Розмэри Сатклиф - Песнь меча

• Название: Песнь меча
• Автор: Розмэри Сатклиф
• Издательство: Центр «Нарния»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-901975-67-1

Бьярни по юношеской горячности нечаянно убил человека, и вождь поселения викингов дал ему меч и велел уйти на пять лет, пока забудется обида. Было это на заре десятого века, на кельтской земле, уже завоеванной викингами. Меч — гордость и честь воина, меч-кормилец, вел Бьярни от одного приключения к другому. Служа Онунду Деревянной ноге, он научился держать слово и служить верой и правдой, и пару лет спустя в пасхальном плавании на остров Айону, колыбель кельтского христианства, он узнал Белого Христа и стал Его учеником. Вместе с Рыжим Торштеном и его дружиной Бьярни мирил викингов с воинственными пиктами, а после гибели вождя полным опасностей кружным путем вместе с женой вернулся в свое поселение, чтобы заново начать жизнь земледельца и воина.

Для среднего и старшего школьного возраста.

---

Бьярни видел, как его взгляд скользил по ней с самодовольным наслаждением, и понял, что он тоже очарован ее видом в женской одежде. При этом он выставлял рогами пальцы руки, которой держал поводья, скрыв ее в складках плаща.

— Вся деревня, должно быть, пирует этой ночью.

— Что ж не пригласишь гостя выпить кружку эля в честь жатвы?

— Я принесу тебе эль, коли желаешь, но пригласить в дом не могу. Гвин умирает, не будем его беспокоить.

— Понятно, — его лицо внезапно изменилось. — Не надо эля. Лучше не есть и не пить в этом доме. А что касается жатвы — забудь о ней. Олень забрался на посевы два дня назад. Этой зимой амбары будут пусты.

У Ангарад перехватило дыхание, и Бьярни почувствовал, как она напряглась всеми струнами души.

— Ячмень был цел, когда мы проходили там три дня назад.

— Да, кое-кто видел, как ты стояла и смотрела на него, и он с тобой. Той же ночью появился олень.

— Я тут не при чем, — сказала Ангарад ровным и четким голосом, как будто стояла перед судом.

— Неужели? Но крестьяне считают по-другому, а страх — опасный зверь, стоит ему вырваться наружу. Советую тебе отправиться назад в монастырь. Я заплачу золотом за твое второе приданое, если ты лишилась первого, так безрассудно вернувшись в мир[101].

Ангарад ответила тем же четким, спокойным голосом:

— Я не продам тебе землю за приданое на Небесах, даже если ад разверзнется у моих ног!

Ривеллан не подал виду, что эти слова задели его за живое, но конь, которому не терпелось сорваться с места, задрожал и забил копытами, вскинул голову и фыркнул, как будто его резко дернули за узду.

Хунин, который все время тихо ворчал, грозно зарычал, предупреждая врага держаться подальше. Ривеллан свистнул, и в тот же миг собаки, готовые броситься вперед по мановению руки хозяина, ощетинившись, кинулись на Хунина.

Хунин совсем не был бойцом, но никогда не убежал бы от опасности, поджав хвост. Он радостно прыгнул навстречу двойной угрозе, и в следующую минуту у самого порога завязался дикий, суматошный бой.

Ривеллан отдернул испуганного коня в сторону и с любопытством наблюдал, но бой продлился недолго — двое против одного, не приученного быть убийцей.

Ангарад крикнула:

— Отзови собак!

Бьярни кинулся в безобразный клубок царапавших друг друга когтей и грозных челюстей, готовых разодрать все на своем пути. Хунин лежал на земле, и одна собака схватила его за горло. Бьярни вцепился в косматую шею, пытаясь оттащить ее, но как только он стал разжимать крепко стиснутые челюсти, вторая собака накинулась на него, свалив с ног, и он почувствовал, как ее зубы вонзились в плечо. Хунин еще боролся, но силы покидали его. Не долго думая, Бьярни выхватил из-за пояса нож, который словно сам вырвался из чехла, и вонзил в горло нападавшего. Теплая кровь выхлестнула на руку, и собака захрипев, упала. Он схватился за ошейник Хунина, когда пес еле встал на ноги, задыхаясь и хватая ртом воздух, и попытался отбиться от второй собаки. Но тут над его плечом появился огонь, брызжущий воском и искрами, — факел, который Ангарад, сунула в рычащую морду. И собака Ривеллана отпрянула, мотая головой и визжа, как щенок.

Бой закончился неожиданно и все стихло. Одна собака все еще пыталась, задыхаясь, рычать, другая скулила и терла лапой обожженную морду. А третья дергалась на земле, и кровь била из ее горла красным фонтаном. Вскоре она затихла.

— Ты убил моего лучшего пса, — прошипел Ривеллан.

— Который со своим братом хотел убить моего — по твоему приказу, — возразил Бьярни.

На мгновенье ему показалось, что Ривеллан потребует Хунина взамен своей мертвой собаки, и он задумался, как поступить.

Но Ривеллан, казалось, угадал его мысли, и его толстые губы искривились усмешкой:

— Думаешь, я взял бы такого пса в свою свору?

И снова зазвучал голос Ангарад, спокойный, мелодичный и острый, как наточенный меч:

— Ривеллан, брат мой, ты увидел то, за чем приходил, и сказал то, что хотел; теперь уезжай, пока полная луна еще высоко и осветит тебе обратный путь.

Мужчина повернулся в седле, чтобы посмотреть на нее, стоящую с высоко поднятым факелом.

— Да, я увидел то, что хотел, — о чем говорит вся деревня: тебя с твоим левшой, морским бесом и черным призраком. Как тебе удавалось околдовывать меня все эти годы, пока ты не укрылась у святых сестер?

Он говорил тихо, почти нараспев, но вдруг пронзительно закричал:

— Да, я видел тебя с полевыми цветами в волосах, когда посевы в долине побиты и растоптаны. Помни об этом — ты, с ведьминым клеймом на длинной белой шее!

Глава 22. Охота на ведьм

Выкрикнув последние слова, Ривеллан дернул коня за узду, вонзил шпоры в бока, и несчастное животное ринулось к долине, а оставшаяся в живых собака понеслась следом.

Спустя несколько мгновений они уже вынеслись из ворот в терновой ограде, оставив за собой истоптанный, взбудораженный двор — ожесточенный стук копыт донесся с тропинки, — словно это опять мчался Дикий Охотник — затем по торфяному склону долины и исчез вдали. Наступила тишина, и только ветер завывал под луной. Бьярни тяжело вздохнул и протянул руку, чтобы отдернуть Хунина, который, тихо рыча разодранным горлом, подкрался понюхать мертвого пса, лежавшего у порога.

— Я унесу отсюда собаку, — сказал он.

Ангарад покачала головой.

— Сначала я перевяжу твои раны и Хунина. В дом, оба.

Бьярни только теперь почувствовал боль в укушенном плече и увидел кровь, которая испачкала порванную рубашку и нож.

Когда он разделся до пояса и уселся у очага, где было больше света, она засучила рукава и поставила воду разогреваться на углях, а сама достала чистые полоски ткани и мази из сундука в спальне, промыла и осмотрела раны, закапав туда какую-то жгучую жидкость и смазала укус темной вонючей мазью, которая жгла, как огонь.

Посмотрев на ее хмурое, сосредоточенное лицо и руки, грубо обрабатывавшие рану, Бьярни сказал, не жалуясь, а просто к слову:

— Ты делаешь мне больно… Обычно ты бываешь поласковее с теми, кто обращается к тебе за помощью. Это из-за твоего родича?

— Из-за того, что я злюсь или испугалась? Нет! — сказала Ангарад, взяв полоску ткани. — На зубах у собак много заразы, которую надо вымыть из раны, пока она не успела отравить кровь. — Она принялась перевязывать плечо и руку.

Бьярни смотрел на нее. Она не отрицала, что разозлилась и испугалась, и он знал, что она дрожит от страха, который чувствовался в ней все лето; и причиной ее страха был молодой человек на красно-гнедом коне, оставивший мертвого пса на пороге ее дома.

— Жаль, что пришлось убить собаку, — сказал он. — Я нажил тебе врага или еще больше разозлил его.

Ангарад завязала полоску ткани.

— Завтра надо будет проветрить рану, а пока лучше прикрыть мазь.

— Если я служу тебе, лучше расскажи, с какой напастью придется бороться. Твой родич сказал, что хотел тебя много лет назад, и все еще хочет — я видел по его взгляду. Но все же он советовал тебе вернуться к святым сестрам. Я не понимаю.

— Все очень просто, — сказала Ангарад. — Я тебе говорила, что он жаден и хочет отобрать у меня землю. Раньше он готов был взять меня даже без земли, но потом умер мой брат, и я вернулась в усадьбу, и он решил, что сможет получить все вместе, а когда понял, что ничего не выйдет, желание еще сильнее распалило его сердце — задолго до того, как ты и Хунин появились в ту грозовую ночь. Он все еще хочет и то и другое, но, если ему удастся упрятать меня за стены монастыря, он, по крайней мере, завладеет землей, — она нервно рассмеялась, схватившись за горло. — А силой он меня не возьмет, если у меня на шее и правда ведьмин знак.

Она повернулась к черному псу, который лежал у огня и тер лапой изодранную морду.

— Теперь твоя очередь, мой черный друг.

И пока Бьярни держал собаку у колена, она промыла и смазала мазью его раны, которых было немало, потому что кроме морды и обкусанного горла, у него была длинная глубокая рана на боку, и одно ухо висело, как стяг, вынесенный из жестокой битвы.

Когда она закончила, Бьярни вышел наружу, чтобы бросить тело собаки в помойную яму за домом и почистить свой нож, вонзив его несколько раз в торфяной стог. Сломанной терновой ограде придется подождать до утра.

Но этой ночью случилось еще кое-что. Когда он вернулся на крыльцо, то услышал в доме хриплое дыхание, которого не слышал раньше. Ангарад опустилась на колени рядом с Гвином, с факелом в руке и приложила пальцы к горлу старика, как будто слушала через них.

Она подняла голову, когда Бьярни подошел к ней, оттолкнув ногой любопытную морду Хунина.

— Он понял, что произошло сегодня, — сказала она. — Думаю, он отходит в мир иной.

Лицо старца потемнело. Он лежал, уставившись вверх, но глаза его уже не видели стропила крыши; открытый рот покосился, и из него доносилось свистящее дыхание.