Андрей Попов - Дверь в сказочный ад

• Название: Дверь в сказочный ад
• Автор: Андрей Попов
• Жанр: Научная Фантастика

Психологический хоррор. Меланхоликам, пессимистам и людям разочаровавшимся в жизни посвящается…

---

– Да нет, не к спеху…

– Вы должны на них взглянуть. И только тогда примите окончательное решение, — в голосе графа появилась повелительная интонация. Два изумрудных камня на миг исчезли под веками и появились вновь, уставленные прямо в мою сторону.

– Ну хорошо, пойдемте.

Миновав тяжелую габардиновую портьеру, мы оказались внутри гостиной, и я бросил испытывающий взгляд на стены, уже приготовив к делу свой острый язык циничного критика какого бы то ни было искусства. В ту же минуту язык мой налился свинцом и не желал даже пошевелиться. Я ожидал увидеть что угодно: откормленные физиономии английских королей, портрет самого Маклина, его любовниц, друзей-колдунов или подруг-ведьм, даже рисунки каменного века, но на самом деле увидел нечто сложновразумительное для ума и туговоспринимаемое для чувств. Какие-то секунды даже терзали сомнения: испугаться, рассмеяться или молча удивляться? Почему-то предпочел последний вариант. Увы, мое ленивое бездарное перо вряд ли окажется способным доходчиво передать ИСПЫТАННОЕ мною в первые мгновения. Постарайтесь сами поярче вообразить это в своей фантазии и, возможно, вам удастся пережить хотя бы долю чувства пережитого мной.

На первом из «портретов» была изображена… как бы пикантней выразиться… короче, крупным планом там находилась морда свиньи. Не подумайте только, что речь идет о неком человеке, опустившимся до скотского образа. Я имею в виду настоящую свинью, которая бегает в сарае, если мне не изменяет память, на четырех коротких ногах. Но здесь… глаза у нее, как у современной женщины, были обведены тушью, в ушах блестели золотые кулончики, а шею обрамлял белый гофрированный воротник. Свинья слегка улыбалась своей омерзительной поросячьей улыбкой, благодаря чему у нее во рту… (извиняюсь: в пасти) просматривалось несколько позолоченных зубов — надо полагать, вставленных.

Немного остыв от первого впечатления, второй портрет я уже разглядывал более равнодушно. Нарисованный там волк оделся (или был кем-то одет) в пунцового цвета пиджак, явно не под цвет его шерсти, со шляпой на голове и галстуком, аккуратно повязанным вокруг худой шеи. Казалось, его глаза — маленькие искрящиеся угольки — смотрят прямо мне в лицо. Уши несколько комично торчали из-под шляпы, будто волк к чему-то прислушивается. Я отвел несколько обескураженный взгляд, и он сам собой скользнул по третьему портрету, из которого в наш реальный мир смотрела морда бурого медведя. Этот был одет почти в королевское одеяние: платье из муаровой ткани, пышное и расшитое узорами всевозможных расцветок. Медведь почему-то был в очках. Как мне показалось, его лицо (что-то слово «морда» не очень-то сюда вписывается) выражало равнодушие, даже апатию.

Четвертым был портрет рыси в современном (странно!) смокинге и с цилиндром на голове. Вот только одно было сложно понять: то ли рысь, подобно счастливой свинье, улыбалась, радуясь жизни, то ли на кого-то скалилась, обнажив саблеподобные клыки. Возможно, и то, и другое для нее было однозначно.

Да-а… Всякая критика стыдливо смолкала. В тот момент у меня просто не находилось слов выразить собственное мнение.

На пятом по счету полотне был изображен бегемот с дымящейся во рту трубкой и в полосатой ночной пижаме. Автор так умело смог передать бегемоту умный задумчивый взгляд, что казалось, в его голове происходят сложные математические вычисления. А завершал этот экстравагантный вернисаж портрет какого-то плешивого кота. Бедняге, видать, не досталось приличного одеяния, и он довольствовался простой власяницей, которая небрежными лохмотьями свисала с его худых плеч. Кот, похоже, дремал с открытыми глазами, его старческие усы уныло свисали ниже подбородка.

Я так увлекся живописью легендарного Маклина, изучая тонкости его художественного стиля, что на время совершенно позабыл о присутствии графа Каллистро, а он уже несколько минут внимательно наблюдал за выражением моего лица. Оно оставалось беспристрастным, чего, конечно же, не скажешь о чувствах, под ним скрываемых. Первоначальное недоумение быстро сменилось подозрением в чьем-то бездарном розыгрыше.

– Вы уверены, граф, что эти… извините за выражение, «шедевры» висят здесь уже более шестисот лет и были собственноручно созданы основателем замка? — вопрос получился бесхитростным и очевидным. Думаю, любой на моем месте в первую очередь задал бы его.

– Абсолютно… — глубокая мысль, заключенная в коротком слове. — Итак, мистер Айрлэнд, вы остаетесь при своем решении? Вы понимаете, что я не имею права заключить с вами сделку, пока вы не поклянетесь соблюдать завещание барона Маклина, и ни при каких обстоятельствах не снимите эти портреты со стены?

Мне вдруг захотелось радостно воскликнуть: «Ну я же говорил! Этот барон был ненормальный! Старый, выживший из собственных мозгов маразматик!». Но вслух произнес совсем другое:

– Пускай висят… Мне-то какое дело? Скажу вам откровенно: я бы и сам их не стал снимать даже без этого чудаковатого завещания, — а ведь и действительно, в тот момент была откровенность, — прелюбопытный художественный стиль, должен заметить…

Он снова игнорировал неуклюжую иронию моих слов и серьезно кивнул головой.

– Итак, вам понравился замок?

– Вполне. Надеюсь, нет больше никаких проблем для нашей сделки, господин граф?

Наступила неопределенная, беззвучная и бесцветная пауза, характер которой невозможно было разобрать. Лицо Каллистро, будто уходя от разговора, повернулось в сторону коридора и впало в задумчивость. Вообще, что за манера совершенно игнорировать некоторые мои вопросы? Со своими слугами он, конечно, имел право так поступать. Но я как-никак будущий хозяин замка и плачу ему хорошие деньги! Интересно, куда он сейчас смотрел? Там, вроде, находился спуск в подвальные помещения. Он так и не произнес ни «да», ни «нет», испытывая тем самым мое терпение. Я не выдержал и первым возобновил диалог, подавляя раздражение в голосе:

– Быть может, барон Маклин, оставил какое-нибудь другое завещание? Наверное, помимо своего увлечения магией и живописью, он еще, к примеру, был выдающимся скульптором. И сейчас, выйдя в сад, мы увидим скульптуры коров в спортивных трусах или домашних гусей, играющих поварешками в гольф. И эти «святыни», конечно же ни в коем случае нельзя трогать руками! Скажите, граф, вам не приходила на ум банальная мысль, что вас просто мило разыграли. Сказать откровенней — одурачили.

Будь я на его месте, наверняка вспылил бы в ответ, но Каллистро вроде совершенно не расслышал мои слова, неожиданно задав вопрос, к теме ну никак не относящийся:

– Вы женаты, мистер Айрлэнд?

– Н-н-нет… а что? — я долго растягивал это «н-н-н», не зная как вырулить с ответом. — Обязан еще и жениться?

Каллистро сделал неряшливый жест обеими руками.

– Извините, мистер Айрлэнд… Любопытство, простое любопытство.

– Так мы можем наконец свершить сделку?

И вновь наступило молчание, в котором, казалось, секунды две витала почти могильная тишина. Граф не произносил ни «да», ни «нет», его глаза продолжали смотреть в сторону коридора, точно там находилось нечто намагниченное для взора. Его следующей реплики я ждал, наверное, какой-то отрезок вечности.

– Не хотелось бы, мистер Айрлэнд, чтобы вы считали меня за идиота, но я обязан вам кое-что сказать. И это не завещание барона Маклина, не условие купчей, и уж тем более не приказ. Просто маленький дружеский совет…

При словах «маленький дружеский совет» рука Каллистро мягко легла мне на плечо, и я вздрогнул как от ожога. Сам себе удивляюсь.

– Помните, — продолжал граф, — когда я показывал вам подвальные помещения, мы прошли мимо одной ветхой двери, закрытой на большой чугунный замок?

Откровенно говоря, я не старался запоминать все до мелочей, но вроде нечто подобное промелькнуло перед взором.

– Возможно, там…

– Старый заброшенный чулан, — сообщил граф. — Вот уже триста лет, как эта дверь находится взаперти. После случая, произошедшего с графом Рэвилем, ни у кого из владельцев замка не поднялась больше рука открыть ее и заглянуть внутрь. Никто туда не входил, и вот вам мой совет: никогда, ни при каких обстоятельствах не любопытствуйте, что там находится. Держитесь вообще подальше от этого чулана. И пусть та дверь навеки останется взаперти. Повторяю, мистер Айрлэнд, я даю вам простой совет. Не императив. После того, как вы станете полновластным владельцем Менлаувера, никто не посмеет что-либо вам здесь приказывать.

Я уже еле сдерживал мимику самообладания на лице, все еще надеясь, что граф сейчас сам рассмеется от собственных слов. Но он был серьезен, как туча перед грозой. И, если уж быть откровенным, сейчас он мне сильно напоминал того самого идиота, которым упорно не хотел казаться. Суеверный трепет, сквозивший в его голосе, для моих ушей выглядел не меньше чем дикостью.