Франц Фюман - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Франц Фюман
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-05-002363-7

В книге широко представлено творчество Франца Фюмана, замечательного мастера прозы ГДР. Здесь собраны его лучшие произведения: рассказы на антифашистскую тему («Эдип-царь» и другие), блестящий философский роман-эссе «Двадцать два дня, или Половина жизни», парафраз античной мифологии, притчи, прослеживающие нравственные каноны человечества («Прометей», «Уста пророка» и другие) и новеллы своеобразного научно-фантастического жанра, осмысляющие «негативные ходы» человеческой цивилизации.

Завершает книгу обработка нижненемецкого средневекового эпоса «Рейнеке-Лис».

---

Пятеро узников кричали и ревели что было мочи. Волки и рыси им отвечали, а голоса зверей в свою очередь разбудили птиц. Лес шумел так, будто в него ворвалась целая стая львов!

— Тихо вы там, внутри, — сердито заворчал Кронос, — не то я хорошенько вас вздую!

— Нам здесь стало так тесно, батюшка Кронос, — наперебой закричали все пятеро, делая особенно сильное ударение на имени «Кронос».

— Что с тобой случилось, повелитель Кронос, отчего ты так похудел? — прокричала Гестия, а Посейдон гулко воскликнул:

— Властелин Кронос, властелин Кронос, что с тобой, ты принял другой образ?

Они выкрикивали имя Кроноса так громко, что он, разъяренный этим, подумал: «Нет больше никакого смысла искать здесь. Если тут прячется враг, то он предупрежден!»

В этот миг на него бросилась змея. Зевс ничего не знал о Кроносе и его замысле, но Зевс был змеей, Кронос же — медведем, а медведь и змея исконные враги. Так что их схватка была неминуема. Но, будучи медведем, Кронос обладал всего только силою медведя и, хотя он был бессмертен, все же испытывал боль и страх смертной твари. Нападение змеи напугало его. Он попытался растоптать змею, но она обвилась вокруг его шеи и стала его душить. Кроноса охватил смертельный страх. Он бросился бежать и вместе с Атлантом и Фебой поднялся опять на небо.

А матерь Гея, притаившаяся под серебристой листвою ясеня, дохнула на змею и проговорила:

— Прими, сынок, свой прежний облик!

И тогда змея вновь превратилась в Зевса.

— Что случилось? — спросил он, протирая глаза. — Мне приснилось, будто я стал змеей и сражаюсь с медведем. А перед тем — так мне снилось — весь лес выкрикивал мое имя и еще какое-то другое, которого я не знаю. Что-то похожее на «Кролик». Но лес не спит, хотя стоит глубокая ночь! Что случилось, бабуся?

— Сынок, ты уже не дитя, — отвечала Гея, — настало время тебе все узнать.

И она рассказала Зевсу о его происхождении. Когда она кончила, Зевс долгое время молчал. Потом заявил:

— Я освобожу моих братьев и сестер! Я свергну злодея! Я создам более совершенное царство!

— Ты должен быть умным и смелым, — отвечала матерь Гея. — Ты должен вступить в союз с твоими братьями и сестрами и вооружить их на борьбу с Кроносом. Но ни одному титану не следует об этом знать. Как ты намерен все это осуществить?

— Я уж как-нибудь придумаю, — отвечал Зевс.

— Среди титанов есть только двое, на кого бы ты мог опереться, — сказала Гея. — Одна из них — Рея, твоя настоящая мать. Другой — сын Япета и Фемиды, юный Прометей. Но только мне нельзя входить в Небесный чертог, а им, напротив, нельзя бывать здесь. А ты, сынок, по-прежнему должен скрываться! Как же и когда вы сойдетесь?

Прометей и Эпиметей

В самом деле, как им было сойтись, этим троим, столь нуждавшимся друг в друге? Мать Земля все знала о каждом, но ей не дозволялось покидать свою планету, а титанам было запрещено ее навещать. Зевс же не мог снестись с братьями и сестрами без того, чтобы их не услышал Кронос, и даже не знал, как бы мог он невозбранно приблизиться к правителю. Что касается его матери Реи, то Кронос отныне не спускал с нее глаз. Так что вся надежда была на Прометея. Но зачем этому молодому титану подвергать себя опасности и вступать в союз с Зевсом ради свержения властелина?

А Прометей тем временем ломал голову над тем, как бы ему еще раз посетить Землю-мать. Он хотел получить ответ на вопрос, почему, когда он провидит будущее, каждый раз в миг наивысшего напряжения ему приходится открывать глаза. Это было ужасным разочарованием, и Прометею очень хотелось спросить у Геи, в чем тут дело, но он не знал, каким образом незаметно пробраться к ней. Кроме того, он желал непременно поговорить с нею и о том чувстве, которое он, послушав щебет птиц, назвал «счастьем». Ощущать его было безмерным блаженством, но вызвать его снова Прометею, несмотря на все его старанья, не удавалось. Бывало ли так и с другими? Прометей больше выдержать не мог, ему надо было найти кого-то, кому можно довериться. Однажды он попытался поговорить со своим отцом Япетом и матерью Фемидой, однако они слушали его с недоумением и в конце концов запретили думать о делах, связанных с Геей. Старица-то хорошо бы его поняла, да и коза Амалфея с ее козлятами была бы, наверное, способна ощутить дуновение этого счастья. Но их мир — мир всего живого — был недостижим. Кому же излить душу?

И тогда он пошел к Эпиметею.

Но брат его тоже не понял.

— Такое чувство, будто у тебя распирает грудь и она вот-вот лопнет, и кружится голова, и хочется выть, как воет буря? Да ведь это, наверно, ужасное состояние, — сказал Эпиметей. И добавил. — Вот что бывает, дорогой братец, когда суетишься и повсюду рыщешь, вместо того чтобы спокойно отдыхать!

От этих слов Прометею стало очень грустно, и, безутешно одинокий, он полетел вокруг желтой планеты Плутон.

«С кем же мне все-таки поговорить? — думал он. — Какое же скучное царство у Кроноса! Вечно все должно оставаться по-старому: солнце должно катиться, катиться, катиться и катиться, Вселенная молчать, молчать, молчать и молчать, скала оставаться неподвижной, неподвижной, неподвижной, неподвижной, а время все так же идти, идти, идти, идти, и ничто не меняться вовеки, вовеки, вовеки, вовеки! Да ведь если всегда происходит одно и то же, то получается, будто времени нет вовсе и на свете ничего не происходит! Зачем же тогда вообще существуют титаны? Не к чему нам тогда и существовать, раз мы ничего не можем достичь! Тогда неоткуда взяться и будущему. Не потому ли я его больше не вижу?»

Об этом своем даре — прозревать Время — Прометею тоже не удалось поговорить с Эпиметеем.

— А что это такое — Будущее? — удивленно спросил Эпиметей. — Слава повелителю, все ведь останется так, как оно есть! Звезды ходят своим путем, воды стремятся по своему руслу, мы же каждое воскресенье сходимся на пир к Кроносу, в Небесный чертог, — так есть, и так пребудет во веки веков. Экое искусство — увидеть все это наперед!

— А если все же так не будет, — возмущенно спросил Прометей, — если Кронос вдруг перестанет господствовать?

— Ты с ума сошел, братец, — в ужасе ответил Эпиметей, — как смеешь ты даже помыслить такое? Если повелитель это услышит, он немедля сбросит тебя вниз к Сторуким, да и меня посадит туда же, за то, что я не довел до его сведения твои преступные речи.

Понял тогда Прометей, что больше говорить с братом не следует, равно как и рассказывать ему о Зевсе и о его братьях и сестрах.

«Ах, братец, — вздохнул он про себя, — если бы я мог сделать так, чтобы и ты видел то же, что вижу я!»

Тут он вспомнил, что мать Земля, дабы приобщить его к этому дару, провела ему рукой по глазам. Быть может, и мне это удастся, подумал он. Подошел он тогда к брату, положил ему на глаза обе ладони и медленно провел ими от переносицы к вискам.

— Что ты еще такое затеял? — удивленно спросил Эпиметей.

— Теперь закрой глаза, — сказал Прометей и отвел руки от лица брата.

Эпиметей сделал то, что ему было велено.

— Видишь ты что-нибудь? — спросил Прометей.

— Да! — удивленно воскликнул Эпиметей. — Как странно! Я вижу лучше, чем когда-либо!

— А что видишь ты, братец? — дрожащим голосом спросил Прометей.

— Тебя, — ответил Эпиметей. — Вижу, как ты мне закрываешь глаза. Теперь вижу, как ты рассказываешь мне о том, что называешь будущим, а теперь о том, что называешь счастьем. Теперь я вижу, как ты входишь в мое жилище. Странно, теперь ты вышел и скрылся, а я остался один.

— Так ведь это значит, что ты видишь прошедшее, — сказал Прометей, ошеломленный и разочарованный одновременно.

Эпиметей раскрыл глаза.

— Поистине, — сказал он, — я могу в точности увидеть то, что было. Это как бы воспоминание, только яснее и четче. Погоди! — попросил он и снова закрыл глаза. — Я хочу взглянуть на себя в детстве. — И тотчас рассмеялся. — Поистине, вот мы с тобой дети, наша мать Фемида ищет и зовет нас, а мы играем в прятки! Мы спрятались за диском Луны! А вот пришел дядя Атлант и бранит нас! О! А теперь мы становимся все меньше, меньше, меньше…

— Дальше, — подгонял его Прометей, — дальше назад! Видишь ли ты, что было до нашего рожденья?

Эпиметей так напрягался, вглядываясь в прошедшее, что на лбу у него вздулись жилы.

— Нет, — сказал он, — только туман и мрак. Больше я ничего разглядеть не могу. Последнее, что я видел, была наша мать Фемида на ложе, она обнимала нас обоих, а отец наш Япет стоял перед нами. Дальше назад я не вижу ничего.

— Странно, — пробормотал Прометей, — значит, и у твоей силы есть предел. Если бы только могли мы спросить об этом у матушки Геи!

— Что ты там бурчишь, брат? — спросил Эпиметей, снова раскрыв глаза.