Саймон Мюррей - Легионер. Пять лет во Французском Иностранном легионе

• Название: Легионер. Пять лет во Французском Иностранном легионе
• Автор: Саймон Мюррей
• Издательство: Азбука
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-389-02148-8

Перед вами уникальная книга, написанная уникальным человеком.

Инвестбанкир и член советов директоров различных фирм, от сталелитейных компаний до модных домов «Hermes» и «Tommy Hilfiger», основатель одной из первых и крупнейших компаний мобильной связи «Orange» (проданной в итоге за 35 миллиардов долларов), глава азиатского филиала «Deutsche Bank», кавалер высших наград Англии и Франции — ордена Британской империи и ордена Почетного легиона, любитель острых ощущений и экстремального спорта, занесенный в Книгу рекордов Гиннесса как старейший участник 242-километрового марафона через марокканскую пустыню (в 60 лет) и антарктической экспедиции к Южному полюсу (в 64 года), — Саймон Мюррей набирался ума-разума не в Гарварде или Кембридже с Итоном — школой жизни для него послужил Французский Иностранный легион.

За свою почти двухвековую историю это легендарное подразделение участвовало в большинстве французских колониальных войн — в Латинской Америке и в Индокитае, в Северной Африке и на Крымском полуострове; под зелено-красным флагом легиона служили в общей сложности более 600 000 человек со всего мира. Англичанину Саймону Мюррею было девятнадцать, когда он записался в легион, спасаясь от несчастной любви. Все пять лет алжирской службы он вел дневник, который и послужил основой книги, написанной им годы спустя. В книге, переведенной на многие языки, разошедшейся тиражом свыше миллиона экземпляров и экранизированной, Мюррей рассказывает, возможно, о самой суровой в мире школе воинской подготовки, о борьбе с арабскими партизанами и о заговоре генералов против президента де Голля, объявившего референдум о самоопределении Алжира…

Впервые на русском.

---

Молодой немец Кох энергичен и жизнерадостен, голова набита всякой чепухой, но мне он нравится. Принц служит ординарцем при Л'Оспиталье, Физель — при Катценбергере. Оба немцы, и оба не просыхают. Есть еще два немца из Восточной Германии — Плауманн и Ротлофф по прозвищу Сохатый, он действительно похож на лося. Это очень серьезные парни, как и полагается восточным немцам. Молодой немец Штеффен характером похож на Коха, а другой немец, Грубер, приятен в обращении, но, по-моему, немножко не в себе. Он единственный, кто говорит по-английски, и акцент у него почти незаметен. Грубер успел поделиться со мной своими чрезвычайно странными взглядами на последнюю войну. И наконец, во взводе есть молодой француз Колье — новичок, как и мы со Штоббом. Он проходил обучение в Сайде.

В этой компании мне предстоит прослужить много месяцев. Со временем образы этих людей станут яснее и добавятся новые краски.

12 ноября 1960 г.

Численность полка примерно тысяча человек, из них восемьсот относятся к боевому составу. Рот всего восемь: четыре боевые, одна транспортная, одна «ударная», одна компани д'аппюи (рота поддержки) и одна хозяйственная, квартирующаяся в Филипвиле. Сегодня четыре боевые роты проводили операцию, а нас оставили в резерве и держали наготове вертолеты, которые должны были доставить нас к месту активных боевых действий, ежели таковые развернутся. Но они не развернулись, и вечером мы спокойно потягиваем пиво в фойе.

13 ноября 1960 г.

Мы опять в запасе. Это дает возможность заняться личными делами: написать письмо, сыграть партию в покер. Официально покер запрещен, но большинство сержантов и офицеров смотрят на эту игру сквозь пальцы. Запретили его из-за того, что проигравший, как показала практика, стремится всеми правдами и неправдами вернуть деньги и пускается даже на воровство, а воровство считается в легионе более страшным грехом, чем убийство.

Перед самым отбоем к нам в палатку пришел Катценбергер с двумя другими сержантами и отдал приказ на завтра. Подъем в 4.30. Нас перебрасывают на восток для проведения операции в горах Орес. Каждому выдали паек на трое суток.

14 ноября 1960 г.

Ранним утром, когда мы одевались и снаряжались, было еще темно и холодно. Впрочем, нам к этому не привыкать. В слабом свете свечей прыгали тени легионеров, укладывавших боеприпасы, пайки, радиостанции и прочее снаряжение. Ночью винтовки или автоматы висят вместе с патронными сумками или поясами над нашими койками. Мы, новички, пребывали в некотором возбуждении. Капралы подгоняли людей, отдавая команды сделать то-то и принести то-то, хотя все и так знали, что надо делать, и препирались с теми, кто выражал недовольство в связи с приказом взять дополнительный груз — радиостанцию или боеприпасы: «Nom de Dieu,[34] неужели сегодня их не может тащить кто-нибудь другой?»

Наконец нас построили в темноте у палаток по взводам. Старшие сержанты доложили о построении заместителям командиров взводов, заместители командиров взводов доложили старшине роты, то есть аджютан-шефу Каутцу, а Каутц уже доложил командиру роты капитану Вильмену. Капитан отдал приказ о выступлении, старшина передал его заместителям командиров взводов, которые передали его старшим сержантам. Мы при этом вытягивались по стойке «смирно» при каждом очередном докладе или отдаче приказа, чередуя ее со стойкой «вольно».

Таков порядок. Так делалось во всех армиях, начиная с армии Александра Македонского, и на то есть причины. Правда, что это за причины, никому не известно.

Мы расселись по грузовикам, которые сначала везли нас в течение трех часов в южном направлении через Бискру, затем на северо-восток по автостраде № 31. В Тиффелеле мы повернули на восток и стали подниматься в гору по некоему подобию дороги, проложенной ездившими здесь ранее машинами. Когда встало солнце, мы уже выгрузились и взбирались по склону пешком.

Скорость подъема была феноменальной — мы практически бежали.

Часа за три мы поднялись на высоту 3500 футов. На вершине горной гряды мы могли наконец передохнуть. Операция началась.

Мы засели цепью вдоль хребта, словно охотники, поджидающие стаю куропаток. Сверху нам была хорошо видна вся огромная лесистая долина. Два пикирующих бомбардировщика разносили долину в пух и прах, а где-то позади нас глухо бухала артиллерия. Неподалеку от нас послышался треск и взметнулся столб дыма и земли, взорванной упавшим снарядом. В дальнем конце долины появилась большая стая вертолетов, высаживавших воинов 1-й роты. Это был буклаж (оцепление), который должен был замкнуть долину с противоположной стороны.

Затем мы получили приказ начать прочесывание территории. Это опасное занятие, так как бомбы и снаряды почти не причиняют вреда прячущимся в лесу партизанам — разве что их накроет прямым попаданием, — а поскольку выходы из долины перекрыты, им остается только занять оборонительную позицию и обстреливать наши цепи, спускающиеся по склону. В любой момент ты можешь оказаться под прицелом винтовки или пулемета и надеешься только на то, что кто-то из своих заметит стрелков прежде, чем они откроют стрельбу. Мы, конечно, превосходим партизан численно; их стрелковое оружие, как и наше, предназначено для ближнего боя, и дальность его действия небольшая, так что они вынуждены ждать, когда мы подойдем ближе; кроме того, есть шанс опередить их, угадав их местонахождение. Тем не менее они имеют фору, поскольку курки у них взведены, в то время как мы не можем держать палец на спусковом курке: продираясь сквозь подлесок с пулеметом, снятым с предохранителя, можно запросто споткнуться и скосить своих товарищей очередью из двадцати пуль.

Первая рота прочно засела на своей вершине; они сегодня играют роль наковальни, а мы — молота. Но никаких следов противника мы за весь день не обнаружили и вечером раскинули палатки. По ночам в этих горах чертовски холодно.

15 ноября 1960 г.

Подъем в 4.00. Два часа ехали на машинах вглубь горного массива, затем снова бежали на своих двоих и к полудню достигли высоты 6000 футов. Марш поистине изматывающий. Хорошо, что на этой высоте лежит снег, который очень освежает. На вершине горы устроили получасовой перерыв, чтобы заправиться горячим кофе и сыром. Затем стали спускаться. Перевернули буквально каждый камень, но не нашли под ними никого, даже ни одной змеи. В два часа ночи вернулись в Эль-Кантару и с превеликим удовольствием попадали в койки.

17 ноября 1960 г.

Поднявшись в 3.00 во тьме и холоде, мы обычным порядком двинулись в горы. Предстояло обыскать еще одну долину. Шли мы на фантастической скорости, казалось, еще чуть-чуть — и задохнешься. Пот лил с нас градом, и в конце концов влаги в наших телах не осталось вовсе. Чувствуешь себя точь-в-точь как выжатый лимон.

Встретили несколько огромных медведей. Они без всякого предупреждения выскакивают на тропу из зарослей, но, как правило, не нападают, ковыляют с опущенной головой довольно неуклюже.

С наступлением ночи мы разбили лагерь на небольшом плато. Каждый возвел вокруг своей койки маленькую стену из камней на случай внезапного нападения. Я сегодня с двух до трех в карауле, а ревей (подъем) в четыре. Значит, после двух уже не поспишь. Если уж тебя ночью подняли, то снова заснуть невозможно из-за холода.

18 ноября 1960 г.

Еще один день прошел. На этот раз поставили палатки в долине и разогрели на костре ужин из консервированных бобов. Люди сгрудились вокруг костров. Язычки пламени, пляшущие в ночной тиши, притягивают взгляд и не отпускают его. Я гляжу на лица собравшихся: все они задумчивы, все вспоминают прошлые радости и беды, связанные в основном с близкими людьми, с друзьями. Конец дня — самая лучшая его часть: лежишь в тепле у огня, горы погружены в ночной покой, а ты — в свои мысли.

Днем с горной вершины видны бесконечные холмы, которые простираются до синеющего вдали горизонта. Зрелище фантастически красивое, приводящее в трепет. Правда, немного портит впечатление бесприютность этих мест. Ни людей, ни деревьев, ни птиц, только пыль, голый камень и кусты. По ночам от скал веет холодом, днем от них отражаются палящие солнечные лучи; они скрывают в себе множество пещер, где прячется враг, выжидая удобного момента, когда мы расслабимся и потеряем бдительность. Сегодня мы столкнулись с пятью арабами. 4-й взвод обнаружил пещеру с партизанами, которые попытались оказать сопротивление, но, после того как в пещеру кинули гранату, двое из них были убиты, а трое уцелевших сдались.

19 ноября 1960 г.

Операция продолжается. Мы на марше уже пятые сутки. Сегодня это было нечто особенное, я уже думал, что упаду. Теобальд предложил понести мой вещмешок, и это сразу придало мне сил. Что за чудесный парень — дьявольски выносливый, маленький, нечесаный — прямо шетлендский пони. По пути нам часто попадаются арабские мехты. Считается, что мы имеем право поживиться на этих фермах скотом и птицей, — правило, конечно, негласное, но офицеры смотрят на это сквозь пальцы. Бывает, что после подобного набега в вещмешке у идущего впереди что-то копошится и кудахчет. Эта добыча служит прекрасным дополнением к нашему основному обеду. Для фермеров это, естественно, досадная потеря.