Генри Мортон - От Каира до Стамбула: Путешествие по Ближнему Востоку

• Название: От Каира до Стамбула: Путешествие по Ближнему Востоку
• Автор: Генри Мортон
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-46696-2

На Ближнем Востоке Генри В. Мортону доводилось бывать неоднократно. И именно он — проницательный наблюдатель, прирожденный и неизменно доброжелательный рассказчик — открыл тем, кто никогда не бывал в этих краях, ничуть не поблекшую в веках красоту Египта, суровое очарование берегов Мертвого моря, выжженные солнцем просторы Малой Азии и буйство красок на берегах Босфора… Повторяя пути библейских апостолов, он исколесил Израиль и Палестину, побывал в Сирии и Иордании, своими глазами видел ливанские кедры и саронские лилии — словом, воочию наблюдал жизнь на долгой дороге от Каира до Стамбула.

---

Мой цирюльник, подвижный человек с блестящими глазами, сразу заявил о своей неувядаемой любви к Англии. Я просто краснел, слушая перечисление добродетелей, которые он нам приписывал, но поделать ничего не мог, потому что собеседник с бритвой в руке всегда в привилегированном положении. Одно время он работал в Лондоне, недалеко от Пикадилли, и тот факт, что я там иногда стригся, в его представлении уже являлся основанием для нашей взаимной симпатии. Он завел со мной разговор о «старом добром Лондоне». Спросил меня, пользовался ли я специальным бальзамом для волос, который продавался в заведении, где он работал, и я ответил, что да, пользовался. Мы сошлись на том, что снадобье стоило баснословно дорого. Внезапно красивым жестом — греки очень склонны к театральности — он открыл шкафчик, где оказалось полно бутылок.

— Я сохранил рецепт! — гордо воскликнул парикмахер. — Это та же смесь… в точности та же, сэр! Три шиллинга — только для вас!

В каждом греке, встреченном мною в жизни, я обнаруживал сходство, быть может, несколько искаженное, с хитроумным Улиссом: разумеется, я купил бутылку, и, насколько могу судить, это действительно был тот же бальзам.

Тем же вечером я сидел за столиком в холле моего отеля. За соседним столиком скучал молодой англичанин. Мне показалось, что он, как и я, — чужой в этой стране, и между нами легко завязался разговор. Слушая его рассказ о себе, я поражался тому, какие странные занятия умеют находить себе люди. Он работал в фирме, производившей шоколад, — в его обязанности входило выяснять, какой шоколад любят египтяне и почему они его любят. Это, видимо, называется подходить к торговле с научной точки зрения. Но сидя в холле гостиницы в Александрии рядом с хорошо одетым, образованным, общительным молодым человеком, мне было довольно дико представить себе, что дело его жизни — ходить и спрашивать местных жителей, какой шоколад они предпочитают: с орехами или обыкновенный. Он показал мне только что полученную телеграмму — ему поручали разузнать, почему продукция конкурирующей фирмы так хорошо продается в Багдаде.

— Вы хотите сказать, что специально поедете в Багдад, чтобы выяснить это? — спросил я.

— О, это ведь не так далеко, — ответил он. — Я туда слетаю.

— А что будете делать по возвращении?

— Полечу на Кипр, — ответил он.

В общем, он был послом своей компании, а мне показался не менее странным, чем любой персонаж «Тысячи и одной ночи».

Примечательно, что Александрия, которая еще столетие назад лежала в руинах, оставшихся от Средних веков, можно сказать, восстала из гроба не арабской, а почти европейской. Этот город никогда не был египетским, он — веточка Европы, привитая к Африке. В эллинистические времена это было греческое и в значительной степени еврейское поселение, а сейчас — левантийский город.

Поспешное утверждение, что «в Александрии нечего смотреть», неверно. Взять хотя бы берег у Восточной гавани. Он помнит Александра, Птолемея, Цезаря, Клеопатру, Антония, семьдесят толковников, переводивших Септуагинту, святого Марка, сходящего на берег с галеры, епископа Александра, наблюдающего, как святой Афанасий ребенком играет в крещение на берегу моря.

Некоторые части Александрии красивы, но непонятно, почему же другие так уродливы. Я мог бы этого и не заметить, если бы в моем сознании не существовало образа великолепного погибшего города. Александрия удовлетворит самый взыскательный вкус, если смотреть на нее с борта корабля, с моря, откуда много веков назад вы увидели бы мраморный город, который знала Клеопатра. Здания из бетона смело соседствуют с оштукатуренными домами; и даже начинает казаться, что в море по-прежнему высится великий Фаросский маяк, что над городом все еще вздымает стены из бледного мрамора Мусейон, а Канопская дорога с колоннами неторопливо ведет от ворот Солнца к воротам Луны.

Утром я предпринял прогулку на остров Фарос, известный в наши дни как форт Кейт-Бэй. Форт стоит на скалистом нагорье, образующем северный рукав Восточной гавани, и соединен с сушей узкой дамбой.

Под фундаментом крепости XV века еще сохранились части основания одного из чудес света, александрийского маяка. Старый форт сейчас необитаем, гарнизона там нет. Я прошелся по похожим на пещеры комнатам, выглянул в амбразуры, спустился по каменным ступеням, слушая, как волны разбиваются о северную стену, обращенную к морю.

Форт построен на массивной скале, и некоторые гранитные глыбы, которые лежат в море вокруг него, — возможно, от более старого здания. Здесь много огромных кусков асуанского мрамора, которые можно разглядеть только с моря.

Когда арабы завоевали Египет, Фаросский маяк еще действовал. Говорят, высота его равнялась шестистам футам, что почти вдвое выше собора Святого Павла в Лондоне. Каменное здание состояло из нескольких башен — каждая следующая, расположенная выше предыдущей, сама по себе имела меньшую высоту. Первый этаж был в плане квадратный, второй — восьмиугольный, а сам фонарь — круглый.

Камни скреплял расплавленный свинец, который надежнее, чем цемент, учитывая постоянные атаки морских волн. Говорят, там было триста комнат и наклонная дорога вела в нижнюю половину здания так плавно, что спокойно могли проехать повозки. Они подвозили дрова, а когда с ослов сгружали поклажу, то ее поднимали наверх специальным механизмом.

Древние авторы пишут, что маяк с моря замечали на расстоянии девятнадцати миль, но никто до сих пор не выяснил, пользовались ли греки усиливающими линзами. Всем так хотелось восхищаться и восхвалять, что никто не позаботился объяснить потомкам, как был построен маяк и откуда брался свет. Наверно, летописцы думали, что все и так это знают, и даже представить себе не могли, что наступят времена, когда от огромного сооружения не останется камня на камне.

Арабские хронисты раздражающе туманно пишут об «огромном зеркале» на вершине маяка, которое можно было развернуть так, чтобы оно улавливало солнечные лучи и вспыхнувшее пламя сжигало бы корабли неприятеля. Согласно другой легенде, глядя в это зеркало, можно было увидеть корабли, находившиеся неподалеку от Константинополя! Если сложить вместе все рассказы о «зеркале», получится описание телескопа и линзы. Пишут, что оно было сделано из «прозрачного камня». Судя по всему, имеется в виду стекло.

Вот как пришел конец Фаросу. В IX веке христиане послали из Константинополя лазутчика — разрушить маяк, потому что им слишком успешно пользовались мусульманские мореходы. Посланец Константинополя выполнил задание таким образом, что у нас есть все основания подозревать в нем соотечественника Улисса.

Втершись в доверие к халифу аль-Валиду, он нашептал ему, что под фундаментом маяка спрятаны огромные сокровища. А на Востоке нет лучшего способа разрушить здание, чем сказать такое.

Когда от Фароса уже почти ничего не осталось, арабы заподозрили, что их обманули. Они попытались отстроить маяк из кирпича, но не смогли установить наверху огромное зеркало. Драгоценная реликвия, которая, сохранись она до наших дней, объяснила бы тайну Фароса, упала с большой высоты и разлетелась на куски.

О руинах маяка потом забыли, но их еще можно было увидеть до 1375 года, и сейчас можно было бы, если бы после землетрясения их не смыло в море.

Арабы называли маяк «Фарос манар» — «место, где горит огонь». Слово этимологически связано с еврейским менора (место света) — так называется еврейский семисвечник. Это манар позже превратилось в манарет или минарет — название молитвенной башни в мечети. Я где-то читал, что и с архитектурной точки зрения Фарос был прародителем минарета, но доктор Кресвелл, крупный авторитет в таких делах, говорит, что самым ранним из известных минаретов является башня в Дамаске.

2

В Александрии я познакомился с человеком, который верит, что тело Александра Македонского спрятано под этим городом и его однажды найдут. Эта теория вовсе не так фантастична, как кажется, и это доказывает хотя бы то, что ею интересуется человек, как никто разбирающийся в археологии Александрии. Это М. Бречча, в прошлом главный хранитель городского музея.

После того, как тело Александра доставили из Вавилона в Александрию, его поместили в склеп, где хоронили всех Птолемеев, в том числе знаменитую Клеопатру. К гробнице Александра, сделавшейся главной достопримечательностью этой необыкновенной коллекции, наверняка был открытый доступ. Александра похоронили «по-македонски», то есть гроб поместили на каменный постамент. Он находился в комнате с открытой дверью, ведущей в помещение с каменными скамьями и алтарем посередине. Сюда иногда приходили члены семьи с приношениями и едой, как приходят современные мусульмане на кладбища под Каиром. Несколько подобных гробниц периода эллинизма недавно раскопали в Хатби, неподалеку от Александрии. Разумеется, они не так великолепны, как, вероятно, была гробница великого завоевателя.