Ба Цзинь - Осень

• Название: Осень
• Автор: Ба Цзинь
• Издательство: Государственное издательство ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1957

---

— Цинь, Цзюе-минь! Мы вас ищем.

Они одновременно откликнулись. Теперь было видно, что с Шу-хуа пришли Шу-чжэнь и Цуй-хуань. Цуй-хуань несла в руке овальный фонарик из красной бумаги. Встреча произошла у мостика.

Шу — чжэнь схватила Цинь за руку и ласково прижалась к ней.

— Что же ты не сказала мне, что идешь в сад? — обиженным голосом спросила она.

— Мы с братом просто вышли побродить, а ты в это время ужинала, — с нежностью в голосе ответила Цинь и заботливо спросила: — Ну, как ты сегодня поела? Сыта?

— Полчашки съела. Больше не хочется, — негромко ответила Шу-чжэнь.

— Так мало? — удивилась Шу-хуа.

— Я теперь всегда ем столько. Если съем больше, то очень тяжело на сердце становится.

— Сестра, не стоит тревожиться, — вмешался в их разговор Цзюе-минь, — Пусть мать тебя ругает, пусть себе ссорится с дядей Кэ-дином, пусть бранится с Си-эр — не принимай эти мелочи близко к сердцу. Тебе нужно подумать о своем здоровье, — горячо убеждал он сестру.

— Я знаю, — тихо ответила Шу-чжэнь, опустив голову; Цзюе-миню показалось, что она всхлипывает.

— Да что же это такое! Я, кажется, уже из себя выхожу! — зашумела, не выдержав, Шу-хуа. Затем, немного успокоившись, спросила Цинь: — А что, Цинь, если мы попросим тетю Чжан удочерить Шу-чжэнь? Пусть будет тебе сестрой! — На ее лице играло радостное возбуждение.

Хотя предложение прозвучало для Шу-чжэнь совершенно неожиданно, но тем не менее всколыхнуло ее застывшие чувства. Еще бы! Ведь об этом она только и мечтала. И Шу-чжэнь с трепетом ожидала, что ответит Цинь.

Цинь была в затруднении. Ей, конечно, следовало бы просто высмеять вздорную идею Шу-хуа. Но сейчас лицо ее говорило, что ей не до смеха: она глубоко сожалела о том, что фантазии Шу-хуа не суждено претвориться в действительность. Сколько раз она мечтала иметь сестру! А теперь Шу-хуа разбудила эту мечту. Не з силах решиться сразу на жестокий ответ, она молчала, прислонившись к перилам мостика.

— Невозможно! — покачал головой Цзюе-минь. — Думаешь, тетя Шэнь согласится? Да и тетя Чжан не захочет наживать себе неприятности. — Сказано было слишком ясно. Цзюе-минь понимал, что от фактов не уйдешь, но он яе учел того, что своими словами он убивает надежды двух человек.

Шу-хуа закусила губу и молчала, словно злясь на кого-то. Цинь, заметив, что Шу-чжэнь вся дрожит, притянула ее к себе.

— Не надо, сестренка, — ласково успокаивала она девушку; она прониклась жалостью к Шу-чжэнь, которая чуть слышно плакала, стараясь скрыть слезы. Цинь не могла больше бередить ей сердце, ей оставалось лишь сказать несколько, ничего не значащих слов утешения:

— Не переживай так, Шу-чжэнь. Мы что-нибудь придумаем, обязательно придумаем.

Шу-чжэнь все еще прижималась к груди Цинь; от этих слов ей не стало легче. Но через минуту она уже подняла голову и довольно спокойно ответила:

— Я понимаю, — Затем порывисто схватила сестру за руку. — Цинь, — умоляюще просила она, — не ходи сегодня домой. Ну, согласись! Оставайся у нас, мне будет легче.

— Хорошо. — Цинь была тронута.

— Барышня, я тоже хочу поговорить с вами, — вдруг раздался звонкий голос Цуй-хуань; фонарик она все еще держала в руке.

— Что у тебя? — удивилась Цинь, догадываясь, однако, по голосу Цуй-хуань, что она хочет сообщить ей что-то приятное.

— Дайте мне сказать, — вмешалась Шу-хуа, обрадованная тем, что Цинь остается, прислушиваясь к ее разговору с Цуй-хуань. — Знаешь, Цинь, мы с Ци-ся и Цуй-хуань давно уже договорились когда-нибудь пригласить тебя на ночной пикник. Собственно, мы договорились сделать это в день праздника лета, но ты тогда ушла. Потом не было подходящего случая. Сегодня ты здесь, вот они и решили пригласить тебя на сегодняшний вечер и попросили меня переговорить с тобой. Очень кстати, что ты не уходишь домой: мы сейчас пошлем Цу-хуань приготовить угощение.

Цинь хотела было отказаться, но теперь заговорила Цуй-хуань:

— Барышня Цинь! Шу-хуа уже согласилась, а вы удостоите нас своим посещением? Конечно, у нас, служанок, угощение не из первоклассных, но я знаю, что вы, барышня, всегда нас уважали. Вот мы и рискнули пригласить вас на наш пикник.

Цинь рассмеялась.

— Хорошо, — согласилась она, — только не надо так много слов. Разве я вправе отказаться, если вы так приглашаете? — Подняв голову, она увидела прямо перед собой ясный, чистый лунный диск, в свете которого, казалось, растаяла мгла, лежавшая у ней на сердце. Но, тут же опустив голову, она взглянула на Цзюе-миня и тихо напомнила ему: — Ты все же сходи в редакцию. Не знаю только, не поздно ли уже. Я не хочу, чтобы говорили, что ты пренебрегаешь работой. — Цзюе-минь молчал, и она добавила: — Видишь, они приглашают меня на пикник, мне здесь не будет скучно.

Счастливая улыбка скользнула по лицу Цзюе-миня.

— Я иду, — тихо ответил он и затем громко, обращаясь ко всем четверым, добавил: — Ну, вы повеселитесь здесь, а я пойду вперед. — И быстро ушел.

Шу-хуа и служанки не слышали, что сказала ему Цинь, и поэтому не поняли, почему он ушел один.

31

Цинь заболела и не смогла пойти с Цзюе-минем на празднование двухлетия еженедельника. В тот день Цзюе-минь отправился в редакцию очень рано и когда пришел туда, там были только Хуан Цунь-жэнь, Чжан Хой-жу да еще кое-кто из наиболее частых посетителей.

— Цинь опять не пришла? — разочарованно протянул Хуан Цунь-жэнь, видя, что Цзюе-минь пришел один.

— Она скоро выздоровеет, но вчера еще температурила, мать не разрешила ей выходить из дома, — также с некоторым неудовольствием ответил Цзюе-минь: если бы она смогла прийти вместе с ним, думал он, то предстоящие события были бы для него настоящим счастьем.

— Совсем некстати. Сегодня как раз ее не хватает, — недовольно вставил Чжан Хой-жу.

— Неважно, я могу ей рассказать все, когда вернусь, — мимоходом бросил Цзюе-минь. Подняв голову, он огляделся и прошелся по комнате. Это было помещение проходной лавки (рядом со старым помещением). Сюда они перебрались совсем недавно. Посреди просторной комнаты — стол, накрытый белоснежной скатертью с вазой живых цветов в центре; вокруг стола — много складных стульев; на свежевыбеленных стенах — две картины, писанные маслом, и несколько портретов известных революционеров — представителей различных стран, вырезанных из книги «Шестьдесят выдающихся людей мира». Чжан Хуань-жу, стоя на табуретке, один за другим прикалывал портреты к стене. У одной стены — книжный шкаф, у другой — чайный столик и кресла. В глубине — отгороженная тесом комната; там — письменный стол, за которым, склонившись, что-то писал сейчас Фан Цзи-шунь, и шкаф для документации; в углах — две груды только что отпечатанных брошюр.

Вся эта новая обстановка была приобретена усилиями молодых людей в течение последних дней. Каждая вещь говорила о горячих, отважных, преданных делу, широких (не эгоистичных) натурах, об их творческом подъеме. Все здесь напоминало идеальную семью, где царят согласие и дружба. Их связывали одни убеждения; и, соответственно этому, то, что было в душе у каждого, то, что было наиболее важно, наиболее дорого для него, — все это одновременно принадлежало и остальным; поэтому они могли смотреть прямо в лицо друг другу. Не было места ни отчужденности, ни зависти: ощущение того, что все трудятся для одной и той же цели, никогда не покидало Цзюе-миня, всегда доставляя ему глубокую радость. Этот день также не был исключением: обычная радость вскоре разогнала кратковременное недовольство, и к этой радости примешивались подъем, удовлетворение и ожидание чего-то лучшего. Сегодня был торжественный день, можно сказать, день вознаграждений за их труд. Они, которые не покладая рук трудились на своей ниве два года, сегодня могли радоваться урожаю.

Пришла Чэн Цзянь-бин; лицо ее, казалось, излучало свет весеннего утра. Бодрым шагом войдя в комнату, она, улыбаясь, похвалила их:

— Здорово устроились! А я уж было испугалась, что у вас не получится. — Тут она заметила Цзюе-миня: — Цзюе-минь, а почему Цинь не пришла?

— Она еще не совсем здорова, мать ее не пускает, — ответил Цзюе-минь, уже полностью избавившийся от чувства неудовольствия, приветствуя девушку дружелюбной улыбкой.

Чжан Хуань-жу спрыгнул с табуретки, оглядел портреты на стенах и повернулся к Чэн Цзянь-бин.

— Цзянь-бин, что же ты не приходила помогать целых два дня? Мы по горло заняты, а ты скрываешься. Придется наказать тебя, — шутя выговаривал он девушке.

— Очень много дел было дома, да еще бабушка болеет. По вечерам никак не могла выбраться, — чувствуя себя виноватой, оправдывалась Цзянь-бин. Переведя взгляд на широкоскулое, с выдающимся вперед подбородком лицо Чжан Хой-жу, она улыбнулась:

— А я позавчера выходила на улицу, проходила мимо твоей мастерской. Заглянула и вижу: ты в желтом халате сидишь на скамейке, склонился над столиком и что-то шьешь. Ты чуть не носом уткнулся в материю и не видел меня. Совсем как ученик портного! Только одет немного не так. Свой желтый халат ты лучше сними. Я хотела с тобой поговорить, да побоялась, что тебе неудобно будет. — Она коротко рассмеялась и закончила: — Я подумала, что твой хозяин, пожалуй, будет приставать к тебе с расспросами, и тихонечко ушла. А то бы я попросила у тебя отпуск.