Барбара Картленд - Оттенки страсти

• Название: Оттенки страсти
• Автор: Барбара Картленд
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-57920-4

Проведя пять лет в закрытой монастырской школе, Мона Вивьен отправляется в Лондон и попадает прямиком в высшее столичное общество. Царящая там атмосфера безнравственности пугает девушку, но в то же время пьянит непривычной для нее свободой и утонченностью.

Когда в доме Моны появляется неотразимый Алек Гордон – человек светский, обаятельный и беспечный, – девушка влюбляется в него до безумия. И вскоре перед ней встает очень трудный выбор…

---

Глава 6

Мона вернулась домой после официального завтрака в американской дипмиссии. Оставшуюся часть дня она намеревалась провести дома в тиши библиотеки. Глянув мельком на себя в зеркало, Мона подумала, что ее наряд из пестрого шифона слишком уж претенциозен и даже вызывающе ярок, а шляпа с чересчур широкими полями и вовсе смотрится не вполне уместно в будний день. Как же она устала от всех этих официальных мероприятий, от толп знаменитостей и просто людей, старательно карабкающихся вверх и только вверх по ступенькам карьеры и славы. И как же ей надоели бесчисленные светские мероприятия, устраиваемые в честь очередного почетного гостя или очередной не очень памятной всем даты.

Разговоры были ей утомительны, объем пищи, обязательный к поглощению на каждом из таких суаре, казался ей просто чудовищным, чрезмерная любезность хозяев пугала своей неискренностью, а поведение гостей отталкивало фальшивостью.

Мона с некоторым раздражением швырнула шляпу на столик, стоявший в холле, и тут ее внимание привлекла записка, лежавшая возле телефона: «Подтвердить, что прежняя договоренность о встрече мистера Чарльза Вивьена и леди Барби Миллс, назначенной на два часа тридцать минут пополудни, остается в силе».

– Мистер Чарльз видел это? – Мона указала подошедшему лакею на записку.

– Да, мисс. Мистер Чарльз уехал из дому на своей машине в пятнадцать минут третьего.

Новость ее огорчила, ибо леди Барби имела чрезвычайно скверную репутацию. По части разводов и прочих скандалов семейного толка в Лондоне ей не было равных. Леди Миллс была очень красива: необычная белизна кожи, широко распахнутые глаза, взирающие на окружающих с почти детским простодушием. Но это пока вы не потрудитесь себе за труд вглядеться в их глубины более пристально. Словом, роковая женщина в полном смысле слова. В гостиных шептались, что она может увести из семьи любого мужчину, стоит ей только поманить его пальчиком. Говорили, что в ее присутствии мужчины теряют голову и забывают обо всем на свете. Честь, бизнес, семья, святые узы брака и прочее – все это меркло и отметалось прочь, как ненужный хлам, стоило страсти завладеть сердцем очередной жертвы леди Миллс. Что ж, если это правда и если она обратила свой ветреный взор на Чарльза, тоже славящегося своим непостоянством и легкомыслием в отношениях с женщинами, бедняжку Сэлли можно только пожалеть.

Но не успела Мона подняться к себе, как сбылись ее самые худшие опасения. Возле дверей спальни ее поджидала Аннет. Вид у няни был взволнованный.

– Ах, мисс Мона, наконец-то вы пришли! – воскликнула она трагическим голосом. – Там вас мисс Сэлли дожидается. Она очень расстроена. Очень!

Мона поспешно открыла дверь. В комнате царил полумрак. В первый момент она даже толком ничего не разглядела, но тяжелая тишина, повисшая в комнате, предвещала беду. Наконец она увидела Сэлли. Та лежала на кровати, тупо уставившись в потолок. Волосы ее растрепались и рассыпались по подушке, белое муслиновое платье было измято. Смертельная бледность покрывала лицо девушки, темные круги легли под ее еще вчера такими живыми, такими сверкающими глазками. Но больше всего Мону испугало выражение лица подруги. Оно было безразлично мертвым, как у покойника. Такое впечатление, что перед ней лежал человек, из которого только что ушла жизнь, унесшая с собой и все страдания, выпавшие на его долю. Это была картина такого безграничного, поистине вселенского отчаяния, что Мона, оторопев, остановилась у порога, не решаясь приблизиться к Сэлли. Но та сама повернула голову в ее сторону.

– Мона! – негромко окликнула она подругу, и ее имя прозвучало как стон, донесшийся откуда-то издалека.

– Сэлли! Дорогая моя! Что случилось? – ринулась к ней Мона. – Расскажи мне! Пожалуйста, не смотри на меня так!

Какое-то мгновенье Сэлли молчала, а потом сказала сухим, по-стариковски скрипучим голосом:

– Чарльз бросил меня.

– О, нет! Только не это! Это какая-то ошибка! – бурно запротестовала Мона вопреки внутреннему голосу, подсказывающему ей, что все именно так и есть. Впрочем, в эту минуту она была готова на любую ложь, лишь бы согнать с лица Сэлли это ужасное выражение и снова увидеть ее улыбку беззаботного и счастливого ребенка.

– Нет, это правда! Он сам мне вчера признался, что устал от меня. Теперь у него новое увлечение – Барби Миллс! – Снова последовала короткая пауза. – Ах, Мона! Что мне делать? Я ведь люблю его больше жизни!

– Сэлли! Душа моя! – воскликнула Мона, усаживаясь на кровать подле нее. Она обняла девушку за плечи и притянула к себе, словно ребенка, нуждающегося в защите. А сама Сэлли в эту минуту была похожа на раненого звереныша, которому больно, очень больно, но он не понимает, откуда взялась эта боль и зачем она. – Прежде всего, давай успокоимся, ладно?

– Он был так жесток со мной, Мона! Так жесток! – На Сэлли нахлынули страшные воспоминания, от которых ее стал бить озноб. – Я ему просто надоела, как до этого надоели и десятки других дурочек. Да и я не лучше! Как я могла вообразить, что у нас с ним все будет по-другому!

Бедняжка, сочувственно вздохнула Мона. Но такова уж человеческая натура. Все мы наивно убеждены, что с нами так не будет, что у нас все будет по-другому, что нас минует чаша сия, из которой уже испили наши ближние. Увы-увы! А потом случается то, что случается, и мы с горестью видим, что строили свои воздушные замки на песке, и они безжалостно разрушены штормами и ураганами, которые бушуют в реальной жизни. Одновременно Мона почувствовала собственную беспомощность. Как известно, сердечные раны плохо поддаются лечению извне. Да, душа болит, и сердце ноет, но ни один, даже самый близкий человек в такие моменты не в состоянии помочь тебе и облегчить твои душевные страдания. Любовные раны не перевяжешь бинтом и не заклеишь аптечным пластырем.

– Мы были так счастливы! – бессвязно бормотала Сэлли, словно разговаривая сама с собой. – Ах, нам было так хорошо вместе! Тот вечер на балу… Он был в восторге от моего желтого платья… Как прекрасен был ночной сад! Он еще говорил тогда, что мои глаза сверкают в темноте, словно звезды… и потом, столько незабываемых дней, которые мы провели вместе… Я думала, это лучшее лето в моей жизни. Мой первый сезон в свете. Наша поездка в Аскот. И эти вылазки на море! Как красиво было, только плеск волн вокруг яхты… А Чарльз… Ах, Мона! Что же мне делать? Я не вынесу разлуки с ним!

– Прошу тебя, Сэлли! Не надо так переживать! – Мона почувствовала, как у нее на глаза навернулись слезы. Как жестоко порой обходится с людьми судьба. Еще вчера Сэлли была полна надежд, строила планы на будущее, как это свойственно юности, и в этом будущем не видела никаких угроз, никаких препятствий, способных помешать ее счастью. Только ровная широкая дорога, уводящая прямиком в прекрасные дали, рука об руку с ее избранником. И вот все кончено. Планы рухнули, и надежд больше нет. Мона еще крепче обняла Сэлли и прижала к своей груди.

– Дорогая! Родная моя! Не плачь! Умоляю тебя! Вокруг полно хороших и достойных молодых людей. Так стоит ли убиваться по самому недостойному из них? Поверь мне, Чарльз – пустой и никчемный человек. Он не стоит ни единой твоей слезинки. В один прекрасный день ты и сама это поймешь. Но к тому времени ты уже встретишь свою настоящую любовь и выйдешь за него замуж.

Некоторое время Сэлли молчала, словно обдумывая все, что только что сказала ей подруга, а потом вдруг выдохнула едва слышно:

– Перестань, Мона! Ни один приличный человек не женится на мне теперь.

– О чем ты, Сэлли? Ты хочешь сказать, что… О, нет! Только не это!

– Именно это! – устало отозвалась Сэлли. – Впрочем, все это уже не имеет никакого значения.

– Как ты не побоялась, Сэлли? Надеюсь, ты не…

– Беременна? О, нет! Не беспокойся, со мной все в полном порядке! – Рот ее скривился в циничной улыбке. И тут Сэлли не выдержала и разрыдалась навзрыд, уткнувшись лицом в плечо Моны.

– Мона! Я его так любила! А он… он был очень настойчив. Я боялась потерять его и уступила, – всхлипывала она. – И вот потеряла все. Боже, что же мне делать! – внезапно Сэлли оторвала лицо от плеча Моны, и оно исказилось в гримасе бешенства. – Я ненавижу его! Ненавижу! – Но уже в следующее мгновение она обмякла и беспомощно добавила: – Но я люблю его. Я все еще его люблю!

Мона провозилась с подругой весь вечер. Она сидела рядом с Сэлли, время от времени протирая ей виски одеколоном, смачивая разгоряченный лоб водой и отирая беспрестанно льющиеся слезы. Наконец измученная Сэлли забылась тяжелым сном. Мона бесшумно поднялась с кровати и глянула на спящую девушку. Маленькая трогательная фигурка, заплаканное, как у ребенка, лицо, покрасневшие от слез веки. Пару раз Сэлли еще громко всхлипнула во сне, а потом дыхание стало ровным и спокойным. Мона увидела, как на ее лице снова появились краски, пугающая бледность исчезла, губы порозовели, щеки зарделись румянцем. Жизнь вернулась. Внезапно Мона почувствовала страшную усталость. Ей показалось, что за эти несколько часов, проведенных возле Сэлли, она превратилась в старуху.