Виктор Подрезов - Потомок пророка

• Название: Потомок пророка
• Автор: Виктор Подрезов
• Жанр: История

---

Человеку, знающему, как внушением и попеременным напряжением мышц согревать себя, весной замерзнуть ночью в горах трудно. Но Масуд окоченел к утру изрядно. Поэтому, когда солнце зажгло яркие фонарики на самых высоких пиках, он прежде всего занялся зарядкой: лежа на спине, до тех пор сгибал и разгибал ноги и руки, пока не почувствовал, что они вновь налились упругой силой и послушны ему. Потом позавтракал обнаруженным в мешке вяленым мясом с лепешками, запивая холодным чаем.

Сизая дымка еще скрывала ущелье, но здесь, на высоте, солнце и утренний ветерок согнали с камней ночную изморозь. Можно было выходить.

Масуд долго примерялся, прежде чем ступить на карниз. Широко раскинув руки и прижимаясь всем телом к гладкому камню, он боком, шаг за шагом, продвигался вперед. Занятия по скалолазанию, которые входили в программу обучения в лагерях душманов, пригодились. Карниз стал шире, а затем перешел в удобную тропу, нахоженную за века в горном лабиринте.

Неожиданно Масуд обнаружил, что Машкоб, сначала маячивший впереди, а потом сбоку, оказался за спиной. Значит, граница позади, он дома! От радости захотелось петь, кричать, целовать родную землю. Правда, это была еще не земля, а камни да скалы, но все равно они согревали душу.

Вскоре начался спуск. Появились альпийские травы, пестревшие пучеглазыми ромашками. Затем потянулись заросли алычи и кизила, стали попадаться чудом пробившиеся в расщелинах скал тутовые деревья. В долины пришла весна. Он представил, как пахнет цветущий миндаль, стоят в белом наряде яблони, парит по утрам земля, в которой омачи уже провели первые борозды. Страшно подумать, что сюда, в эту возрождающуюся жизнь, может вторгнуться смерть, если вовремя не обезвредить тех, кто придет из-за перевала!

Эта мысль словно подстегнула Масуда. Он почти бежал, огибая красноватый утес, и едва не споткнулся от неожиданности, когда впереди открылась зеленая долина с круглым холмом посредине. К подошве жалось небольшое селение, окруженное толстыми стенами с крепостными башенками. На верхушке грозно застыло мрачное здание из тесаных глыб с прорезями маленьких окон-бойниц. Его полукольцом охватывали зеленые бронетранспортеры. "Там наши!" обрадовался Масуд, даже не заметив, что мысленно назвал "нашими" подразделения афганской армии, кафиров, сражаться с которыми, не ведая жалости и сомнений, клялся когда-то святым именем пророка.

У окопов боевого охранения его остановил часовой. Масуд попросил отвести к командиру. Тут же появился молоденький солдат и, ни о чем не расспрашивая, кивнул в сторону замка на холме.

В большом пустом зале, куда провели Масуда, на раскладном походном стуле сидел офицер с воспаленными от бессонницы глазами и тяжелыми крестьянскими руками. В тени у стены пристроился огромный бритоголовый мужчина.

- Я - командир батальона. Что вы хотите нам сообщить? - сразу же спросил офицер, настороженно буравя Масуда глазами.

- Я пришел из-за перевала, из Пакистана... - начал Масуд и запнулся, хотя выучил наизусть то, что намеревался сказать. Заранее приготовленные слова разом вылетели из головы. - У меня очень важное сообщение. Отправьте меня поскорее в ХАД... - только и смог выдавить он из себя. Хотя инструктора в лагерях повстанцев рассказывали всяческие ужасы об этом учреждении, он решил обратиться именно в службу безопасности. - Я очень прошу поверить мне, - умоляюще добавил Масуд, с горечью подумав, что его жалкий лепет едва ли убедит этих суровых людей.

- Мы вам верим и сделаем, как вы просите. Но вы все-таки можете сказать нам, о чем идет речь? Я - начальник уездного царандоя, так что не бойтесь, никакого зла вам здесь не причинят, - вмешался бритоголовый.

Что ж, они правы. Нужно решаться. Не вдаваясь в детали, Масуд сообщил о готовящейся душманами операции.

- Да, дело действительно чрезвычайно важное, - озабоченно заходил по залу начальник царандоя, что-то, видимо, рассчитывая и прикидывая. Потом досадливо махнул рукой. - Нет, так ничего не получится. Можешь дать мне БТР? - навис он над столом командира батальона. - Сопровождать буду сам.

- Бери.

После этого время и расстояния будто по мановению палочки волшебника сжались до предела. Поднимая рыжий хвост пыли, бронетранспортер домчал их до полевого аэродрома, где уже ждал вертолет. При взлете Масуд успел увидеть зеленый ковер полей и похожие на клочки сиреневого тумана отроги гор. Потом все закрыли облака. Занятый своими мыслями, он очнулся лишь тогда, когда винтокрылая машина замерла на бетонных плитах кабульского аэродрома. В воздухе стоял гул моторов. То и дело садились и взлетали грузные транспортники. Стремительно, как трассирующие пули, уносились в небо реактивные истребители. Катили во всех направлениях автомашины. Возле вертолета остановился старенький "форд", водитель которого приветственно замахал царандоевцу.

Как только Масуд с сопровождающим уселись на заднее сиденье, машина рванулась с места. Шторки на окнах были опущены, так что он даже не представлял, в какой район города направляются. Они подъехали к обычному особняку за глухим забором. Ворота открыл паренек в чалме и халате. Странное дело: именно эта обыденность успокоила Масуда, когда его ввели в просторный кабинет, где за большим письменным столом сидел худощавый мужчина лет сорока в пиджаке и при галстуке.

- Масуд Шавладар. Прошел обучение в лагерях повстанцев в Пакистане. Последнее время служил в охране Сабкатуллы Моджаддади. Когда мне стало известно о готовящемся главарями душманов страшном преступлении, я перешел границу и добровольно сдался вашим солдатам, чтобы предупредить о нем, четко, по-военному отрапортовал он, вытянувшись по стойке смирно.

- Не так быстро и не так официально, - улыбнулся мужчина - рафик Сарвар, как узнал он позже. - Да вы не бойтесь, садитесь и расскажите все не торопясь, - указал он на стоявший у приставного столика стул. - Сейчас вам с дороги принесут чая.

От чая Масуд отказался, лишь попросил стакан воды. Ему показалось непростительной роскошью тратить время на пустяки, когда надвигается такая беда. Однако в самом начале рафик Сарвар жестом остановил его и, подняв трубку одного из телефонов, коротко пригласил: "Зайдите ко мне". После чего стал с любопытством разглядывать Масуда. В этом безмолвном допросе не было ничего угрожающего, скорее благожелательный интерес, как случается, когда встречают давно не виденного знакомого.

В кабинет стремительно вошел подтянутый военный с золотыми перекрещивающимися мечами и звездой майора на красных погонах и присел за стол рядом со штатским.

- Повторите все сначала, - попросил тот.

Судя по далеко переместившимся по стене солнечным зайчикам, рассказ Масуда занял не менее трех часов. За это время лишь военный один раз прервал его вопросом, знает ли он, когда и где будет осуществляться переброска. Выслушав ответ - Масуд специально подчеркнул, что это только его предположения, - майор досадливо постучал кулаком по столу, но ничего не сказал.

Зато потом вопросы посыпались градом, так что он едва успевал отвечать. Однако, когда он замолкал, собираясь с мыслями, или вообще не зная, что сказать, никто не сердился и не кричал на него. Если бы это происходило там, за перевалом, его бы уже не раз били в подвале, а затем отливали водой, подумал Масуд. Здесь, судя по всему, "силовая обработка" была не принята. К концу он так устал, что с трудом ворочал языком. Правда, ободряло одно обстоятельство: оба - и начальник в штатском, и майор - скорее не допрашивали, а расспрашивали, не скрывая своих чувств, будь то сожаление, удивление или осуждение.

- Пока вам придется пожить у нас, - поднялся из-за стола рафик Сарвар. - Сейчас вас проводят в отдельную комнату, накормят. Отдохните после дороги, а потом садитесь и опишите все, что с вами произошло. Постарайтесь вспомнить даже мельчайшие детали. Это очень важно...

Масуд долго раздумывал, с чего начать свои... показания? А может быть, исповедь? С того, как впервые испытал сомнения, когда благочестивый Моджаддади жадно рассматривал доставленные из Афганистана фотографии? На фоне заснеженных гор полукругом выстроился отряд "воинов пророка". Перед ними лежит связанный человек: шея на обрубке дерева. На нее уже опускает топор один из душманов. На другой - трое крестьян, брошенных на бороны. Торчат, пронзив их тела, концы острых зубьев. Остальные фотографии в том же духе. Благочестивый кричал тогда, что страшная кара ждет всех, кто предал веру. И Масуд успокаивал себя этим. Разве не записано в Коране: "С нами сбывается только то, что предначертал для нас аллах?"

Или написать, что уже давно пришел к выводу: главари "Национального фронта освобождения Афганистана" на самом деле являются злейшими врагами его народа, и поэтому, как мог, боролся с ними? Что все решила его поездка за перевал в район Кокари-Шаршари, в провинции Герат, вместе с Моджаддади. Там он сам увидел, как "сражаются за веру" "воины пророка". И содрогнулся. Развалины селений, в которых не щадили ни женщин, ни детей. Семьи крестьян, осмелившихся пахать землю заминдаров, вырезали до последнего человека. Трупы бросали в реку. Но ведь Коран предупреждает: "И если кто убьет верующего умышленно, то воздаянием ему геенна огненная для вечного пребывания в ней". А благочестивый потирал руки и говорил, что когда они освободят Кабул, то по-настоящему рассчитаются со всеми предателями. "Кровь моет, как вода, цветы в саду пророка..."