Евгений Гильбо - ПОСТИНДУСТРИАЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД и МИРОВАЯ ВОЙНА Лекции по введению в социологию и геополитику современности

• Название: ПОСТИНДУСТРИАЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД и МИРОВАЯ ВОЙНА Лекции по введению в социологию и геополитику современности
• Автор: Евгений Гильбо
• Жанр: Политика
• Год: 2013

---

Кризис государств в рамках западного мира означает их неизбежное исчезновение в ближайшей исторической перспективе. В реальном исчислении доходы госбюджетов государств Европы за 20 лет сократились в 2–2.5 раза, в США — почти в 2 раза. В СНГ это произошло обвально в 1989–1992 годах, и бюджетное обеспечение на душу населения сегодня в 4 раза ниже, чем было в СССР. Бюджетный кризис не затронул пока Восточную Азию, но и там не может идти никакой речи о выстраивании и содержании социального государства эпохи модерна. Таким образом, государства исчезают, подобно Чеширскому коту. Если сегодня от них осталась лишь улыбка, то скоро исчезнет и улыбка. В ближайшее десятилетие мы увидим ускорение процесса свёртывания финансирования систем массового образования, здравоохранения и соцобеспечения, сокращение силовых структур и их приватизацию. Уже сейчас государства ЕС и СНГ не могут содержать вооружённые силы, предназначенные для внешней защиты территорий и содержат, в основном, полицейские войска только для подавления протестов внутри своих стран. В Европе боеспособные контингенты имеют только Греция и Турция, Англия и Франция фактически воюют только наёмниками и технологическими войсками (авиация, электронные войска). Эти войска применимы для спецопераций, но уже не могут гарантировать защиту территорий в случае серьёзной внешней агрессии. Способность РФ поддерживать полицейские силы сегодня обеспечивается бюджетным наполнением за счёт продажи природных ресурсов. Процесс исчезновения национальных государств, вне зависимости от того, идёт он стабильно или катастрофически, ставит на повестку дня вопрос о формах существования сложившихся национально–культурных эгрегоров в условиях безгосударственного существования. Единственным разумным решением тут оказывается переход к корпоративному и метакорпоративному существованию, когда безопасность эгрегора и его членов обеспечивается силами национальной корпоратократии подобно тому, как в индустриальном государстве она обеспечивалась бюрократией. Естественным образом встаёт вопрос о способности каких–то кланов существующих бюрократических классов переродиться в национальную корпоратократию или же о складывании оной на базе национальной нетократии.

В зависимости от решения нациями этого вопроса оказывается само постнациональное существование эгрегоров. Например, при том, что половина русских с 1991 года оказалась вне национального государства, русский эгрегор пока не смог не только решить, но и осознанно поставить перед собой этот вопрос в силу отсутствия классового самосознания практически всех классов в рамках всего гиперкомьюнити. Поскольку территориальный контроль и внешняя безопасность территорий за рамками небольших анклавов островного или полисного типа оказываются в новом обществе технологически и ресурсно невозможными, происходит коренное изменение геополитической ситуации в мире. Пространство киберпанка оказывается уязвимым для воздействия силовых структур корпораций (и для псевдофеодальных образований, которые там сложатся, ливийский сценарий будет повседневной угрозой, переходящей в реальность), а сами корпорации оказываются базированными на хорошо защищённые анклавы или цепи анклавов. С другой стороны, всё пространство киберпанка оказывается лёгкой добычей для ползучей агрессии индустриальных государств. Их телодвижения в этом вопросе будут ограничены только опасениями за внутреннюю стабильность при экспансии и опасностью постиндустриальной агрессии корпораций, разрушающей эти государства извне. В любом случае, индустриальные страны будут изливать на территорию киберпанка внутреннюю нестабильность. В этих условиях производящие классы вынуждены будут обособиться от киберпанка в постиндустриальных анклавах. Те эгрегоры, которые породят национально–эгрегориальные метакорпорации, базированные на анклав или сеть анклавов, смогут крышевать свой консьюмериат в зонах псевдофеодальных образований киберпанка. При отсутствии подобного крышевания этот консьюмериат будет в одном поколении ассимилирован другими эгрегориальными и глобальными корпорациями, что подорвёт базу производящих классов эгрегора, и они также будут вынуждены ассимилироваться в другие эгрегоры или создать закрытый анклав и/или корпорацию орденского типа.

В силу дигитального и культуроцентрического характера производства в постиндустриальном обществе, базовой основой, определяющей единство эгрегора и структуру рынка, оказывается язык и языковая принадлежность. Те языки, которые объединяют сегодня большие массы людей, являются главными кандидатами на выживание как базы рынков для постиндустриальной продукции. Понятно, что кроме массовости роль играет ещё и уровень развитости языка для постиндустриальной жизни. С этой точки зрения перспективы выживания и ассимиляции остальных имеют следующие языки (в порядке перспективности):  Английский  Испанский  Китайский  Русский  Португальский  Французский  Немецкий  Японский  Итальянский Корейский  Турецкий (с ассимиляцией азербайджанского и др)  Арабский  Польский  Фарси Языки, выживание которых в качестве эгрегориальной основы возможно:  Урду (если элита урду откажется от практики ассимиляции в англоязычный мир, что вряд ли)  Вьетнамский  Тайский  Румынский (если в Румынии сложится постиндустриальный класс, чего пока не видно)  Голландский (если будет жёсткая политика его защиты)  Венгерский (ибо деться венграм некуда и могут попробовать выжить)  Греческий  Чешский  Сербохърватский  Шведский (по тем же причинам, что у венгров) Можно предположить, что индустриальное развитие отсталых народов Индостана и ЮВА также подготовит их в перспективе к переходу к эгрегориальному существованию. А может быть, давление глобальных корпораций приведет к их ассимиляции. В этих условиях почти для всех народов СНГ русский язык оказывается важнейшим конкурентным преимуществом, даже в тех случаях, когда недостаточное владение им ставит в положение «младших братьев». Ставка на этнические языки оказывается бесперспективной в исторической перспективе. Например, политика нацистских режимов в Прибалтике сделала неизбежной исчезновение и англоязычную ассимиляцию прибалтийских народов в ситуации, когда принадлежность к русскоязычному эгрегору уже сегодня открывает выход на более привлекательные рынки. Ставка украинских нацистов на превращение в язык диалекта галицийского субэтноса не только потерпела провал, но и поставила сам галицийский субэтнос перед неизбежной жёсткой ассимиляцией польским эгрегором вместо спокойного существования в рамках русского эгрегора. Узбекистан и Азербайджан стоят перед неизбежным выбором между ассимиляцией в тюркоязычный или русскоязычный мир, причём ослабление уровня русификации в последние десятилетия делает этот выбор неочевидным. Для южных славян русификация остаётся наилучшим выбором, а для Чехов выбор между ассимиляций русскими или немцами пока что решается в пользу немцев. В Румынии дееспособные элементы предпочитают ассимиляцию среди четырёх перспективных романоязычных эгрегоров. Тогда как для молдаван русификация в исторической перспективе неизбежна. Экономическая и культурная заинтересованность национальных постиндустриальных производителей в сохранении собственного культурного рынка делает возможным их отказ от узкоклассового подхода и союза с иждивенческими классами в целях сохранения, выживания, развития национального эгрегора. В случае реализации такого классового сотрудничества на основе национальной общности, возможен отказ постиндустриальных элит от нынешней ориентации на асиммиляцию в англосаксонскую культурно–эгрегориальную среду, который навязывается сегодня политикой властей стран СНГ и позицией паразитических классов. Такой вариант развития вероятен, а значит, существует и надежда на выживание русского культурного эгрегора, успешное преодоление им постиндустриальной трансформации и занятие достойного места в складывающемся в процессе этой трансформации мире.

Такова, в самых общих чертах, метаполитическая ситуация в сегодняшнем мире. Я рекомендую Вам несколько раз перечитать этот раздел для того, чтобы не путаться в дальнейшем изложении. Как говаривал В.И.Ленин, не решив для себя общие вопросы, мы всегда будем упираться в них, решая частные.

ЛЕКЦИЯ 2: РОССИЯ В КОНТЕКСТЕ ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОГО ПЕРЕХОДА

Классовая борьба в России в геополитическом аспекте

Что происходит сегодня в мире в геополитическом разрезе?

Индустриальных стран, за исключением юго–восточной Азии, сегодня уже не осталось. Все страны в той или иной степени постиндустриальны. Остальные разделяются на страны постиндустриального ядра и постиндустриальной периферии. Корпоратократия берет на себя миссию переформатирования постиндустриальной периферии в соответствии со своими интересами.