Михаил Ланцов - Десантник на престоле. Из будущего - в бой. Никто, кроме нас!

• Название: Десантник на престоле. Из будущего - в бой. Никто, кроме нас!
• Автор: Михаил Ланцов
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-55283-2

«У Великой России только два друга — армия и флот!» А еще — «попаданец» из будущего, завладевший сознанием великого князя Александра Александровича задолго до того, как, став императором Александром III, тот изречет свой знаменитый афоризм.

Каково 35-летнему десантнику, ветерану Чеченской войны, в теле августейшего подростка? Как уберечь будущего Царя-Миротворца от англо-французских шпионов и преуспеть в «игре на мировой шахматной доске», проведя его в ферзи? Как заслужить любовь дочери Пушкина и право провозгласить: «Пока Русский Царь ловит рыбу, Европа может подождать!»? Да очень просто — рыбу будем не удить, а глушить, и не в гатчинских прудах, а на Миссисипи. Заодно поучаствуем во главе бригады «Русские Медведи» в американской Гражданской войне — разумеется, на стороне южан, — опробуем на деле новейшие винтовки и митральезы, накостыляем чертовым янки и не допустим объединения Штатов, удавив американский Рейх в зародыше. Русский Медведь ощиплет Белоголового Орлана! Русский солдат омоет сапоги в Гудзоне. Десантник из XXI века сменит голубой берет на Корону Российской Империи. ИЗ БУДУЩЕГО — В БОЙ! Никто, кроме нас!

---

Перед Александром лежал Московский Кремль середины XIX века. Незадолго до переноса сознания он посещал это место с целью погулять по Соборной площади и посмотреть на экспозицию Оружейной палаты. Вчера, когда его, засыпающего, везли в карете, Саша даже не обращал внимания на окружающую обстановку, но теперь великий князь стоял и с легкой восторженностью осматривал различные постройки, сопоставляя их с тем, что он видел раньше. Постояв некоторое время, Александр пошел лазить по Кремлю. Взыграло любопытство. Служилый и церковный люд, что находился на территории, его еще не знал, а потому косился на необычного подростка в несколько непривычной форме. Однако опрятность одежды и уверенность поведения помогали ему не привлекать особого внимания — его принимали за ребенка кого-то из солидных персон, прибывших вчера из Санкт-Петербурга. Как это ни странно, но с великим князем его никто не ассоциировал. Долго ли, коротко ли, но дошел Александр до Троицкой башни и выглянул наружу. Выглядело все весьма и весьма скромно. И если внутри самого Кремля изменений было хоть много, но они как-то вписывались в ансамбль и не сильно диссонировали с воспоминаниями, то снаружи его ждал совершенно иной город. Да, он уже несколько привык к архитектурным изыскам своего нового времени, но Москва оставалась в голове в образе все той же огромной столицы. То, что просматривалось со стороны Троицкой башни Кремля, напоминало провинциальный городок, хоть и очень масштабный, но никак не могучий мегаполис, к которому привык Александр в своей прошлой жизни. Мысли о прошлом нахлынули бурной волной и принесли печаль. Он прислонился спиной к каменной кладке и задумался, смотря куда-то вдаль. Со стороны это выглядело очень необычно. Подросток со странным взглядом и суровым лицом был необычен настолько, что минут через пять такой медитации к нему подошел один из слуг лет двадцати, суетившихся с раннего утра на хозяйственных делах.

— Ваше благородие, вам плохо?

— Что? — Александр вывалился из ностальгических воспоминаний и пытался собраться с мыслями, недоумевая от того, что делает перед ним этот странный ряженый.

— Вам нехорошо? А то побледнели очень.

— Нет. Со мной все хорошо. Задумался. А кто ты такой?

— Я? Прохор, ваше благородие. Я тут служу у его превосходительства Арсения Андреевича. Слуга, значит, я.

— Хорошо. — Александр уже вернулся обратно на землю и заинтересовался собеседником. — Тебя не ждут срочные дела? Ты сейчас свободен? — Слуга замялся, думая, что ответить. — Ты не переживай. Я только приехал из Санкт-Петербурга и хотел расспросить тебя о жизни в Москве.

— Ваше благородие, так я же дремуч в барских делах. Что я могу рассказать?

— Темнишь ты чего-то, — сказал Александр и слегка улыбнулся. В этот момент он услышал, как Прохора кто-то издалека окликает, машет рукой. Спустя минуты полторы подошел одетый сходным образом человек лет сорока с густыми нахмуренными бровями.

— Ты что же это творишь?! — Незнакомец с ходу взял Прохора за грудки. — Ты понимаешь, что ежели Чурбан-паша прознает, нам всем достанется?

— Да успокойся ты, Аким, что ты взъерепенился?

— Ты к Глашке ходил? Что глаза отводишь? О чем ты думал? Стервец! — Тут Арсений осекся и, посмотрев настороженным взглядом на Александра, спросил у Прохора: — Это кто?

— Да барин молодой, смотрю, стоит бледный у стены, подумал, что дурно ему стало. — Александр чуть улыбнулся и встрял в разговор:

— Что у вас произошло? Отчего человек в столь солидном возрасте может так яриться?

— Да… это… — Аким сильно сбавил пыл, так как подросток обладал поразительно твердым взглядом, да еще и говорил как взрослый. Было от чего смутиться. К счастью, это продолжалось недолго. Спустя минуту со стороны Николаевского дворца раздался какой-то топот. Там бежали два сотрудника Третьего отделения, одетые по форме. Как позже выяснилось, проснувшийся Левшин решил проведать великого князя и обнаружил, что тот в одиночестве отправился гулять в неизвестном направлении. Шум и гам получился весьма знатный. Из вверенных ему сотрудников были сформированы патрули, один из которых и заметил Александра в компании каких-то слуг, причем, судя по всему, дерущихся. Бежали они шустро.

— Ваше императорское высочество, вас разыскивают. Алексей Ираклиевич совершенно перепуган вашей неожиданной прогулкой. Пожалуйте с нами во дворец. — Александр хмыкнул, качнул головой, но пошел. А когда эта своеобразная процессия отошла шагов на сто, Прохор, все еще удерживаемый ручищами Акима, задумчиво проговорил:

— Вот тебе и «ваше благородие». И ведь не поправил. Что теперь будет? Ты еще и Арсения Андреевича Чурбан-пашой назвал.

— Да-а-а… дела. Боюсь, порка теперь грозит не только тебе. Вот угораздило же нас.

Впрочем, этот эпизод потонул в массе активнейшего оживления, что творилось вокруг готовящейся коронации отца Саши — Александра Николаевича. Ничего толком великий князь запомнить не смог, так как сидел во дворце безвылазно, облизываясь на горничных и занимаясь атлетикой. Однако в сам важный день торжества 26 августа произошел интересный инцидент. Дело в том, что стоявший во время коронации с державой уже не молодой Михаил Дмитриевич Горчаков внезапно потерял сознание и упал. Александр же, не имея ни малейшего благоговения перед происходящим действом, откровенно скучал, а потому отреагировал мгновенно. Даже скорее на одних только рефлексах, чем хоть сколь-либо осознанно, он сделал рывок вперед. Что-то переклинило в голове у Саши настолько, что он заученным еще с «учебки» движением ушел в перекат, желая поймать падающую регалию. Горчаков упал, Александр схватил державу. За какие-то пару секунд великий князь в этом перекате сумел преодолеть шагов семь-восемь. В такой позе он и замер, странно рассматривая массивный шарообразный предмет, который чуть было не упал на пол. Секунд через десять гробовой тишины великий князь наконец понял, что вокруг все замерли, повернулся к отцу, встал и протянул ему регалию.

— Папа, мне показалось, что, упав, она расколется, словно стеклянная. — А из-под волос на лоб ему выступила небольшая струйка крови. Видимо, во время переката он задел что-то и рассек себе кожу на голове. Император молча и вежливо принял державу и обратил свой взор на лежащего без чувств Горчакова. Потом обошел спокойным взглядом всех присутствующих и улыбнулся:

— При таких руках ей и стеклянной быть не грешно, — после чего продолжили процедуру коронации. А представители британского королевского двора, присутствующие в качестве гостей, многозначительно переглянулись. Впрочем, при дворе решили это странное происшествие не обсуждать, от греха подальше, уж больно оно выглядело неоднозначным и странным.

Когда коронационные торжества завершились, дворец притих — и великий князь наконец смог начать вести себя относительно свободно. Целый месяц был потрачен на непонятно что. Разве что с занятиями атлетикой никто не мешал, так как было не до него. Однако было то, что Александра сильно беспокоило, так что девятнадцатого сентября великий князь смог застать Левшина в одиночестве и попробовать поговорить.

— Алексей Ираклиевич, что происходит? — Александр тихо подошел со спины, и Левшин от неожиданности вздрогнул, резко обернулся и удивленно посмотрел на великого князя.

— Александр, тебя что-то беспокоит?

— Да, беспокоит. Зачем вся эта армия жандармов вокруг меня? Отчего они не уехали с отцом? Рассказывайте.

— Что же тут необычного? Это все для твоей безопасности. Его Императорское Величество очень переживает, и я стараюсь делать все от меня зависящее для честного исполнения своего долга.

— Вы не понимаете. Я чувствую себя наживкой в какой-то большой игре. Вашей игре. И мне это не нравится. Я не люблю, когда мною вертят. Алексей Ираклиевич, не темните, скажите как есть. Чем я меньше знаю, тем больше переживаю. Вы хотите, чтобы я вам все сорвал? — От такой фразы Левшин практически потерял дар речи. Помолчав минуту, собираясь с мыслями, он попробовал реабилитироваться.

— Александр, откуда такие странные мысли? Тебя никто не использует. Мы прибыли для охраны тебя и твоего предприятия. Тебе кто-то сказал что непотребное?

— Значит, не скажете. — С этими словами Саша развернулся и твердой походкой пошел к двери. А в голове пронеслись мысли: «Теперь ясно, чего это отец так раздобрился и ввязался в странную авантюру с рыцарским братством. Ну да ладно, эта новость, конечно, скверная, но нужно будет получить и с нее выгоду. Они хотят ловлю на живца? Они ее получат. Главное, чтоб не подавились». Последующие часы напряжение не спадало. Александр посматривал на сотрудников Третьего отделения волчонком и обдумывал свои шаги и пределы своих возможностей. После обеда прибыл митрополит и несколько оживил обстановку, но, видя, что она продолжает накаляться, настоял на немедленном выезде на выбранную им площадку под особый кадетский корпус.