Элизабет Страут - Пребудь со мной

• Название: Пребудь со мной
• Автор: Элизабет Страут
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-389-05125-6

Элизабет Страут сравнивали с Джоном Чивером, Стейнбеком и Рэем Брэдбери, называли «Ричардом Йейтсом в юбке» и даже «американским Чеховым»; она публиковалась в «Нью-Йоркере» и в журнале Опры Уинфри «О: The Oprah Magazine», неизменно входила в списки бестселлеров по обе стороны Атлантики и становилась финалистом престижных литературных премий PEN/Faulkner и Orange Prize, а ее роман «Оливия Киттеридж» был награжден Пулицеровской премией. Великолепный язык, колоритные типажи, неослабевающее психологическое напряжение обеспечили ее книгам заслуженный успех; не стал исключением и роман «Пребудь со мной». Итак, преподобный Тайлер Кэски служит Господу в городке Вест-Эннет. Прихожане души в нем не чают, ведь он искренне верит, что все они дети Божьи. Но вот в семье Тайлера происходит трагедия — умирает его молодая жена, и совладать с горем он не в состоянии. Тем временем младшая дочь отправляется жить к бабушке, на старшую чуть ли не каждый день жалуются воспитательницы в детском саду, да и экономка Тайлера ведет себя как-то подозрительно…

---

А владелица почты снова явилась к священнику и рассказала, что муж ее принял эту новость хорошо и теперь у нее есть еще одно признание: у нее родился еще один ребенок, через год после первого, уже от другого отца. Сказать ли ей мужу и об этом?

Тайлер, в большинстве случаев, внимательно слушал и говорил о бесконечной Господней любви.

Несколько раз их с Лорэн приглашали на обед. В гостях у Берты Бэбкок Лорэн, сидевшая на мягкой софе, сказала:

— Ой, я терпеть не могла уроки английского языка! — И это сразу, как только Берта рассказала об уходе на пенсию после сорока лет преподавания этого предмета. — У нас была такая глупая старая тетка, которая подпирала грудь учебником по орфографии.

Берта, которая сама была большегрудой пожилой женщиной, страшно покраснела, и Тайлер на минуту утратил чувство реальности.

— Вот видите, — нашелся он, — как повезло вашим ученикам, что у них были вы. Уверен, никто из них не мог бы сказать, что терпеть не мог ваши уроки английского языка.

— Надеюсь, что так, — ответила Берта. — Но ведь на самом деле ты никогда не можешь быть уверен.

— Ваш пирог с голубикой совершенное объедение, — сказал Тайлер. — Думаю, Лорэн захочет попросить у вас рецепт.

Лорэн взглянула на него, на Берту.

— Ладно, — сказала Лорэн.

Но тут на помощь пришел муж Берты:

— Лорэн, держу пари, вы не так давно были настоящим живчиком! — И он широко улыбнулся, показав кривые и пожелтевшие от многолетних чаепитий зубы.

— Думаю, да, — откликнулась Лорэн.

Тайлер ничего не сказал Лорэн после визита: он принял решение ее не критиковать. Она такая, как она есть, — яснолицая, красивая молодая женщина, и если она говорит то, что говорить не совсем хорошо, пусть себе: он не собирается ссориться с ней из-за этого.

А ссорились они из-за денег. Он набросал бюджет, чтобы показать жене, сколько денег можно израсходовать за неделю на еду и другие покупки, и она была неприятно поражена:

— А что же делать, если мне захочется купить что-нибудь?

— А что тебе нужно? Скажи мне, и мы вместе решим.

— А я не хочу никакого бюджета! Не хочу, чтобы мне говорили: «Ты можешь истратить ровно столько-то»!

— Но, Лорэн, у нас есть всего лишь «ровно столько-то»!

— Ребенку нужны будут всякие вещички!

— Разумеется, ребенку нужны будут вещички. И мы их купим.

У Тайлера были небольшие сбережения от чтения проповедей во время его летней практики и от работы на неполной ставке в библиотеке, когда он был студентом. Однако он очень скоро понял, что не может говорить с Лорэн о деньгах без того, чтобы разговор не обернулся ссорой. И ему не хотелось, чтобы денежные проблемы расцарапали ту нежность, которую оба питали друг к другу.

Несколько раз, возвращаясь домой с какого-нибудь собрания, он находил жену в слезах.

— О моя милая, — говорил он ей тогда, — что случилось?

Лорэн качала головой.

— Я не знаю, — отвечала она. — Только я ужасно скучаю. Тебя целый день нет, и даже если ты дома, то сидишь у себя в кабинете и работаешь.

Иногда они отправлялись повидать его друзей по колледжу или в Брокмортон, на обед к Этвудам. Но ей нужен был кто-то в городе, с кем она могла бы поговорить. Он это понимал и сожалел, что ей нельзя обсуждать никого из горожан.

— Жене священника нельзя сплетничать, — объяснял он ей.

— Но ведь сплетни — единственная забавная тема для разговоров, — возражала Лорэн.

— Сплетничай на здоровье, когда поедешь в Бостон навещать подруг по колледжу. Тебе только нельзя сплетничать ни о ком из нашего города.

— Ты хочешь сказать, что, если я узнаю, что какая-то женщина была привязана на чердаке, я никому не смогу об этом рассказать? И что Лилиан Эшворт родила двух младенцев, когда сама была еще совсем девчонкой?

— Да нет, Лорэн. Не сможешь.

Теперь она уже рыдала.

— Тайлер, эти женщины из Общества взаимопомощи ужасны! Они никогда не смеются! Они устраивают этот свой «кофейный треп» и болтают только о том, как замораживать голубику, о своих домах, о темноте и холоде. И это просто… Это просто кошмар!

Он встал перед нею на колени:

— Ну, давай в конце недели съездим в кино в Холлиуэлл. Как тебе это, понравится?

Лорэн улыбнулась ему сквозь слезы:

— Эх ты, большой нескладный плюшевый мишка, и почему только я вышла за тебя замуж?

Он откинулся назад и сел на пятки:

— И почему же?

— Потому что я люблю тебя, большой старый дурень.

— И я тебя люблю. И ты можешь сплетничать со мной, сколько твоей душе угодно.

— Ну ладно, — сказала она, просветлев. — Расскажи мне, что ты узнал сегодня. Рассказывай мне все подробно, ничего не упускай.

Тайлер сел на диван рядом с ней:

— Я узнал, что Матильда Гоуэн молодой девушкой влюбилась в ловца омаров, но ее родители были против и отправили ее в Англию остудить пыл. Потом она вернулась и вышла замуж за Скоги.

— Отлично, — сказала Лорэн. — Это интересно. А откуда ты это узнал?

— От Оры Кендалл.

— Ох, вот это мне нравится, — сказала Лорэн, хлопая в ладоши. — Представлять себе Матильду молоденькой девушкой. Должно быть, она была хорошенькая. У нее и сейчас хорошая кожа.

— Кажется, она преподавала в однокомнатном школьном домике на острове Пакер-Браш, и я так понял, что этот ловец омаров был нанят отвозить ее ежедневно на остров и привозить после уроков домой.

— Ой, только представь себе! — Лорэн обхватила себя руками. — Представь Матильду — молодую и красивую и, наверное, в длинной юбке, и ветер треплет эту юбку вокруг ее ног, когда она выходит из лодки. Она учит полную комнату ребятишек, а потом идет к берегу по тропе меж кустов дикой розы, думая о своем рыбаке, и тут он и встречает ее в своих больших резиновых сапогах и помогает ей войти в лодку. Интересно, успели ли они стать совсем близки?

— Этого я не знаю, но сильно сомневаюсь.

— Конечно, но ведь точно никогда не знаешь, Тайлер. Должно быть, все же успели, иначе ее родители не отправили бы ее так далеко. Может, она там ребеночка родила. Может, именно это она там, в Англии, и делала. А когда она познакомилась со Скоги?

Тайлер покачал головой:

— Я рассказал тебе все, что узнал.

— Ну что ж, на один день сойдет. Неплохо, Тайлерок-пирожок.

Ощущать ее руки, закинутые ему на шею, было радостно и так же естественно, как голубое небо за окном. А потом она нашла себе подругу.

Кэрол Медоуз — тихая, спокойная женщина, в больших карих глазах которой было какое-то сияние, а ее нежное, цвета сливок, лицо, казалось, тоже светится. Ей было немногим за тридцать, хотя она легко сошла бы и за девушку лет на десять моложе, и в ее мягких, гибких движениях виделось что-то не от мира сего. Это могло быть результатом происшествия, случившегося с Кэрол за несколько лет до приезда семейства Кэски в город: Кэрол Медоуз уложила свою малышку спать и через некоторое — очень короткое — время, зайдя взглянуть на нее, обнаружила, что девочка невероятным, необъяснимым, ужасным образом мертва. После этого Кэрол родила еще трех детишек подряд, но стремилась замкнуться в стенах своего дома, ограничив свой мир почти исключительно мужем и детьми.

Медоузы жили в небольшом доме с красной гонтовой крышей, далеко за городом, на холме, под широким пологом неба и с видом, открывавшимся на пастбища и купы деревьев. Сдержанную привлекательность этого дома несколько умаляло наличие четырех больших громоотводов, укрепленных на крыше. Их угрожающий вид, размер и целеустремленность как бы говорили: «Мы готовы к любой атаке!» В Эннетской академии, где Дэвис Медоуз преподавал естествознание, его считали странным. На своем столе, в банке с формальдегидом, он держал человеческий мочевой пузырь и с маниакальной настойчивостью рассуждал об угрозе энтропии и о последствиях ядерного взрыва в Хиросиме. Если бы Кэрол и знала о репутации мужа, это не имело бы для нее значения. У нее была открытая и любящая душа, и боль ее, после такой ужасной утраты, облегчилась тем, что Кэрол посвятила себя этому человеку. Несчастье связало их крепкими узами. Кэрол приняла его страх перед угрозой несчастья как что-то совершенно естественное и ничего не говорила ни по поводу уродливых громоотводов, ни о ремнях безопасности, укрепленных Дэвисом на сиденьях в их старом автомобиле. А когда он построил за их домом бомбоубежище, она и к этому отнеслась спокойно и покупала банки консервированных продуктов, койки, свечи, настольные игры. А в летние месяцы она соглашалась не позволять детям купаться в маленьком пластиковом бассейне, пока мужа нет дома.

Какой бы инстинкт ни привел Лорэн Кэски к Кэрол Медоуз, это был добрый инстинкт, так как деликатность Кэрол была естественной и глубокой, и, кроме собственного мужа, она никогда никому ничего из услышанного ею не пересказывала.