Лаура Уиткомб - Призрачная любовь

• Название: Призрачная любовь
• Автор: Лаура Уиткомб
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-62980-0

Элен жила обычной жизнью призрака — цеплялась к своим «хозяевам», простым живым людям. И хотя они не могли ее увидеть, услышать или почувствовать, но ее присутствие дарило им творческое вдохновение. За 130 лет подобного «существования» она смирилась со своей судьбой — быть бестелесным созданием, оставленным в этом бренном мире за грехи земной жизни.

Однако встреча с ничем не примечательным юношей, который тем не менее сумел увидеть Элен, нарушила ее душевный покой. Более того, оказалось, что юный Джеймс — всего лишь телесная оболочка для другого призрака…

Невозможная встреча и еще более невозможная любовь за гранью смерти в новом супербестселлере популярной серии!

---

После двадцати страниц моя хозяйка закрыла книгу. Я испугалась, что она пойдет в постель и погасит свет в доме. Эта паническая мысль заставила меня снова вцепиться в одежду женщины. Я, словно испуганный ребенок, опустила голову ей на колени. Томик выскользнул из рук незнакомки и сквозь меня упал на деревянный пол. Я удивилась возникшим при этом безболезненным ощущениям. Моя хозяйка склонилась, чтобы подобрать книгу. Когда ее тело прошло через меня, я почувствовала, что падаю, а затем возношусь куда-то вверх, прямо как на детских качелях. На ее лице мелькнуло изумление. Она аккуратно подсунула книгу под лампу, взяла бумагу и, обмакнув перо в чернила, начала писать:

Поклонник опустился на колено.
Посланник Смерти попросил моей руки.

Судя по чернильным пятнам на кончиках ее пальцев, это были не первые строки, которые она сочинила. Вряд ли незнакомку вдохновила именно я, но мне вдруг захотелось стать ее музой. Если бы я проявила себя в каких-то хороших поступках, возможно, мне разрешили бы вознестись на небеса. Я интуитивно знала, что эта христианка спасла меня от вечной боли. И мне стало ясно, что мы останемся неразлучными до последнего дня ее жизни. Вот почему я назвала ее моей Святой. Она казалась мне величественной, как королева, и доброй, словно ангел.

Я жила делами и чаяниями моей хозяйки, но не считала себя ровней ей. Иногда я фантазировала, что мы были сестрами или лучшими подругами, но на самом деле рядом с ней находился лишь беглый призрак. Я покинула подземелье, где меня держали в плену. Мне не сказали о моем преступлении или сроке приговора. Однако я знала, как можно избежать дальнейших мучений. Пока она писала стихи, я скользила вокруг нее в сиреневом воздухе сельского сада и с грустью наблюдала, как седеют ее волосы и тускнеют глаза.

Однажды вечером, прогуливаясь к роще и обратно, мы остановились посмотреть на муху, неистово бившуюся в паутине. Паук, сидевший на листе, спокойно выжидал, когда у насекомого иссякнут силы. Я чувствовала, что моя Святая сочиняла стих о возможности сострадания — о паучьем милосердии. И я на миг покинула хозяйку. Мне неизвестно, что отвлекло ее и почему она зашагала домой. Когда я вернулась, ее силуэт уже растворился в сумерках вечера.

Сначала я подумала, что нас отделяло лишь несколько ярдов. Она могла скрыться за изгородью у поворота аллеи. Я побежала к дому. Однако было слишком поздно. Старая боль вернулась — сначала к моим ногам, заковав стопы в ледяные башмаки. Затем она взметнулась до бедер, замедлив мой шаг до скорости улитки. Я все еще видела аллею перед собой, но меня затягивало в землю. В ушах звучал зловещий плеск. Холодные тонкие корни пробили мне руки и вонзились в сердце. Я звала мою хозяйку, но рот заливала вода. Вечерние сумерки внезапно превратились в могильную тьму. Я возвращалась в ад, из которого когда-то сбежала к этой женщине. Мне вспомнилось, как я двигалась на голос, читавший стихи. Вскинув руки над головой, я попыталась поймать юбку моей Святой. Окоченевшие пальцы находили только деревянные доски. Цепляясь за них, я нащупала угол, потом какую-то полку и еще одну. Мне удалось взобраться на кучу поленьев. Я отчаянно потянулась вверх и наконец ухватилась за туфлю моей спасительницы. Тьму сменил теплый свет. Я приподняла подбородок и увидела ее фигуру, стоявшую на деревянном крыльце — в одной руке перо, в другой лист с наполовину написанным стихотворением. Она вглядывалась в сумеречный сад, как будто услышала странный шум в кустах роз. Я лежала на ступенях, сжимала пальцами ее тонкую щиколотку и благодарила Господа за то, что Он позволил мне вернуться к ней. После этого случая я всегда старалась оставаться рядом с моими хозяевами.

В последний день ее жизни я страстно надеялась, что она возьмет меня с собой на небеса. Мы лежали в кровати, и я чутко прислушивалась к ее дыханию. У моей Святой не было ни сиделки, ни служанки. Только я делила с ней эти мгновения. Она лежала тихо, как земля под ногами. Я тогда еще не знала, как сильно стану скучать по ней. Моя Святая! Мой единственный голос в тишине окружающего мира, то напевавший песню, то пробовавший рифму сочиненной строки. Моя единственная спутница в прогулках по осенним аллеям. Рука, переворачивавшая страницы книг у камина. Я умоляла Бога отпустить меня с ней.

Моя память не сохранила прошлого греха — того преступления предыдущей жизни, которое закрыло для меня дорогу на небеса. Но я обращалась к Господу и клялась, что отработала свой долг, помогая доброй женщине. «Вспомни, как я утешала ее в минуты одиночества, — молила я. — Как вдохновляла ее, когда она писала стихи… строку за строкой».

К сожалению, Бог не отвечал на мои молитвы. Он никогда не объяснял Свои поступки. Святая так и не увидела меня. Ее зеленые глаза закрылись, и она ушла. Моя подруга! Моя первая хозяйка! Знакомый холод начал наполнять мои стопы и карабкаться по ногам, вонзая в нервы ледяные когти. Меня спас чей-то настойчивый стук внизу. Я поплыла вниз по воздуху — через пол спальни, потолок коридора и дверной проем. Мне отчаянно не хотелось возвращаться в темноту и холод. Я крепко прильнула к мужчине, стоявшему на крыльце. Оказывается, он целый год переписывался с моей хозяйкой, ему так нравились ее стихи! И вот он решил нанести ей визит — и выбрал для первой встречи этот день. Мужчина стоял с букетом фиалок в руке и разочарованно смотрел вверх на ее занавешенное окно. Я закрыла глаза, прижалась лицом к его ладони и попросила Господа оставить меня с ним.

Через несколько минут мои молитвы утонули в стуке лошадиных подков. Я сидела в экипаже у ног моего нового хозяина, а рядом лежали брошенные им фиалки.

Меня снова спасли — пусть даже неосознанно. Я назвала мужчину моим Рыцарем, потому что он вызволил меня из беды. Он был бездетным вдовцом и писателем. Его лучшие истории повествовали о рыцарях и принцессах, о жутких чудовищах и волшебных заклинаниях — прекрасные сказки, которыми он мог бы очаровывать своих возлюбленных перед сном. Но издатели печатали только те его книги, что были посвящены Священному Писанию. Это злило моего Рыцаря, и его походка становилась скованной, как будто он все время носил железные доспехи. Я, как могла, утешала хозяина, и мои старания не раз смягчали самые резкие углы в его словах, благодаря чему написанные книги все-таки выходили в свет, наполняя карманы писателя деньгами, а шкафы в нашей кладовой — припасами.

Однажды мы пошли в театр, и там я снова едва не угодила в ад. Двое друзей пригласили моего хозяина на постановку пьесы «Много шума из ничего». Стоя в ложе рядом с его креслом, я восхищалась игрой актеров и их яркими костюмами. В тот момент мы с Рыцарем находились на расстоянии двух штакетин одного забора. Я по глупости пожелала сменить хозяина и тем самым нарушила таинственное правило призрачных скитаний. Мне понравился один из актеров, игравший на освещенной сцене, и я захотела перейти к нему. В мгновение ока лютый холод вонзился в мое сердце. Я провалилась сквозь пол и почти погрузилась в могилу, прежде чем смогла остановить падение. Мне удалось ухватиться за руку Рыцаря, и я повисла на ней.

— Беру свои слова назад, — отчаянно взмолилась я. — Верни меня к моему Рыцарю.

Весь последний акт пьесы я то погружалась во мрак ада, то выбиралась из него. Ледяная боль пронзала меня снизу, и казалось, что я плыву по зимнему морю в дырявой лодке, похожей на гроб. Холодная вода заливала мои ноги. «Пожалуйста, позволь мне вернуться к нему», — умоляла я Господа. Наконец, когда занавес упал, меня выбросило на теплый и сухой ковер у ног моего Рыцаря. После этого случая я стала очень разборчивой в своих желаниях.

Когда по прошествии лет моего Рыцаря увезли в темный угол больничной палаты, я поняла, что снова теряю своего единственного друга. Я взмолилась, чтобы мне позволили уйти вместе с ним, но не получила ответа. И тогда меня спас хриплый баритон, абсолютно не похожий на голоса моих первых хозяев.

Оказалось, что в соседней палате лежал некий драматург со сломанной рукой. Он смеялся и рассказывал товарищу о приключении, ставшем причиной нелепой травмы. Я покинула постель моего Рыцаря, прошла сквозь стену и, корчась от холода, который уже проникал в мои кости, обвила руками этого глупого молодого человека. Я не выпускала его из объятий, пока не уверилась, что теперь останусь с ним.

Этот юноша, мой Драматург, во всем отличался от первых двух хозяев. По вечерам он устраивал пирушки, затем, лежа в постели, до четырех утра писал сценарии, в одиннадцать вставал, шел на работу в театр, вечером ужинал, а потом снова кутил с друзьями. Вряд ли он хотя бы самую малость чувствовал мое присутствие рядом. В его кругу считалось модным пропивать талант и прожигать жизнь впустую. Мой Драматург писал комедийные пьесы, заставлявшие людей смеяться. Мне удавалось влиять на него только в пасмурные дни, когда он просыпался утром после пары часов сна, напуганный кошмарами. И вот тогда я садилась на край его кровати и читала стихи моей Святой, пока он вновь не засыпал. Мой хозяин слишком много пил и слишком мало ел, поэтому он умер молодым прямо во время одной из своих вечеринок.