил, что мы, по крайней мере, сэкономим на ужине, и с этим трудно было не согласиться.

…Старик тихо рассмеялся, и Дайсон, пользуясь случаем, повторил ему выпивку.