Адыл Якубов - Тревога

• Название: Тревога
• Автор: Адыл Якубов
• Издательство: Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия»
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1964

Произведение молодого узбекского писателя рассказывает о наших современниках, колхозниках Узбекистана. Главный герой — молодой председатель колхоза Мутал, избранный после развенчания культа личности и немало поработавший над ликвидацией недостатков предшествующего периода.

Оптимизм, непримиримость к темным силам прошлого, жизненность характеров, стремление к правде — эти качества повести соединяют читателя и автора нитью доверия, которая не рвется до конца книги.

---

Вот каким он стал сейчас, две недели спустя после их последней встречи! Сидит замкнутый, суровый, какой-то неприступный.

А тогда, полмесяц а назад, он был совсем другим — подвижным, энергичным. То и дело громко смеялся, непринужденно шутил с людьми. Что же вызвало в нем такую перемену? Сознание собственной вины? Или тяжесть горя тех, кто пострадал?

— Ну, что молчишь? Я слушаю, — прервал затянувшуюся — паузу Муминов.

У Мутала надломились черные прямые брови, он отвернулся, уставился в угол.

— Что я скажу, Эрмат Муминович? Такое вот несчастье…

Неожиданно для самого себя Муминов ощутил прилив негодования. «Не смей раскисать! — захотелось крикнуть. — Сплоховал — возьми себя в руки!» Но Мутал опять взглянул ему в глаза — строго, недоступно. Этот взгляд обезоруживал. Муминов подсел к нему, положил руку на плечо.

— Друг мой. — Он сам удивился, услыхав дрожь в собственном голосе. — Я тебе верил, как самому себе… Расскажи мне, как все это произошло? Зачем ты затеял той в такое время? И вообще, что тут происходит наконец?

«Рассказать все? — мысленно повторил Мутал. — Разве словами перескажешь? Эти четыре дня точно четыре года…» Но от ответа не уйти. Мутал выпрямился:

— Хорошо, я расскажу.

III

Да, не будь праздника, аварии могло бы не случиться. Но не устроить первомайский той для колхозников Мутал не мог. Во-первых, еще в начале апреля, когда колхоз блестяще завершил сев хлопка и через неделю на полях показались дружные, радующие глаз всходы, Мутал во всеуслышание дал слово как следует отпраздновать Первое мая всем колхозом. А во-вторых, Мутал решился на этот шаг — пусть это выглядит странно! — в связи с той необычайно тяжелой обстановкой, которая сложилась из-за Кок-Булака.

Уже с начала весны Мутал смутно догадывался: с Кок-Булаком что-то неладно. Собственно, это было не ново — старики предупреждали уже третий год подряд. Но каждый раз находилось объяснение: зима сухая, снегу в горах мало. Однако в эту зиму снега выпало много, и Мутал не терял надежды, что с потеплением Кок-Булак наберется сил. Но наступил март, потом необычайно жаркий апрель, снег в горах быстро таял, а уровень воды в роднике не только не повышался, но продолжал падать. Наконец, дней через пять после того, как приезжал Муминов, Мутал понял: нужно что-то предпринять. Нечего заниматься самообманом.

Но прежде следовало установить причину странного поведения Кок-Булака.

Догадка пришла неожиданно. Дело в том, что уже несколько лет километрах в шести от Чукур-Сая разрабатывались залежи свинцовой руды.

За это короткое время возле шахт вырос городок рудокопов, весь из алюминия, стали и стекла. Городок небольшой, уютный, как-то не по-здешнему Красивый. Жители предгорных и степных кишлаков рассказывали о нем с восторгом: «Куколка, а не город!»

Известный в области гидрогеолог, главный инженер водхоза, которого Мутал срочно привез к Кок-Булаку, высказал предположение: воды родника по трещинам в известняке уходят в шахты. И действительно, начиная с прошлого года из шахт выкачивали около двухсот литров воды в секунду. Мутная, грязная вода бесцельно уходила в русло высыхающей к лету речки.

Правда, шахты располагались значительно ниже Кок-Булака, но это лишь подтверждало догадку, что их питает единый, гидравлически связанный водоносный пласт.

В этом не осталось никакого сомнения, после того как Мутал сам побывал у шахтеров. Они подтвердили, что недавно напор воды резко усилился й теперь они вынуждены откачивать ее интенсивнее.

Вот тогда и пришло единственно возможное решение: воспользоваться этой водой! До русла высохшей речки, куда уходили мутные воды шахт, было самое большее километра четыре. Если как следует организовать людей, использовать механизмы, арык можно прорыть за пять-шесть дней. Но вот еще задача: как перебросить воду через сухое русло речки?

Случись это в иное время года, располагай Мутал временем, можно было бы придумать что-нибудь другое. Но сейчас оставалось одно средство — трубы. Их нужно было штук тридцать, не меньше.

Мутал сперва обратился в рудничный комбинат.

Но оказалось, что труб — сорокадвухмиллиметровых и толще — очень мало и у самих шахтеров, а главное, они настолько дефицитны, что без специального разрешения из центра дать их колхозу нельзя.

Два дня ходил Мутал по реем инстанциям, побывал у главного инженера и директора комбината, звонил в центр, в управление. Объяснял, умолял. С ним соглашались, но разводили руками — помочь не могли.

И тут, когда Мутал готов был отчаяться, прибежал муж Муборак, бригадир строительной бригады в Чукур-Сае Рузимат, горячий и честный парень, можно сказать, влюбленный в Мутала. Он сообщил: один — из крупных хозяйственников берется помочь. Условие? Килограммов сто свежих помидоров, столько же огурцов из парника на праздничный стол и поручение в Госбанк. Впрочем, поручение на перечисление стоимости труб можно выписать после праздника. И Мутал — он этого не думает скрывать — махнул рукой:

— Забирай хоть весь парник! Были бы трубы…

Тогда-то, «достав» трубы, Мутал посоветовался с Муборак и распорядился отпраздновать Первое мая.

Ведь все равно — какая работа в праздник? А еще он решил во время угощения рассказать колхозникам открыто, без утайки, о всех трудностях, призвать их к организованности, выдержке. Такой разговор и е самом деле получился, когда люди расселись за праздничные столы. Колхозники, конечно, и сами уже знали о беде, беспокоились за посевы в Чукур-Сае. Поэтому после решительного слова Мутала они единодушно высказали готовность помочь — только дай команду!

Стычка с шофером? Да, стычка была, как раз перед тем, как Мутал собрался в горы. Верно, в этот день он поехал в горы и уже там узнал о несчастье.

Мутал принадлежал к той категории людей, которые ни минуты не могут быть спокойными, когда чувствуют за собой ответственность или готовятся к трудному делу. Наверное, поэтому, выступив перед колхозниками в самый разгар веселья, Мутал вдруг почувствовал, как властно потянуло его в Чукур-Сай. Он не вытерпел — сказал об этом парторгу.

— Вот и хорошо! — обрадовалась Муборак. — Я тоже поеду с вами. Оттуда свернем на Кок-Булак, поздравим чабанов на ферме. А тут Палван останется.

Через полчаса они уже были в Чукур-Сае. Мутал хотел приблизительно наметить трассу будущего арыка, поэтому они проехали до русла высохшей речки, а оттуда свернули- на Кок-Булак. Там, недалеко от родника, в лощине располагалась молочная ферма — та самая, которую Мутал собирался перевести в Чукур-Сай.

Они рассчитывали провести там с полчаса, но чабаны запротестовали: «Не отпустим, пока не поужинаем вместе. Праздник же в конце концов!»

Мутал не решился отказать и до ужина пошел к роднику. Долго сидел он под древним, широко раскинувшим кряжистые ветви талом. Дерево почти засохло и все же густо покрылось молодой листвой. Корни его омывались водами родника. Мутал с тоской глядел на глубокую чашу Кок-Булака. Родник, обычно кипевший, будто огромный котел, и выбрасывавший более двухсот пятидесяти литров ледяной воды в секунду, теперь мирно булькал. Слабая струя, не более тридцати литров, убегала в ущелье.

Подвел Кок-Булак! И хорошо, что все-таки намечается выход!

Мутал отошел в сторонку и растянулся на нежно-шелковистой, по-весеннему свежей траве.

Не то что в Чукур-Сае! Здесь, в тени гор, было даже прохладно. Пряный аромат молодой мяты ударял в нос и, казалось, вместе с кровью растекался по всему телу. Мутал очень любил мяту, и мать, когда была жива, часто пекла ему самсы — пышные, в мягкой корочке пирожки с мятной начинкой.

Он долго лежал на спине, провожая глазами редкие облачка, похожие на лепестки цветов яблони. Точно так же в детстве любил он подолгу глядеть на небо, взобравшись на холм неподалеку от дома. То были годы войны, и маленький Мутал чаще всего мысленно рисовал в небе изобретенные им самим самолеты, неуязвимые для врага. Эти самолеты громили фашистов с воздуха, а сам он потом отыскивал на земле своего отца, пропавшего без вести.

…Да, неповторимая это пора — детство! Кажется, до чего тяжелой была жизнь в годы войны, а все-таки воспоминания о детстве навсегда останутся светлыми, радостно-волнующими. Безмятежное, незабываемое время! Не то что теперь — одни заботы…

Мутал повернулся на бок. И тут на горизонте, где гряды холмов, точно волны, убегали к низине, показался человек в белой рубахе, на белом коне. Он то взлетал на холм, то пропадал в лощине, будто парус на волнах моря.

Мутал сразу догадался: это один из чабанов, недавно ускакавший в кишлак за вином к праздничному столу.

Вскочив на ноги, Мутал бегом пустился вниз по склону. Подошвы сапог скользили на плоских камешках, незаметных среди густой травы. Приблизившись к ограде, он увидел Муборак, выходившую из юрты, крикнул весело: