Инна Туголукова - Маша и Медведев

• Название: Маша и Медведев
• Автор: Инна Туголукова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-036395-8

Череде несчастий Маши попросту НЕТ КОНЦА…

Муж после скандального развода привел в ОБЩУЮ квартиру стервозную новую супругу…

Любимая дочь, выйдя замуж, уехала за границу…

Работа потеряна…

Надежд на будущее — НИКАКИХ!

Остается только уехать в деревню на скромную должность учительницы местной школы.

Однако не зря говорят: «Не было бы счастья, да несчастье помогло!»

Ведь именно там, в деревенской глуши, Маша встречает блестящего бизнесмена Медведева — мужчину, который переворачивает весь ее мир и дарит ей радость НАСТОЯЩЕЙ ЛЮБВИ…

---

Теперь на все лето его отправляли к Соне в Калугу. Тетка пошла по профсоюзной линии и многие годы бессменно руководила пионерским лагерем электромеханического завода. Лагерь был богатым, стоял на высоком окском берегу, и жизнь там кипела замечательная.

Единственный теткин сын был младше на три года — разница в том возрасте колоссальная — и до поры до времени существовал как бы параллельно.

Первое Митино воспоминание о двоюродном брате было связано с трехлетним Геной. Тот еще не научился толком говорить, но чутким ухом уловил где-то бранное слово и доверчиво принес его матери.

Тетка, вместо того чтобы спокойно перевести стрелку и направить энергию сына по нужным рельсам, истошно завопила и даже, для вящей убедительности, потрясла непутевого отпрыска за грудки.

Потрясенный во всех смыслах, Гена гневно выдрался и забился в узкую щель между кроватями.

— П…а, п…а, п…а! — исступленно орал он охрипшим от усердия голосом.

Митя помнил его побагровевшее от натуги лицо и такую же бордовую тетку со шваброй, которой она тщетно пыталась выбить сыночка из укрытия или хотя бы заткнуть его безостановочно орущий рот.

В те годы Гена ходил за ним как приклеенный, и отвязаться от него не было никакой возможности. Тем более что тетка просила-приказывала:

— Посмотри за ним.

И Митя с надменной высоты своего возраста внутренне отторгал Гену, как досадную помеху привольной лагерной жизни. Да и ребята смеялись, дразнили нянькой, и это тоже не прибавляло привязанности к двоюродному брату.

Когда Митя учился в седьмом классе, родители на два года уехали в Алжир, а его отправили к тетке. Соня к тому времени овдовела и всю силу своей любви направила на единственного сына. Правда, весь долгий день она боролась за общественное благо, так что интенсивный процесс воспитания приходился на поздний ужин и следующие за ним два часа перед сном.

— Уроки сделал? — спрашивала тетка.

— Сделал.

— А что задали по русскому?

— Упражнение.

— А что там?

— Придумать предложения с глаголами «ругать» и «стонать».

— Придумал?

— Придумал.

— Говори.

— «Мама ругала сына. Сын стонал». Дальше события разворачивались по одинаковому сценарию.

— Господи! — кричала тетка. — Что за чушь?! Посмотри на Митю! У тебя же есть перед глазами прекрасный пример для подражания!

Наверное, уже тогда восторженная любовь к старшему брату сменилась в юной душе Гены Карцева стойкой ненавистью и горячим стремлением низвергнуть с пьедестала этот недосягаемый эталон для подражания.

10

— Хороший начальник не тот, который сам все знает, — любил повторять Гена Карцев, — а тот, который умеет правильно построить «головастиков».

Претензий к нему предъявлялось много, но на все вопросы Медведева ответ у Карцева был один:

— Интриги, Михалыч! Завидуют. Дела-то, смотри, как идут!

Дела действительно шли отменно. И все бы, наверное, устоялось, несмотря на Генину ненависть, если бы не одно обстоятельство: второй всегда мечтает стать первым. И не каждому второму дано при этом удержать свои комплексы в пределах допустимого…

И только когда критическая масса превысила свою меру, Митя понял, что в компании неладно, но о том, что брат Каин замыслил его убийство, не мог и помыслить.

Возможно, Карцеву и удалось бы удержаться у последней черты, но он уже полностью зависел от тех жестких людей, с которыми так опрометчиво связал свою корысть, и, припертый к стенке, черту переступил.

И пока Дмитрий, заблокировав счета, собирался провести собственное расследование, чтобы понять, насколько глубоко проела ржа созданную им компанию, его участь была предрешена.

Но видно, не пришло еще Митино время, и опять провидение чудесным образом спасло его от неминуемой гибели: человек, направленный «партнерами» Карцева убрать Митю, оказался внедренным в преступную сеть офицером ФСБ. Он коротко и четко обрисовал ситуацию, предостерег от поспешных и непродуманных действий, ибо противостояли им не банальные братки или коррумпированные мелкие чинуши — веревочка вилась высоко и конец был пока не виден. Предстояла долгая, опасная и большая работа, потому что без абсолютных, полных и безоговорочных доказательств этот нарыв вскрыть не получалось. Впрочем, и с доказательствами сделать это тоже было непросто…

Действовать пришлось очень быстро. Той же ночью двое молчаливых людей в камуфляже привезли на медведевскую дачу большой длинный сверток, в котором оказался обнаженный труп неизвестного мужчины. «Бесчувственное» Митино тело сняли на две пленки сначала на полу в гостиной, затем на диване в кабинете, после чего его место занял мертвец, облаченный в Митину одежду. Диван подожгли так, чтобы прежде всего до основания выгорело лицо. Пепельница, переполненная окурками, и обилие спиртного должны были имитировать тривиальный несчастный случай.

Пожар потушили быстро, но труп обгорел до неузнаваемости. То, что Митя не курил и не пил, следственные органы не смутило. И уже на следующее утро всему свету стало известно: глава инвестиционной компании «ДММ» Дмитрий Михайлович Медведев, как последний алкаш, сгорел пьяный на собственной даче, забыв потушить окурок.

То, что в огне якобы безвозвратно погибли важнейшие документы, которые «этот долбак зачем-то привез на дачу», и компьютер со всем своим содержимым, явилось для заказчиков убийства неприятным сюрпризом. А самым главным разочарованием стала недоступность счетов, которые невозможно было открыть без специальных кодов.

Карцев формально возглавил компанию, но был, по сути, уже не вторым, а шестнадцатым номером. Единственное, что грело душу, — это ожидаемое через полгода наследство: его мать, Митина тетка, была единственной близкой родственницей, других претендентов на огромную московскую квартиру, дачу и прочее движимое и недвижимое имущество не имелось. Ну и, конечно же, деньги, деньги, деньги! А компанию можно вообще послать куда подальше: ему и без этого хватит до конца жизни, еще и останется. Впрочем, нет! Хрен вам! Никому ничего не останется! Он сам получит сполна, возьмет, вырвет все, что только можно поиметь в этой жизни!

Митя, по сценарию, должен был исчезнуть в ту же ночь, но от помощи фээсбэшников отказался, уехал в Новишки к Василию Игнатьевичу. Правда, в доме у него провел всего несколько часов, а на рассвете перебрался в рыбацкую избушку лесника, которую тот поставил для себя в самой сердцевине Большого леса еще в пятидесятых и о которой за давностью времени никто уже и не помнил.

С собой он взял те самые якобы сгоревшие документы, дискеты, кассету с показаниями фээсбэшника и вторую пленку, на которой была запечатлена его мнимая смерть.

— На всякий случай, — сказал тот. — Если со мной что случится…

И не ошибся. Потому что, представив заказчикам «доказательства» выполненной работы, живым из дома за высоким красным забором он больше не вышел.

Конечно, Митина компания была лишь крохотной частицей той государственной и частной собственности, которую прибрали к рукам преступники. Но этот Молох проглатывал все, что только попадалось на его пути. И еще ни разу не подавился. А значит, в борьбе с ним был важен каждый факт, каждый свидетель.

О Митиной «смерти» Василию Игнатьевичу сообщил Карцев. Он приехал в Новишки с двумя мрачными типами, и, пока живописал подробности, типы ходили по деревне и соседнему Сельцу, расспрашивали местных.

Мужики под столичную «беленькую» разговаривали охотно, особенно красноречив был Монин: Игнатьич — старик основательный, увлекается охотой и рыбалкой, не пьет, но налить, если кому невмоготу, не откажется. Раньше приезжал к нему родственник из Москвы, по всему видать, из новых русских, но в последний раз был давно, еще осенью. А больше вроде и сказать нечего — живет, хлеб жует — деревня, все на виду. Главное, денег навалом — пенсия генеральская и родственник помогает, а в жизни что еще надо? Ведь вот, если посмотреть по справедливости…

Но по справедливости посмотреть ему не дали, оборвали на полуслове. Впрочем, Монин не обиделся и внакладе не остался, потому что из бездонных недр черного джипа получил целый ящик водки и просьбу, больше похожую на приказ, ненавязчиво приглядывать за стариком и в случае чего стукнуть вот по этому телефону.

Монин, не веря в собственное счастье, взял бумажку с номером, обещал все исполнить в лучшем виде. Да и кому еще довериться, как не ему, профессионалу высокого класса? И, прижимая к груди заветный ящик, потрусил домой, ревниво оберегая добычу от всевидящего деревенского ока.

Слово свое Монин сдержал и за генералом присматривал. Частые отлучки в лес не смущали, а вот о внезапном отъезде в Москву по телефону сообщил, специально для этого мотанувшись на велосипеде в Вознесенье на почту, и видел, как через несколько часов остановился на горке, против генеральского пятистенка, черный джип и двое старых знакомых, несколько секунд повозившись с замком, вошли в дом. А когда появились вновь, Монин поспешил выразить свое почтение, с тайной надеждой пополнить стремительно истаявшие запасы «горючего». Но хмурые гости, вернувшись с пустыми руками, были явно не в духе и так его шуганули, что Монин, обидевшись, хотел даже выбросить бумажку с телефоном, но потом все же оставил. На всякий случай…