Ксения Старосельская - Антология современной польской драматургии

• Название: Антология современной польской драматургии
• Автор: Ксения Старосельская
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Драматургия
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-86793-760-7

В антологии собраны разные по жанру драматические произведения как известных авторов, так и дебютантов комедии и сочинения в духе античных трагедий, вполне традиционные пьесы и авангардные эксперименты; все они уже выдержали испытание сценой. Среди этих пьес не найти двух схожих по стилю, а между тем их объединяет время создания: первое десятилетие XXI века. По нарисованной в них картине можно составить представление о том, что происходит в сегодняшней Польше, где со сменой строя многое очень изменилось — не только жизненный уклад, но, главное, и сами люди, их идеалы, нравы, отношения.

---

Понятное дело, всякое бывало. Два года назад в квартире около лифта на девятом этаже нашли труп старика. Привязал веревку к двум табуреткам, так и лежал. Через месяц тело лопнуло, и вонь дошла до соседей. А еще денежные балансы в конце года, чтоб ничего не оставалось, ну и в принципе все.

Понятно, кому сейчас легко? Кого ни встречу, у всех проблемы. Столько людей поувольняли, поотправляли в бесплатный отпуск или грозят увольнением. Нет, вообще-то, я знаю одну пару, у которой все хорошо. Домик себе купили, он стал каким-то директором. Только с личной жизнью не очень, детей не могут иметь.

Сейчас новые люди нужны, а не такие отсталые, как я. Молодые, пробивные, которые все умеют делать. Все-все, от начала до конца. Один такой даже поселился рядом с нами. Снимает квартиру того самого деда. Все время улыбается и здоровается, как будто мы сто лет знакомы. А кто я ему, чтобы он так со мной здоровался?

И за маму я переживаю: она такая доверчивая. С тех пор как умер папа, сидит одна и разговаривает с фотографиями. Я ей звоню каждый день, но что толку? Столько раз ей говорила: оставь ты свою квартиру, поменяй на другую, поближе ко мне. Ничего не помогает: я здесь прожила почти всю жизнь, здесь и умру. И все в том же духе. Ну и что мне делать, если она даже слушать меня не хочет.

Хуже всего, что у меня заканчиваются деньги в банке. Да, я кое-что отложила за несколько лет. Немного, конечно, но все-таки. Думала, что-нибудь куплю: может, машину или однокомнатную квартирку Ане. Сейчас, когда ввели закон о принудительном выселении, можно дешево купить квартиру.

Пришлось все снять со счета — не буду же я у него просить деньги на сигареты и корм для кота. Ему бы это не понравилось, я знаю, любимому мужу это бы не понравилось. Состроил бы кислую рожу, стал говорить о трудностях. Нет, нет, не дождется, не буду я его ни о чем просить. Ни о чем. Я пока сама могу купить себе трусы и колготки.

Во время первого визита врач дал мне несколько советов и выписал рецепт. Во-первых, много гулять, побольше общаться с людьми, разговаривать, не думать о плохом. А во-вторых, прозак. Начала принимать, и действительно все как-то изменилось. День стал длиннее, и на душе как-то поспокойнее. Ну и ноги. Почти перестало сводить. Серьезно, не так, как раньше. Всю жизнь у меня сводило ноги, а теперь все прошло. Значит, лекарство действует.

В конце концов я начала выходить на улицу. Насмотрелась бреда по телевизору, хватит. Пётрек на работе, Аня в школе, а я иду в город. Пешком, пешком, нечего тратить деньги на автобус. Никогда в жизни я не ходила в парк, а сейчас — пожалуйста. Пройду несколько шагов, сяду на скамеечку и смотрю на людей. Все куда-то спешат, все бегом, бегом. А я? Я сижу на своей скамейке и делаю вид, что тоже чем-то занята, только присела на минутку отдохнуть.

Сначала я не могла заходить в магазины. Сама не знаю, что со мной творилось. Меня сразу начинало трясти. Входила в гастроном и думала, что могу съесть все, что лежит на прилавках. Нет, я не была голодной, и тем не менее. Или в магазинах электротоваров: мне хотелось все посбрасывать с полок. Только это бессмысленно, меня бы вышвырнули из магазина, и что дальше?

Иногда мне даже нравится ходить с Мариолей на разные встречи по поводу работы. Люди там такие испуганные. Все: и те, у кого нет работы, и те, что с нами беседуют. Тесты, мотивация, не верю я во все это. Что? Чтобы стать секретарем, нужна мотивация? Чушь какая-то.

Однажды нам раздали тесты. Хуже, чем контрольная работа в третьем классе. Никто не знал, что делать: дать списать или самому списывать.

В магазине на Мицкевича поменяли оформление витрины. Надпись на полмагазина: распродажа. Я стою и смотрю: сумки, косметика, белье и пальто. Одно мне даже понравилось. Бархатное, черное, расклешенное книзу, и воротник из серого меха. Карманы накладные, такие, как я люблю, и без пояса. Кому нужны эти пояса?

Аня меня иногда пугает. Еще год назад: мамуля, мамочка, — а сейчас? Только дурацкие наушники и полная тишина. Сколько можно слушать одно и то же? Я знаю, знаю, переходный возраст: отрицание всего, ненависть, мысли о самоубийстве и неизвестно что еще. Я тоже училась в лицее. Когда тебе семнадцать, хочется все мировые проблемы решить одним махом. Только зачем при этом меня оскорблять?

Я обожаю бархат. У меня чувствительная кожа. Как только надеваю что-нибудь бархатное, сразу же поднимается настроение. Нигде ничего не чешется, и я успокаиваюсь. Не могу понять, почему мне в последнее время постоянно холодно. Все мерзнет: руки, ноги, даже уши. Надеваю по два-три свитера, но это нисколько не помогает. Вот если бы у меня был по-настоящему теплый свитер или какое-нибудь пальто… Тогда мне точно было бы тепло.

Пётрек и Аня не переносят Титуса. Что за чушь, кому вредит кошачья шерсть, откуда аллергия? Я вообще в это не верю. Просто они не любят кошек, и все. Никто не выведет его погулять, никто не покормит, никто мне не помогает. Хотела, так получай? Только я еще другое хотела, а этого нет.

Я стала думать: почему меня не хотят брать? Должна же быть какая-то причина. У меня есть образование, опыт, а на работу не берут. И тут я прохожу мимо зеркала в прихожей, смотрю: боже, что за лицо? Глаза, волосы, кожа и усики над верхней губой. Столько лет на себя смотрю, а усиков не видела? Нет, они были, были, но не такие, как сейчас. Ну конечно, разве можно с таким лицом показываться людям и искать работу?

Недавно я была с мамой у отца на могиле. Боже, сколько новых могил появилось у забора. Ну и мама опять за свое: что надо наконец поменять надгробье, что отец всю жизнь хотел из черного мрамора, что надо посадить какие-нибудь деревья, чтобы ему не так дуло, и все такое. Когда она это говорила, я так странно себя почувствовала, как будто он еще жив. А может, он и правда где-то здесь?

Я понятия не имела, что коты столько спят. Переживала, не знала, что с ним делать. А он спал и спал себе. Проснется, походит немножко и снова спит. А потом вдруг перестал спать. Орал по ночам, бросался на шторы, не давал себя погладить. Жизнь стала невыносимой, и я пошла с ним к ветеринару. Тот его кастрировал, и сейчас он опять спит и спит. И что за жизнь у такого кота?

Усики я удалила на следующий же день. Пошла к косметичке. Сейчас есть такие новые методы, провести машинкой под носом, и все. Почти совсем не больно. Ну чуть-чуть, но оно того стоило. А косметичка меня еще спрашивает, выдержу ли я, потому что существуют другие методы, но нужно приходить несколько раз. Нашла дурочку, чтобы платить ей за каждый визит. Один раз удалила, и все дела.

Я снова пошла в тот магазин на Мицкевича. Второй этаж: белье, маечки, платья и в самом конце пальто. Я вообще не хотела его примерять. Зачем? Денег нет, так зачем мерить? А продавщица уговаривала примерить. И уговорила. В принципе, почему бы нет? Что, обязательно сразу покупать?

Я его примерила. Сидело идеально, просто идеально. Я стала выше ростом, солиднее. Манжеты, я всегда хотела такие манжеты: широкие и подвернутые. Черные пуговицы, гладкие и сверху закрыты клапанами. Ну и подкладка: мягкая, элегантная. Чудо, просто чудо.

Я вышла из примерочной и подошла к зеркалу у окна. Иду не торопясь, а в другом конце зала замечаю одного из жильцов, у которого все время засорялась канализация. Он, как только меня увидел, остановился, поклонился и говорит: Здравствуйте, пани начальник. Я ему отвечаю: Здравствуйте, — и не спеша иду дальше. Все время вижу его в зеркале: он встал, как вкопанный, и смотрит на меня. А я — ноль реакции: ко мне на кривой козе не подъедешь.

Иногда я представляю себе такую сцену. Сижу я в гостинице у моря, внизу, в вестибюле. Мы были в таком отеле с Пётреком, когда Аня была еще маленькой. Подходит ко мне брюнет и улыбается. Ничего больше, просто улыбается. Я улыбаюсь ему, мы идем наверх. Просто так, без слов, без всякого лицемерия. Идем наверх, он открывает дверь, снимает рубашку, брюки и трусы. Без лицемерия и пустых разговоров. Я это сделаю, честное слово, сделаю.

Всю ночь я не могла уснуть из-за этого пальто. Уже засыпая, видела перед глазами ценник. Я понимаю, такие вещи не могут быть дешевыми, но это уж сверх всякой меры. В пять раз дороже обычного пальто — разве это нормально? Ну, не знаю, марка, фирма и так далее, но все-таки…

Наконец я заснула, и мне приснился отец. Я была маленькой девочкой, и мы с ним гуляли по городу. Останавливались, рассматривали витрины, папа купил мне конфеты в киоске, мы ездили на трамвае. Вдруг вижу, мы заходим в магазин на Мицкевича. Не знаю, что происходит: то ли я маленькая, то ли уже большая, а папа только улыбается. Мы поднимаемся на лифте на второй этаж, потому что папа всегда ездил на лифте, выходим. Оно там, висит себе в конце зала. Папа говорит, чтоб я его примерила, потом идет в кассу, платит, и мы уходим. Снова лифт, и мы снова на улице, но я уже в пальто.